Euphoria (СИ)

 — Я должна сказать Раэлль об этом, — проговаривает Талли, когда брюнетка делает шаг назад и с благодарностью смотрит на нее.
 — Даже не думай об этом. Они сами должны все осознать и придти к пониманию. Представь, если сейчас ты скажешь Раэлль, что ей в жизни предназначен один человек, и как бы она ни старалась, её всегда будет невообразимо сильно тянуть к Сцилле.
 — Пожалуй, ты права. Ладно, я буду молчать, пусть дойдут до этого сами, так будет правильно, — Таллли как-то вымучено улыбается и снова обнимает Сару. — Спасибо тебе за этот разговор, и мне правда жаль, что так вышло.
 — Тебе спасибо, — брюнетка делает шаг назад и выходит из бара, но замирает на секунду и смотрит через плечо, глядя на рыжую, которая сильно напрягается. — Талли, я ошиблась, прости, ты не очень-то уж и натуралка, — Сара подмигивает и быстро уходит, а Крейвен заливается краской и прикрывает лицо руками.
***
Раэлль сидит на кровати, прижимая к себе Сциллу. Носом выводит замысловатые узоры на шее, чувствуя, как девушка немного напрягается и сжимает ладони вокруг рук Коллар. Улыбается. Тает. Растворяется в мгновении, и кажется ей, что сидеть вот так, вместе, чувствуя тепло друг друга, — это лучшее, что когда-либо случалось с обеими.
Раэлль чувствует, будто бы ей руки развязали, и ничего больше уже не может ее остановить, когда она нежно касается девушки и не может перестать этого делать. В ней нет какого-то лютого, неприкрытого желания, есть только притяжение, которое гораздо выше, чем любые чувства, которые вообще были описаны, поэтому блондинка оставляет сухие поцелуи на шее и открытых плечах, забывая на несколько часов о том, как дышать.
 — Что будет дальше? — Шепчет Рамсхорн, прикрывая глаза и наклоняя голову вбок, открывая еще больший доступ для Коллар.
 — Я не знаю, посмотрим, время покажет. Единственное, в чем я сейчас уверена, так это в моих чувствах к тебе. Я не могу дать им какое-то четкое определение, просто они есть, и они гораздо сильнее, чем мне когда-либо приходилось встречать, — блондинка шепчет тихо-тихо, едва касаясь губами мочки уха, заставляя Сциллу то и дело вздрагивать.
 — Я тоже что-то чувствую к тебе, и это сильнее меня. Никогда раньше я не позволяла брать эмоциям верх, но ты и то, что ты делаешь со мной, буквально сводит с ума. Кто ты такая, Раэлль Коллар? — Брюнетка чуть поворачивает голову вбок, встречаясь глазами с небесными омутами напротив, и вспышка, которая в этот момент происходит между ними, по мощности, казалось бы, сравнима с той, которая спокойно могла бы уничтожить целую вселенную, стереть ее в порошок, но отчего-то она превращает в пепел двух девушек, которые сходят с ума, оказываясь друг к другу ближе, чем на метр.
 — Не знаю, — Коллар, казалось бы, говорит только губами, улыбаясь так, что позавидует даже Чеширский кот, а потом целует, медленно, тягуче, приторно, так, что обе будто бы теряют ощущение тела, становясь чем-то внечеловеческим.
Пытаясь урвать моменты, не сдерживаясь, сдаваясь в плен раньше, сейчас они будто бы по-настоящему понимают смысл своего собственного существования. Так тихо, так спокойно, так правильно. Им ничего не может помешать быть рядом с друг другом, и от этого с головой накрывает чувство нереальной эйфории.
Первый поцелуй, когда они не скованы рамками чего-то постороннего, и обе девушки чувствуют его особенность. Теплый, нежный, с привкусом оставшейся помады и лаванды, в хлам разрывающий легкие.
 — Мы можем поговорить? — Шепчет Сцилла, снова возвращаясь в первоначальное положение, и как можно сильнее, сильнее вжимаясь в теплую Коллар. Ей казалось, что именно так она защищена. Полностью.
 — Конечно, — Раэль снова отвечает, едва касаясь губами кожи, и тут же целует куда-то в линию скул. Она хаотично и трепетно изучает губами каждую пока доступную ей клеточку кожи Рамсхорн, и из-за этого в груди будто бы зажигается какой-то свет.
 — Я хочу, чтобы ты знала, кто я… — Сцилла сжимает ладонь девушки сильнее, а блондинка осторожно утыкается носом в висок. Молчит. Рамсхорн знает, что она готова слушать. — Знаешь, я никогда не была нормальным ребенком, вечно проблемная, неправильная, ненормальная. С детства я была окружена людьми, которые всеми возможными способами проявляли свою неприязнь ко мне, а я не понимала, почему. Так было всегда, и со временем я выстроила такие стены, что за них никто и никогда не мог пробраться. Если и хотел кто-то наладить отношения, то не хотела я. Привычка быть в постоянном одиночестве научила меня тому, что если не давать в руки людям нож доверия, они никогда не смогут швырнуть его тебе в спину. Если спросишь у кого-нибудь, единственное, что обо мне скажут — что я стерва, ну и, естественно, все его производные. Моим самым близким человеком всегда был отец, который души во мне не чаял, научил всему, что я умею, а потом появилась ты и все то, что я строила годами, рухнуло от одного только твоего взгляда. Сейчас мне страшно, мне очень страшно, Раэлль, потому что я снова осталась незащищенной, и я не знаю, как нужно жить за этими стенами, без них, — Рамсхорн чувствует, как на глаза наворачиваются слезы какой-то детской обиды от воспоминаний о прошлом, которые одновременно и сломали ее, и сделали слишком стойкой.
 
 — Сцил, я рядом, пока ты не привыкнешь, я буду той стеной, которая тебе нужна, просто позволь мне сделать это, — Коллар сложно, слышать признания тяжело. Слышать признания сломленного, но дорогого человека практически невозможно. Кровь бьет по вискам, и ей хочется еще сильнее сжать брюнетку в объятиях, чтобы только дать ощущение защищенности.
 — Раэлль, ты спрашивала меня, почему я пропустила первый урок по литературе, — Рамсхорн судорожно втягивает воздух, шмыгает носом, и сердце блондинки с силой сжимается.
 — Если ты не хочешь об этом говорить, не надо, я чувствую, что тебе больно.
 — Я устала таскать это в себе, если честно, но никому не могла сказать, никому, кроме тебя. Раэлль, утром в тот самый день мне позвонили из больницы. Какой-то пьяный ублюдок вылетел на встречку, врезавшись в моих родителей, они в ужасном состоянии были доставлены в больницу, оба в глубокой коме. Но, видимо, какая-то небесная кара действительно есть, тот придурок скончался на месте, вылетев через лобовое стекло, — Рамсхорн молчит, а Коллар с трудом пытается подобрать слова, но выходит это из рук вон плохо.
 — Слушай, мне…
 — Раэлль, не надо, я знаю, как нереально подобрать хоть какие-то слова, потому что нужных нет, нет того, что можно сказать, и кому-то вдруг станет легче, просто мне не нужны слова. Я хотела рассказать, потому что это слишком большой груз, надо было выплеснуть эмоции, хоть немного отпустить, а ты… Просто будь, пожалуйста, рядом, если можешь, этого будет достаточно.
У Рамсхорн внутри канаты рвутся, будто бы ещё немного и она перестанет держать хоть какое-то самообладание. Единственное, что пока все еще помогает ей быть на плаву, — теплые руки Раэлль, сжимающие её в объятиях.
 — Хорошо, — только и проговаривает Коллар, осторожно целует в висок и прижимается чуть ближе, чувствуя, как Сцилла напряженно выдыхает.
 — Странное чувство, если честно, такая легкость и пустота одновременно от того, что я рассказала то, что камнем висело на душе, а с другой стороны, знаешь, какой-то животный страх, я ведь практически не знаю тебя.
 — Я понимаю, правда, и, наверное, единственное, что я могу тебе пообещать, это то, что я сделаю все возможное, только бы не предать твое доверие, это очень важно для меня, — Коллар чувствует, как девушка напрягается и расслабляется в ее руках, а потом, пусть и не видит, но знает, что губы Сциллы трогает легкая, вымученная улыбка.
 — Спасибо, — Рамсхорн быстро поворачивается и снова целует, легко, едва касаясь, но обеих будто бы током прошибает. — Правда, спасибо, я пойду, а то и так задержала тебя слишком надолго, — брюнетка пытается встать, но руки блондинки тут же тянут ее обратно.
 — Даже не думай об этом. Сегодня я точно никуда тебя не отпущу, давай, залезай, — Коллар двигается на кровати, отодвигает одеяло и укрывает их обеих, позволяя Сцилле положить голову себе на плечо. Достает ноутбук, включает какой-то фильм и обнимает девушку за талию.