Ненасыть

– И часто с ней так? – хмуро спрашивает бородач у холодильника, когда Прапор переносит маму на кушетку.
– Слава богу, нет, только когда есть веская причина, – цедит Прапор сквозь зубы и буравит взглядом сначала рыжего, а потом парней.
– У меня сердце… Нельзя волноваться… – лепечет мама. – Сама не понимаю, как удалось так долго продержаться…
– Да ладно вам, красавица. Не переживайте так, мы ж не быдло какое, а с понятиями. Со всем, так сказать, уважением к вам подъедем, – веселеет бородач. – И насчет парней не переживайте. На безрыбье и нарцисс за розочку сойдет!
Его отряд глумливо ржет, словно услышав старую шутку. Верочка брезгливо кривится. Прапор и Михась сжимают зубы, чтобы не сказать резкость. Тимура передергивает. Серый видит, как мужик с пловом подмигивает маме, и понимает, что с этими людьми им точно не по пути. И никакое их «уважение» не нужно. Серому даже представить страшно, что эти люди понимают под этим словом.
– Петрович, чисто? – кричит рыжий басом в глубину этажей.
– Чисто! – отвечает ему Петрович и спускается. – Жрачки – навалом! Из оружия – ничего.
– Василька позови! – кричит ему мужик с пловом. – Пусть тоже пожрет по-человечески!
Петрович послушно топает по коридору и хлопает дверью.
Рыжий тем временем окончательно расслабляется и садится во главе стола, на место Прапора.
– Ну что, давайте знакомиться? Меня звать Руслан Львович, – говорит он весело и подмигивает Верочке. – Не боись, красавица. Кого ждешь?
– Не знаю, – робко блеет Верочка. – Де-девочек, наверно… близняшек…
– Девочки, да еще две – это хорошо, – подает голос бородач с автоматом. – Я Сан Саныч. Этот с пловом – Юрий, просто Юрий. Сейчас подойдет Петрович с Васильком. Их вы точно не перепутаете.
Все по очереди называют свои имена. Заминка выходит с Прапором.
– Просто Прапор? – удивляется Саныч. – Что, имя такое секретное?
– Да какой секрет? – криво усмехается Прапор. – Просто идиотское. Терпеть не могу.
Серый на секунду забывает обо всем. Неужели он сейчас все-таки узнает его имя?
– Чё, Акакий, что ли, какой-нибудь? – усмехается Юрий и радостно ржет, когда Прапор кивает.
– Почти. Зовите меня просто Прапор, – и замолкает, так и не дав четкого ответа.
Михась не сводит глаз с автомата. По его лицу ясно, что будь оружие у него – вторженцы уже лежали бы. Руслан подчеркнуто не обращает на него внимания.
– Главный, как я понимаю, тут ты? – обращается он к Прапору.
Это его «ты» Серому определенно не нравится. Прапору тоже.
– Я, – отвечает он и еще больше выпрямляется. – Поговорим?
– Поговорим, – соглашается Руслан. – Что удерживает хмарь?
– У нас есть две версии: или черная крапива, или какая-то руда под холмом, – спокойно отвечает Прапор.
– Черная крапива? А, та странная гэмэошная трава! – понимает Сан Саныч.
– Сколько вы здесь живете? – продолжает допрос Руслан.
– Чуть больше двух недель. Здесь еще одиннадцать домов, все с удобствами, – ненавязчиво сообщает Прапор.
Руслан ухмыляется. Намек явно понят и проигнорирован.
– Еще люди, кроме вас, есть?
– Есть, – не отпирается Прапор. – Хозяева.
Руслан настораживается.
– Что за хозяева?
– Зет Геркевич и Юфим Ксеньевич. Они на холме в роще живут, в усадьбе, – отвечает Прапор и, предвосхищая вопросы, добавляет: – Они братья. Сколько тут живут, не знаем, но когда мы сюда пришли, у них уже помидора поспевала.
– И как они вас встретили?
– Хорошо. Накормили, напоили, в бане искупали, стол накрыли, отдали эту улицу под жилье. Им скучно вдвоем. Из людей-то здесь только мертвецы на кладбище, – абсолютно честно отвечает Прапор.
– Ага. А до вас тут кто был, говорили? – Руслан складывает руки под подбородком и задумчиво смотрит в окно. – Как-то подозрительно – единственное место, где нет хмари, есть нормальные дома с удобствами, плодородная земля, а людей – тю-тю. Хотя город близко, деревня на трассе стоит.
Серый удивляется. Разве та маленькая тонкая дорога, вьющаяся между домами – это трасса?
– Нет. Мы не спрашивали, – пожимает Прапор. – Но они нормальные, насколько я успел понять. Несушками поделились, корову отдали – она сейчас на выпасе.
 
– Нормальные, говоришь? – ухмыляется Руслан. – А почему хозяевами их называете?
– Они первые здесь поселились, – пожимает плечами Прапор.
– Ну-ну, – ухмылка Руслана становится шире. – И сколько вы им дани отстегиваете?
Прапор замолкает, смотрит долго, пристально.
– У них и без нас есть всё.
И звучит это так, что понимает даже Руслан.
– Даже так? – удивленно тянет он и обводит рукой дом. – Даже больше, чем…
– Да, – кивает Прапор. – Гораздо больше. У них не только куры, в первый день они нас щучьей икрой угощали и лимонным компотом. Говорю же, у них огромный участок с овощами, есть свежее мясо. И огромный особняк, усадьба века восемнадцатого-девятнадцатого. С электричеством и канализацией. Серый, ты последний у них был, чем там они тебя угощали?
Серый послушно перечисляет. Глаза у Руслана загораются. Сан Саныч чуть не роняет автомат. Юрий отставляет кастрюлю с пловом, хватается за пистолет и не удерживается:
– Да ты гонишь!
Прапор молча обводит дом рукой и тыкает в кастрюлю.
– Похоже, что я гоню?
– И вы просто так ушли? – недоверчиво тянет Юрий, поигрывая пистолетом. – Вот так просто от всего готового?
– Какое у них оружие? – тут же спрашивает Руслан. – Их точно двое?
Прапор не успевает ответить. Хлопает дверь, и в столовую входят Петрович с Васильком. И если Петрович ничем не отличается от остальных – такой же бородатый, мощный и в военной форме, – то вот Василек оказывается тщедушным парнем неопределенного возраста, безусым и заморенным. С роскошной длинной каштановой косой и огромными влажными карими глазами. Когда-то он, видимо, был холеным мужчиной, далеким от военной стези. Сейчас же…
Он даже не смотрит на них – взгляд устремлен в пол. Коса засаленная, даже издали видно, что ее давно не мыли. Зачем он отрастил такое богатство, Серый категорически не понимает. У Верочки тоже длинные волосы, но у нее была возможность регулярно мыться. Василек же явно жил в постоянном дефиците воды.
– Здравствуйте, – тихо шелестит мягкий, какой-то просительный тенор.
Михась издает странный звук: то ли всхлип, то ли вскрик – и вскакивает. Стул летит на пол, чужаки хватаются за оружие, Серый чуть не шарахается под стол, но Михась не обращает на них никакого внимания:
– Васька, ты?!
Василек тут же вскидывает на него взгляд – и мутные карие глаза вспыхивают дикой смесью неверия, радости и ужаса:
– Михась?!
Михась перемахивает через стол, наплевав на всех, хватает его за плечи, трясет и обнимает. А Василек молча закрывает глаза и прижимается лбом к плечу. Они оба застывают посреди кухни, вцепившись друг в друга.
Бородачи медленно опускают оружие. Руслан переглядывается с Прапором. Верочка и мама непонимающе моргают. Серый оглядывается на Тимура и быстро толкает его в бок. Тот пытается убрать с лица выражение лиса, сожравшего целый курятник. Получается из рук вон плохо.
– Василек – это Василий Тихомиров? – уточняет Прапор.
– Он самый, – отвечает Руслан и растерянно чешет бороду. – А ваш Михась – это…
– Мой одноклассник. Друг, – всхлипывает Василек. – Самый лучший.
– Друг, значит.
Руслан, Сан Саныч, Петрович и Юрий переглядываются и расцветают еще больше. Юрий прячет пистолет обратно в кобуру и раскидывает руки.
– Встретить друга в нашем безумном мире – это чудо! – бодро говорит он.
– Это надо отпраздновать! – подхватывает Руслан. – Как вас зовут, прекрасная дама? Мариночка? Вставайте, будем пить и веселиться! У нас припрятан отличный коньяк!
– Давайте! – соглашается Михась, оборачиваясь. – Что бы там ни было, я знаю – без вас всех, мужики, Васька бы не выжил!
Василек кривит губы, пытаясь изобразить радость, но получается из рук вон плохо. Серый прекрасно видит, что тот напуган. Михась не обращает внимания. Он лучезарно улыбается. У него веселый, открытый взгляд. Он счастлив так, что ему завидуют абсолютно все.