Euphoria (СИ)

 — Ладно, уговорила, — Сцилла улыбается и проводит кончиками пальцев по лицу, надеясь, что мгновение остановится и они будут просто касаться друг друга вот так, будто бы ничего другого в мире не существует. — Тогда давай мне кисточки и приступим.
***
Талли была изгоем. Все детство и после она была странным ребёнком, которого почему-то не принимало общество. Когда все жили в рутине, она была на поверхности, над всем этим миром, который пытался подавить любого серостью и сыростью бытия. Талли была лучом света, воспринимающим все совсем иначе, по-детски, наивно, чисто и честно.
Когда Крейвен видела в облаках фигурки животных, над ней смеялись. Когда в младшей школе она хотела поставить мюзикл по мотивам Питера Пэна, ее зарубили даже не этапе задумки. Когда рыжая нараспев рассказывала обо всем, что приходит ей в голову, ее унижали и называли сумасшедшей. Несмотря на то, что Талли всегда была безумно светлой и чистой душой, она была изгоем среди тех, с кем так хотела дружить в детстве.
Каждый новый шаг, каждый новый человек — очередная ходьба на грани. Стоит ей только сделать шаг в сторону, как она летит в пропасть серости, от которой так долго пряталась.
Талли особенная, она видит мир сквозь розовые очки, строит хрустальные замки и проецирует их на собственную жизнь, воображая, будто бы живет в сказке, пока все вокруг кидают в неё камни и осуждают.
Девочка на себе знала, какого это — всю свою жизнь чувствовать себя неправильной, не такой, как все, генетической ошибкой в системе идеального мира. И эта невероятная сила Талли Крейвен была лишь в том, что, несмотря на дикое давление отовсюду, ей удалось сохранить в себе солнце, которое все ещё продолжало светить, даже несмотря на сгущающиеся тучи.
Когда рыжая встретила Коллар, это было подобно вспышке света. Талли приняли. Со всеми ее сумасшедшими поступками, с каждым хрустальным замком и не снимающимися розовыми очками. Крейвен могла быть настоящей. Крейвен могла быть самой собой.
***
Хэллоуин был одним из любимейших праздников студентов хотя бы потому, что каждый мог позволить себя официально напиться до синих чертей и при этом все еще оставаться в образе.
 — Поверить не могу, что ты сделала из меня Квинн, — Коллар смеется, разглядывая в зеркале творение девушки, и понимает, что она вполне могла бы подойти на роль королевы Готема: короткие волосы, собранные в неряшливые хвосты, выбеленное лицо и броский макияж, соответствующий образу Харли.
 — Подожди, остался последний штрих, — Рамсхорн достает из ящика сухую краску и по всем канонам комиксов окрашивает одну часть волос в розовый, а другую в голубой. — Вот теперь идеально, выглядишь как настоящая Квинн, надеюсь, не подцепишь какого-нибудь Джокера! — Рамсхорн смеется и подмигивает девушке, заставляя ту покраснеть настолько, что румянец был виден даже под плотным слоем макияжа.
 — Конечно нет, — Коллар тянется вперед и легко целует, оставляя едва заметный след красной помады. — Разве что… — Блондинка интригующе тянет, а глаза Рамсхорн расширяются от внезапно поступившей информации.
 — Что? — Сцилла выглядит напряженной. Для нее еще загадка, как случилось так, что после всех ударов, которыми наградила ее жизнь, самый теплый человек на планете вдруг оказался рядом, так близко, что привычное стечение дней больше не казалось просто существованием. Это была жизнь, и Рамсхорн хотела использовать каждый ее момент.
 — Был у Харли один любовный интерес, — проговаривает Раэлль и делает резкий шаг вперед, касаясь губами щеки. — Который, — скулы. — Кажется мне, — шея. — Крайне интересным, — россыпь сухих поцелуев на коже между словами, произнесенными хриплым шепотом, буквально сводят брюнетку с ума, и она упирается спиной в стену, чувствуя, как ноги подкашиваются и не могут держать ее.
 — Только не говори мне, что твоя рыжая подружка оденется Ядовитым плющем, — Сцилла говорит с придыханием, едва контролируя свой организм, пока Коллар вжимает ее в стену и касается так, что мир перестает существовать как таковой.
 
 — Ну, может быть, — Раэлль улыбается, трется носом и застывает на несколько секунд, кончиками пальцев касаясь кожи под чуть задравшейся футболкой. Вдох. Выдох.
 — Ты издеваешься, да? — Рамсхорн зажмуривается и чувствует, что еще немного и ей окончательно сорвет крышу от переполняющих ощущений.
 — Ну, разве что совсем чуть-чуть, — блондинка касается ее губ, и поцелуй этот совсем не похож на что-то медленное и целомудренное. Он пропитан страстью, диким, давно копившимся внутри желанием, от которого каждый раз сводило все сумасшедшей судорогой. Рамсхорн хватается за плечи Коллар, чувствуя, как она теряет притяжение с землей и вот-вот упадет на пол, а Раэлль только сильнее вжимает ее в стену, обвивая руками талию, забывая о том, что в мире существует еще хоть что-то кроме губ и кожи Сциллы, которая, казалось бы, представляет собой самое идеальное, чего когда-либо касалась девушка.
Слышится стук, и блондинка медленно, вяло и нехотя отрывается от Рамсхорн, открывает дверь и смотрит на только что пришедшую подружку.
 — Я так понимаю, что немного не вовремя? — Крейвен опирается плечом о дверной косяк и самодовольно смотрит на раскрасневшихся девушек, и если Раэлль выглядела достаточно самоуверенно, то Сцилла буквально не знала, куда спрятать глаза.
 — Да нет, Тал, мы почти закончили, осталось только одеться, и, в общем-то, можно будет выходить.
 — Судя по тому, что мы обе еще живы, ты рассказала о том, что я буду в костюме Айви, да? — Крейвен хитро смотрит на блондинку.
 — Ну, скажем так, я договаривалась на мирный исход ситуации, — Коллар улыбается и обводит Сциллу настолько хищным взглядом, что та, едва успев оправиться от предыдущего всплеска эмоций, снова чувствует, как земля уходит из-под ног.
 — Да, я вижу.
И пока Коллар пытается держать себя в руках, а Талли тихо смеется, Рамсхорн даже не подозревает, что вся ее шея перепачкана краской, оставшейся после поцелуев Раэлль.
Крейвен и Коллар вышли на улицу, чтобы выкурить по одной сигарете, но на самом деле это был не больше чем предлог, чтобы поговорить о том, что терзало блондинку с того самого дня, как только она узнала о месте проведения вечеринки.
 — Тал, слушай, я понимаю, это сейчас прозвучит довольно глупо, но и обсудить-то это больше не с кем, — Раэлль пожимает плечами и смотрит на подругу, которая подтягивает коленки к себе и готовится ее слушать. Талли выглядела практически идеально. Как ей за короткий срок удалось сделать костюм, состоящий полностью из тканевых листьев, которые едва можно было отличить от реальных, было загадкой. Длинные рыжие волосы красивыми локонами струились по плечам, а яркий броский макияж делал лицо совсем не похожим на привычное. Учитывая, что девушка красилась довольно редко, сейчас казалось, что она была совсем другим человеком, и только теплый, заботливый и безумно глубокий взгляд родных глаз все еще выдавал в ней Талли Крейвен.
 — Что случилось?
 — Если честно, мне очень некомфортно, я даже примерно не представляю, что делать и как вести себя в баре, потому что мне все еще неловко смотреть в глаза Саре. Хоть мы и расстались вроде как довольно мирно, появиться там со Сциллой будет как-то… Не могу даже слов подобрать, — Раэлль немного колотит, девушка знала, что Саре известна причина, известен человек, более того, она сама ее отпустила, но все же какое-то чувство совести и уважения к Саре не давало ей спокойно насладиться временем в компании близких людей.
 — Слушай, я правда понимаю твои чувства, но, расслабься, Саре предложили учиться по обмену и закончить курс во Франции, так что она уволилась и переехала, — рыжая кладет ладонь Коллар на плечо и тепло улыбается.
 — Правда? А ты откуда знаешь?
 — Мы виделись с ней еще пару раз после того, как вы расстались. Если ты хочешь знать, она не злится на тебя, правда, и она достаточно сильная девочка, чтобы не впадать в депрессию из-за тебя, — Крейвен чуть слышно смеется и осторожно проводит рукой по хвостикам Раэлль.