Morbus Dei. Зарождение
– Оглох? – закричал он.
Иоганн медленно стянул рубашку. Мужчины смотрели на него недоверчиво, женщины – украдкой. Разговоры мгновенно смолкли.
Все увидели его спину и грудь, изборожденные шрамами.
– Не красавец, чего уж там, – раздался язвительный женский голос.
Послышались сдавленные смешки. Лист чувствовал себя голым и уязвимым. С той минуты, как он открыл дверь харчевни, ничего из происходящего не поддавалось объяснению, словно в бредовом сне. Иоганн подобрал рубашку и собрался надеть, но тут снова донесся голос старухи:
– А под повязкой?
Поднялся одобрительный ропот.
– Снимай! – последовал новый приказ.
– Рана еще не совсем…
Договорить Иоганн не успел.
Крестьянин в мгновение ока подскочил к нему, схватил за горло, прижал к стене и быстрым движением сорвал повязку. Лист скривился от боли. Должно быть, присохший струп отошел вместе с повязкой. Из раны теплой струйкой потекла кровь.
Иоганн почувствовал, как внутри закипает злость. Ему ничего не стоило стряхнуть этого неотесанного крестьянина, как назойливую муху, – но он сдержался.
Только дурак выставляет силу напоказ.
Крестьянин свирепо огляделся.
– Теперь довольны? Ничего у него нет!
Он сунул Иоганну сорванную повязку и направился обратно к своему месту.
– С этого дня будешь работать на Якоба Каррера, пока не уплатишь долг, – бросил он. – И оденься, бога ради!
Затем взглянул на Якоба Каррера. Тот кивнул, повернулся к Листу и показал на один из столов для челяди.
– Твое место там!
Иоганн стиснул зубы. Таких людей, кровопийц до мозга костей, он старался обходить стороной, но удавалось это далеко не всегда. Так было и теперь. У него руки чесались показать этому мужлану, с кем он имеет дело. Однако Иоганн не стал этого делать. Для этого еще будет время, а сейчас у него другие заботы.
Он так и не разыскал ангела.
* * *Иоганн сел за стол, кое-как заново перевязал рану и надел рубашку. Понемногу разговоры в харчевне возобновились.
За столом сидели двое батраков и две служанки – все отмечены тяжелым трудом. Они с недоверием поглядывали на Иоганна, пока тот, что сидел ближе всех, не прервал молчание.
– Я Альбин.
Голос его звучал приветливо, глаза лучились дерзким задором. Коротко подстриженные светлые волосы только усиливали впечатление, и выглядел он намного моложе своих тридцати лет.
Иоганн кивнул и представился. Остальные быстро переглянулись. Потом кашлянул сидящий рядом с Альбином батрак.
– Я Виргилий, – представился он. – А это Софи, Врони и Анна. Софи тоже работает на Каррера.
– Так значит, живой остался, повезло… – ухмыльнулась Софи.
Виргилий рассмеялся:
– Еще как! Каррер так и оставил бы тебя замерзать у порога… – Тут он выдержал паузу. – Но и она своего добьется, если захочет.
– Она? – Иоганн взглянул на него вопросительно.
Виргилий пропустил его вопрос мимо ушей.
– Что же ты умеешь делать?
– Я был подручным у кузнеца.
– Кузнецы нам без надобности.
– Не сомневайся, у Каррера найдется для него работа, – вставил Альбин.
– Я так и понял, что скучать мне тут не придется, – заметил Иоганн и вновь повернулся к Виргилию. – Ну, так кого ты имел в виду?
Тот пожал плечами.
– Она сегодня не пришла. Каррер…
– Помолчи, а то услышит еще! – перебил его Альбин и посмотрел Иоганну в глаза. – Ты еще познакомишься с ней. И не задавай столько вопросов. У нас этого не любят.
Лист понял, что Альбин не шутит, и кивнул. Потом обвел взглядом харчевню, посмотрел на большой стол посередине.
– Там сидят заправилы… – насмешливо пояснил Альбин, проследив за его взглядом. – Того, который заорал на тебя вначале, зовут Алоиз Бухмюллер, здешний корчмарь; вообще-то с ним нетрудно поладить. Рядом с ним, с красной мордой, – Бенедикт Риглер, деревенский староста. У него тут самое крепкое хозяйство. Тот, который тощий, это Кайетан Бихтер, наш священник. Нелюдимый, но заповеди Божьи чтит.
– Аминь! – хихикнула Врони. Другие тоже не сдержали усмешки.
– С Каррером ты уже познакомился. Он здесь второй после Риглера. Настоящий благодетель, как ты заметил… А с ним рядом его брат, Франц. В целом добряк. Даже не верится, что они братья.
Мимо их стола прошел Алоиз Бухмюллер.
– Хозяин, – небрежно окликнул его Альбин, – пива Иоганну, я плачу́!
Бухмюллер что-то неразборчиво проворчал и удалился. Но через некоторое время вернулся и со стуком поставил перед новичком большую кружку пива.
– За счет заведения, милости просим.
Иоганн взял кружку, поднял за здоровье хозяина и залпом отхлебнул половину.
– Неслабо, – усмехнулся Виргилий.
– Во рту сухо после горячки, – Иоганн ухмыльнулся, чтобы скрыть легкое головокружение. Потом вновь обрел серьезный вид. – Для чего нужно было снимать рубашку?
Никто ему не ответил. Все старательно избегали его взгляда.
В конце концов Альбин хлопнул Иоганна по плечу.
– Просто забудь.
Лист смерил его долгим взглядом.
* * *– На что он тебе сдался? – спросил у Каррера Бенедикт Риглер.
– Будет работать у меня, на что ж еще? – раздраженно ответил Каррер.
– У тебя хватает рабочих рук, Якоб! – не унимался Риглер. – Или ты больше моего решил нажить?
– Больше твоего? Сейчас зима, а у меня, кроме Альбина и Софи, никого нет. Не хватает нам рабочих, ты и сам прекрасно знаешь. А нынешняя зима будет особенно суровой.
– Если сможешь всех прокормить… – продолжал Риглер.
– Это уже моя забота, а ты лучше подумай о своем хозяйстве! – Каррер глотнул пива и грохнул кружкой об стол. – Не желаю больше говорить об этом.
– В этот раз так просто не отмахнешься, Якоб.
Слова эти принадлежали Францу Карреру. Остальные уставились в стол, лишь бы не смотреть на Якоба в тот момент, когда он медленно, со зловещим спокойствием повернулся на голос.
– Это еще почему, дорогой братец?
Франц заметно побледнел, но продолжил:
– Нам тут никто больше не нужен, ты знаешь это лучше меня. И уж тем более чужаки. Чем меньше народу знает о…
Договорить он не сумел. Якоб молниеносно схватил брата за руку и сдавил так, что побелели костяшки. Франц тихо вскрикнул от боли, и Якоб разжал ладонь.
– Не смей перечить мне, братец, – ни сейчас, ни впредь.
Франц потер руку и промолчал.
– Не пристало братьям жить в раздоре, – произнес елейным голосом Кайетан Бихтер.
– Приберегите свои проповеди для следующей мессы, отче.
Якоб дал понять, что больше слушать никого не намерен. Чего еще им ждать, если его решения будут осуждать за общим столом?
Он обернулся и бросил хмурый взгляд на Иоганна.
* * *– Ваша порция.
Бухмюллер с грохотом поставил посреди стола большую сковороду. Аппетитно запахло маслом и салом.
Альбин подмигнул Иоганну.
– Тебе повезло, что очухался в первое воскресенье месяца, – в этот день мы едим в харчевне.
Он достал из выдвижного ящика две деревянные ложки и протянул одну Иоганну.
Остальные тоже вооружились ложками, но приступать к еде не спешили. За другими столами тоже чего-то ждали: все смотрели на Кайетана Бихтера. Священник поднялся в тишине и прокашлялся, после чего медленно осенил себя крестом. Остальные последовали его примеру, и Бихтер забормотал молитву. Иоганн краем глаза наблюдал за происходящим. Вера крепче там, где нужда особенно сильна, – он убеждался в этом уже не раз. В сравнении с другими деревнями здесь всего было вдоволь, но даже дети притихли и за время долгой молитвы не издали ни звука.
Ритуал завершился всеобщим аминь, и все принялись за еду. Иоганн набивал полный рот, поглядывая при этом на Якоба. Крестьянин впивался зубами в сочный кусок мяса, сжимая в другой руке ломоть хлеба. Новичок наклонился к Альбину.
– Господа отдают нам лучшие куски, а сами довольствуются только мясом, – проговорил он с полным ртом.