Китайская классическая "Книга перемен"
В "Книге перемен" искони были два аспекта – философский и мантический. Благородные люди в периоды бездействия рассматривали ее философски, чтобы критически оценить свое личное поведение, а в периоды деятельности гадали по ней, чтобы разрешить сомнительные вопросы. В "Лунь юе" Конфуций говорит: "Если бы мне прибавили несколько лет жизни, то еще пятьдесят [лет] стал бы заниматься "[Книгой] перемен" и у меня не было бы крупных ошибок" ("Лунь юй", гл. VII) [481]. Учитель выбирал лишь то, чему должно следовать, и следовал ему. Можно понять, почему он выбирал именно эту [книгу], а не какую-либо другую. "Десять крыльев" восходят к различным датам и, исходя из той или иной школы, передают суждения того или иного автора. Здесь дело обстоит точно так же, как и в последующей комментаторской литературе с ее расхождением мнений. Поэтому в них дается то философское, то мантическое толкование. Эта многосмысленность в основном не заключена в [самой] "Книге перемен", но каждый из авторов основывается на том, что ему известно. В этих текстах есть как достойное доверия, так и то, что вызывает сомнения, и есть даже отклонения от учения совершенномудрых людей. И совершенно ошибочно, без учета этих обстоятельств, считать весь данный текст целиком принадлежащим Учителю [Конфуцию].
Когда при Цинь были сожжены книги прежних трех династий, то только "Книга перемен" как мантический текст не была сожжена. И когда при династии Хань стали собирать книги, то множество книг различных родов оказалось утрачено, "Книга перемен" же в этих обстоятельствах оказалась наиболее сохранившейся. Но в древности основной текст и комментарии существовали порознь и составляли 12 частей. Впервые ханьский комментатор Фэй [Чжи] поместил текст суждений и образов после соответственных гексаграмм. Начиная с этого времени порядок текста уже различен у разных комментаторов. Только во времена Вэйской династии Ван Фу-сы (Ван Би) изложил свободную интерпретацию данного текста, и Хань Бо-сю (Хань Кан-бо) комментировал "Десять крыльев", не считаясь с мантической версией, а объяснял лишь с филологической точки зрения. Его взгляды правильны и заслуживают того, чтобы их принять. Но во времена Вэйской и Цзиньской династий был в почете мистицизм [482], и вследствие этого привлекались традиции учения Лао-цзы и Чжуан-цзы для истолкования книг совершенномудрых людей. Данное воззрение могло быть правильным, но в его осмыслении бывали погрешности. Объясняли систему совершенномудрых людей, но так, что этого оказывалось совершенно достаточно, чтобы извратить эту систему. И только с появлением Сунской династии Чжэн-шу (Чэн И-чуань) составил комментарий, который заключается исключительно в философской интерпретации и ставит себе задачей выяснение системы совершенномудрых людей. Его воззрения правильны, величественны и ясны, и можно сказать, что это прекраснейшая книга со времени "Трех периодов" [483]. Но ее автор примиряет интерпретации текстов основных афоризмов при гексаграммах и интерпретации суждений, образных афоризмов и комментария "Вэнь янь". Поэтому в его комментарии есть натянутости, искусственные обобщения, ошибки, чего он не мог избежать. Чжу-цзы (Чжу Си), сочинив [свой комментарий] "Основное содержание "Чжоуской [Книги] перемен"", объясняет в нем самый текст и комментарии в соответствии с их содержанием. И среди его философских и филологических разъяснений многое может быть принято. Но по учению нашего Учителя [Конфуция], "Книга перемен" – философское произведение, а Чжу-цзы вновь трактует ее как мантическое, почему и приходится взять под сомнение [его интерпретацию].
Мой покойный дед [Итó Дзинсай] на склоне лет собрался комментировать "Книгу перемен", объяснил первые две гексаграммы до их отдела образов и назвал свою работу "Древний смысл [гексаграмм Цянь и Кунь "Чжоуской (книги) перемен"]". Покойный родитель [Итó Тóгай] с давних лет глубоко интересовался "Книгой перемен", исследовал различия и сходства комментаторских школ и делал пометки на полях. [Все это он делал] с большой заботливостью и изо всех сил, с максимальной тщательностью анализа. Покойный дед даже как-то сказал о его работе: "Почти не уступает [работам] древних ицзинистов". Т.к. дед покинул нас и "Древний смысл" остался незаконченным, родитель, основываясь на руководящей идее традиции нашего дома и критически сопоставив комментаторские школы, составил свое толкование и назвал его "Полное объяснение основного текста и "крыльев" "Чжоуской [книги] перемен"". В этой работе он непосредственно следует за основным смыслом "Книги перемен", чтобы дать наставление людям о том, как поступать им в их человеческих делах. Что же касается "Десяти крыльев", особенно тех мест в них, которые вредят учению совершенномудрых людей, то их он объяснил тоже непосредственно по их смыслу, без натяжек, так что стало само собой ясно, что правильно, а что нет. Таким образом, и основной текст, и "крылья" возвращаются к своему настоящему смыслу, не сливаясь в общий хаос.
О приемах гаданий у сунских конфуцианцев имеются различные толкования. Мой родитель особенное внимание уделил выявлению исконного значения этих приемов и все подробно разъяснил в своей книге. В отношении расположения материала он следовал Чэн-цзы (Чэн И-чуаню). С моей точки зрения, в этой интерпретации "Книга перемен" вновь очищается от позднейших наслоений. В этом году, собираясь сдать в печать и сделать общеизвестной эту книгу, я, как и прежде, посоветовался со своими единомышленниками и лишь после этого отдал ее в печатню, чтобы способствовать известности в обществе содержания этой книги, чтобы она не погибла в будущем.
8-й год Мэйва (1771), новолуние 11-го месяца. ИтóДзэнсѐпочтительно написал".Если кое-какой критицизм (унаследованный, по-видимому, от Оу-ян Сю) звучит в словах Итó Дзэнсѐ, то работа современного ученого – Найтó Торадзирó целиком пронизана критическим подходом к изучаемому памятнику. Это неудивительно, ибо Найтó совмещал в себе и древнекитайского начетчика, блестяще знавшего материалы, и ученого, владеющего европейским филологическим методом. Его статья, как показывает само название ("Сомнительное в "[Чжоу] и"". – А.К.), – статья критическая [484].
Излишне говорить об осведомленности автора в изучаемом вопросе. Он также вполне отдает себе отчет в том, какую линию исследований продолжает. Это – линия, начатая критицизмом Оу-ян Сю и нашедшая свое полное развитие в работах Итó Тóгая и современного японского синолога Хонда Нариюки (о котором ниже). Но продолжая эту линию исследований, Найтó специально занят проблемой исходных материалов "Книги перемен". То, что такие тексты, как "Туань чжуань" и "Сян чжуань", – позднейшего происхождения, что в них дается не исконное понимание, а лишь более поздняя интерпретация, все это известно уже со времен Чжу Си. Но никто еще не ставил вопроса о тех более или менее древних частях "Книги перемен", на которые распадается ее основной текст. Говорилось до сих пор о разнице в понимании основного текста в различных комментаторских школах, но не говорилось о том, что и основной текст не един и не монолитен. Однако это именно так, ибо при внимательном изучении основного текста нельзя не заметить, что в различных гексаграммах он построен не по одному плану. Главное свидетельство этого Найтó находит в том, что лишь в некоторых гексаграммах есть один образ, который красной нитью проходит через весь текст гексаграммы и повторяется в афоризме каждой черты. В иных же гексаграммах этот общий образ упоминается не при каждой черте, а лишь при некоторых. Так, например, в гексаграмме №1 образ "дракона" упоминается пять раз: "нырнувший дракон", "появившийся дракон", "летящий дракон", "возгордившийся дракон" и "все драконы". Такое пятикратное упоминание мы находим в гексаграммах №1, 4, 5, 19, 24, 27, 31, 53, 58 и 59, а в гексаграммах №47, 48 и 52 – даже шестикратное повторение общего образа. Бывают случаи, когда общий образ повторяется только четыре раза (в гексаграммах №13, 15, 16, 33 и 60) и три раза (в гексаграммах №10, 18, 20, 22, 23, 39, 54 и 55). Таким образом, гексаграмм с шестикратным упоминанием образа – три, с пятикратным – десять, с четырехкратным – пять, с троекратным – восемь. Всего имеется 26 гексаграмм, в которых есть образ, повторяемый в тексте. Во всех них (кроме гексаграммы №1) этот образ совпадает с названием гексаграммы. Кроме того, в тексте афоризмов при отдельных чертах почти у половины гексаграмм можно найти рифмы (по пяти в гексаграмме). Например, афоризмы к чертам I-V гексаграммы №2 начинаются следующими парами иероглифов: ли шуан, чжи фан, хань чжан, го нан, хуан шан.