Младший научный сотрудник 6 (СИ)

Про болота мне Пабло пару слов сказал — чтобы я не лез в них ни в коем случае, потому что кроме возможности утонуть, есть еще риск нарваться на крокодилов… да-да, эти милые твари не только в Ниле плавают и во флоридских лесах обитают, но и на Филиппинах вполне исправно встречаются. Причем какие-то гигантские экземпляры могут попасться, вплоть до 6–7 метров в длину.
Что ты знаешь про крокодилов, спросил я у своего второго я. Загибай пальцы, послушно отозвалось оно. Слово это древнегреческое, состоит из двух и переводится как «галечный червяк».
А при чем тут галька? — не понял я. Наверно при том, что чешуя у них похожа на гальку, подумав ответило оно. Ладно, лингвистика меня сейчас меньше всего интересует, давай ближе к теме, — подогнал я его.
Пожалуйста, пожало оно плечами (если конечно у воображаемого собеседника могут быть плечи), крокодилы обитают почти во всех тропических странах, живут в основном в воде, но прекрасно чувствуют себя и на суше. Плотоядные, но и растительной пищей не брезгуют. Атакуют из засады, где могут сидеть не двигаясь часами и даже сутками. Про гигантские экземпляры Пабло, кстати, тебе пулю прогнал — нет здесь таких, максимум три метра.
Три метра это, знаешь, тоже немало, поморщился я. Расскажи лучше, как от них уберечься можно. Да ради бога, продолжило оно, самое основное — это держаться подальше от мест, где они могут обитать.
Это отпадает, ответил я, давай дальше.
Наиболее опасны они вечером и ночью, продолжило оно, так что…
Ясно, еще что-нибудь?
Не кормить крокодилов… держать от них подальше домашних животных и детей… ну что еще-то… если увидел эту тварь, то самое лучшее поведение — это убежать подальше. Давление челюстей у крокодилов может достигать трех тонн, больше, чем у бультерьеров в разы. Вроде все…
Ладно, пасиб, буркнул я, в случае чего будем спасаться бегством.
  
Глава 15
 
Бараны стучат в барабаны
 
Бараны стучат в барабаны
Второй день побывки в родных местах выдался нервным и суматошным — надо ж было закончить все дела с Тетрисами, это оказалось очень непростым делом. И Иннокентия в больнице посетить второй раз. И с Ниночкой поговорить… не знаю зачем, но она напросилась на такую встречу после обеда. А кроме этих плановых мероприятий кое-что навалилось в сверхплановом, так сказать, порядке, меня вдруг взяли и выдернули в заведение, расположенное через дорогу от нашего ИПП… ну да, в психоневрологический диспансер номер 2, непосредственно к главному психо-неврологу Горлумду Генриху Готлибовичу.
— Привет, Петя, — бросил он мне без всяких церемоний, — как дела?
— Дела в порядке, — ответил я, — Генрих Готлибович, спасибо родной карательной психиатрии.
Он ухмыльнулся, но пропустил мою шпильку мимо ушей.
— Можно просто Генрих, — милостиво разрешил он, — я слышал краем уха, что ты там в столице теперь не самый последний человек.
— Я не считал, — честно ответил я, — какой я там в очереди с конца. Но кое-какие связи заимел, да.
— И квартирку на Кутузовском проспекте тоже, — продолжил ухмыляться он.
На это я совсем уже не нашел, что ответить, тогда он продолжил уже более серьезным тоном.
— Составишь мне протекцию в кремлевскую поликлинику?
— А что я с этого буду иметь? — хитро прищурился я.
— Какой умный мальчик, — ответил он, — не по годам… будешь обязанного тебе человека не в самом последнем лечебном заведении Москвы.
— Вы, кстати, в курсе, что там уже трудится наш Семен Наумыч?
— В курсе, конечно, — подтвердил Генрих Готлибович.
— Чего ж его-то не попросили о протекции?
— А то ты сам не знаешь, — усмехнулся он, — на Наумыча где сядешь, там и слезешь. И должен останешься, за то, что тебя выслушать согласились.
— Понял, — вздохнул я, — считайте, что мы договорились. Но результат, естественно, я вам гарантировать не смогу — там много посторонних факторов в игре участвуют.
Генрих пожал мне руку, я было собрался уходить, но вспомнил еще про один момент и вернулся к столу.
 
— Я тут не очень давно джинсы у вас примерял…
— Это там, где вход с Литвинова?
— Да, с параллельной улицы… так вот там за мешками с дефицитом стоял один очень знакомый мне гражданин…
— Лучше не поднимай эту тему, — искренне посоветовал он мне, — здоровее будешь.
— А еще пару джинсов можно прикупить?
— Мы закрыли этот вопрос, — холодно отвечал Горлумд, — на замок, обратись к Ишаченкову, если так приперло — он поможет.
Вот как, растерянно думал я, переходя улицу Луначарского, оказывается главврач дурки на короткой ноге с нашим комсомольским лидером, кто бы мог подумать…
Бессмертнов оказался человеком слова — сказал и сделал, как настоящий пацан с нашего двора. И корпуса мне выточили за символические поллитра ректификата, и все запчасти были уже отобраны мат-ответственной Алевтиной. Оставалось только спаять их на одну плату и встроить внутрь оболочки. Разведенной печатной платы у меня, как вы сами уже наверно догадались, не имелось (это бодяга минимум на пару месяцев и на килограмм сопроводительных бумаг), так что пайка прошла навесным способом. Физик и по совместительству программист Юрик-Жмурик тоже выполнил свои обещания и выдал тетрисову программу под ключ, и на дискете, и на бумажном носителе. Так что к вечеру в районе шестнадцати ноль-ноль все было готово, проверено и запаковано.
А тут и мсье Ишаченков почтил меня своим присутствием.
— Здорово, Камак, — без обиняков начал он диалог, — я слышал, тебе джинсы нужны?
Быстро у нас слухи разносятся, подумал я.
— Не так, чтобы позарез, но прикупил бы, — ответил я.
— Могу вместо обещанного стольника выдать одну пару… нормальные Райфлы, правда индийского производства.
— А давай, — согласился я, — размер только хорошо бы подобрать нужный.
— Тогда пошли в райком, — предложил он, — заодно на наш клуб полюбуешься.
И я не смог отказаться от такого предложения, тем более, что все свои дела в институте я закрыл. Райком располагался на той же самой улице Луначарского, но в самом ее начале, рядом с площадью Ивана Сусанина. Помещение под клуб оказалось небольшой комнатушкой площадью в 15–16 квадратов с одним окном, выходящим во двор. Здесь вдоль одной стены стояли столы с нашими самодельными компьютерами, ровно три штуки. И на всех трех прыщавые юнцы явно допризывного возраста азартно резались в Тетрис.
— Нормально, — сказал я, оглядев предъявленное, — десяток компов сюда еще не влезет, конечно, но пяток вполне. Где товар-то?
Ишаченков без слов проводил меня в кладовку, вход в которую был в дальнем конце клуба. Там лежали вдоль стен и висели на импровизированных вешалках искомые джинсы.
— Вот эти, по-моему, тебе впору будут, — сказал он, снял с вешалки одну пару, — примеряй.
Я примерил, сели хорошо, ударили с ним по рукам, после чего я все же не смог не справиться насчет его связей с психушечным руководством.
— Понимаешь, Петя, — проникновенно ответил он, буквально повторив максиму Горлумда, — лучше бы тебе не лезть в эти дела, здоровее будешь…
Ладно, не буду лезть, сказал я сам себе, здоровье дороже. А у меня на сегодня еще одна встреча намечена, с бывшей подругой Ниночкой, вовремя вспомнил я. Где уж она там ее назначила-то… ааа, в кремлевской столовке, которая в боковом входе в Облисполком располагается. Заодно и поем.
В нашем Кремле, как это ни странно, имела место целая куча предприятий общественного питания, где кормили относительно вкусно и относительно же недорого. Поэтому почти все окрестные научные, партийные и советские учреждения ходили обедать сюда. На нижней ступеньке лестницы покупательских, так сказать, предпочтений располагалась офицерская столовая на первом этаже областного военкомата. Мало того, что готовили там, как во всей Советской Армии, так еще и официантки народ обслуживали. К такой роскоши наш народ привычен не был, поэтому обходил ее десятой дорогой.