Euphoria (СИ)

Рамсхорн не говорит, только чуть отбрасывает одеяло и пытается привстать, но она слишком слаба для любых физических действий, поэтому она лежит обезоруженная и думает только о том, что именно Раэлль с ней сделает, потому что, если честно, Сцилла в первую очередь с силой ударила бы саму себя.
 — Боже, девочка, я так испугалась, — Коллар становится рядом и осторожно обхватывает ладонями лицо Рамсхорн, снова погружаясь в безмятежную лавандовую синеву.
Сциллу трясет так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и она будет биться в конвульсиях от того взрыва эмоций, который раз за разом разгорается внутри, заливая раскаленной вулкановой лавой каждый миллиметр идеально-шелковой кожи.
 — Прости… Прости меня пожалуйста, — еле-еле проговаривает брюнетка и на последних отзвуках срывается, чувствуя, как ее накрывает дикая истерика, от которой невозможно укрыться. Внутри бушует настоящий шторм, смешивающий все вокруг, оставляя лишь руины в том месте, где когда-то цвела жизнь.
Раэлль не сдерживается, она чувствует дрожь Сциллы под руками и не может контролировать себя от одного только вида брюнетки, которую накрыла истерика. Слезы срываются вниз, и Коллар знает только одно — она хочет ее коснуться, а остальное потом как-нибудь решится.
Девушка наклоняется и рывком целует Рамсхорн, чувствуя как прежде родную весеннюю лаванду с мягким привкусом смешавшихся слез.
Сцилле крышу рвет, она — пломбир под палящим солнцем, который катастрофически быстро тает в руках Раэлль, но вместе с тем хлесткими ударами по ней проходятся звонкие выпады: «Ты не достойна», «Ты не имеешь права», «Тебя нельзя любить». Сердце колотится так быстро, что, кажется, вот-вот вырвется наружу, пробив дыру в грудной клетке.
 — Хэй, Сцил, успокойся, пожалуйста, все хорошо, все будет хорошо, я рядом, — быстро проговаривает блондинка, оставляя россыпь мокрых от слез поцелуев на лице Рамсхорн.
 — Почему ты здесь? После всего, что я сделала? После стольких бессонных ночей? Этого не может быть, Раэлль, ты заслуживаешь лучшего, гораздо лучшего, — Сцилла все еще плачет, даже не собираясь приходить в нормальное состояние, и внутри у нее все выгорает так, будто бы вот-вот и на месте юной девушки останется пепелище несбывшихся надежд.
 — Слушай, все не важно, я люблю тебя и мы вместе сможем вырваться из этой пропасти, ладно? Я помогу тебе, только дай мне это сделать, не беги, не закрывайся, дай мне помочь тебе, — Раэлль осторожно стирает дорожки от слез и не перестает смотреть в глаза, самые чистые и самые яркие.
 — Я же говорила тебе, что ты Колфилд, — Сцилла улыбается. — Вытаскиваешь меня из моей же собственной пропасти.
Раэлль снова наклоняется и целует, только в этот раз более нежно, более мягко и с такими эмоциями, что Рамсхорн чувствует, как внутри распускаются огненные цветы. Она не пепел, она — феникс, и никому не известно, сколько раз она сможет сгореть и возродиться в руках Раэлль Коллар.
 — Прости меня, ладно? Прости, пожалуйста, я не должна была так себя вести, мне жаль, Раэлль, мне правда очень жаль, — Сцилла сжимает ладони блондинки и умоляюще смотрит в синие глаза.
 — Тшшш, все хорошо, малыш, все хорошо, только ты должна пообещать мне одно, Сцил, больше никаких наркотиков, — Коллар мгновенно становится серьезной.
 — Конечно, я обещаю, только пожалуйста, будь рядом, я не смогу одна с этим справиться.
 — Не оставлю, мы справимся вместе, — Коллар оставляет целомудренное касание губ в висок и отстраняется, притягивая к койке небольшой стул.
 — Нет, иди сюда, пожалуйста, полежи со мной, — тянет, почти умоляет Рамсхорн, и глаза ее наполняются кошачьей хитростью. Как раньше.
Блондинка не спорит, скидывает обувь и ложится рядом с брюнеткой, позволяя той свернуться калачиком и уткнуться носом ей в плечо.
 — Я думала, ты уже не вернешься, — шепчет Рамсхорн тихо-тихо, чувствуя носом легкий аромат кофе и ванили, такой привычный для блондинки, такой родной и уютный, что снова хочется жить.
 — Куда же я денусь теперь от тебя, — Коллар растягивает губы в улыбке и проводит кончиком носа вверх от линии скул, зарываясь в волосы.
 
 — Сцил, мне нужен твой телефон, — внезапно проговаривает Раэлль, заставляя Рамсхорн вздрогнуть и резко поднять голову, заглядывая ей в глаза. — Я свой оставила дома, а Талли убьет меня, потому что я обещала заглянуть к ней вечером.
Брюнетка тут же протягивает девушке свой телефон, и Раэлль набирает заученный номер.
 — Тал, привет, слушай, прости, я не смогу к тебе заглянуть, и домой тоже не попаду, если что, не теряй, — Коллар говорит быстро, чтобы не попасть под очередную гневную речь подруги.
 — Так, ну, судя по номеру ты со Сциллой, это уже хорошо, а почему домой не попадешь, куда ты в этот раз вляпалась? — Спрашивает Крейвен и пытается говорить спокойно, хотя ей очень хотелось стукнуть девушку за ее привычку вечно влипать в какую-нибудь задницу.
 — Ну, скажем так, мы нашли другое место для того, чтобы переночевать, — Раэлль не нарочно растягивает слова, понимая, что подробности этой ситуации лучше оставить при себе.
 — Скажи ей, — шепчет Сцилла.
 — Тал, мы в больнице.
 — Твою мать, Раэлль Коллар, какого черта ты там вообще забыла? Что случилось? — Рыжая снова переходит на крик, потому что и без того расшатанная нервная система дает сбои.
 — Не волнуйся, просто Сцилле стало плохо и я поехала сюда.
 — Она в порядке? — На какую-то секунду Раэлль буквально видит, как Крейвен подкатывает глаза.
 — Да, детка, все хорошо.
 — Я загляну утром, а пока постарайтесь не вляпаться еще в какие-нибудь неприятности, — проговаривает Крейвен и сбрасывает звонок, тяжело выдыхая.
 — Ну, что там опять случилось? — Спрашивает Эби, удобно укладывая голову на колени Талли, и прикрывает глаза, когда чувствует, как тонкие пальцы осторожно перебирают волосы.
 — Сцилла в больницу попала, — тяжело выдыхает рыжая. — Я когда-нибудь с этими детьми с ума сойду.
 — Тебе нужно подумать немного о себе, ты слишком напряжена, идем, — Эби быстро встает с кровати, берет рыжую за руку, а Талли особо и не сопротивляется, она просто идет за ней, понимая, что со всем происходящим сил у нее в общем-то совсем не осталось.
Белвезер заводит ее в ванную, открывает дверь в душевую кабину и включает воду. Талли мгновенно чувствует, как краска заливает лицо, и опускает голову вниз, сжимая руки. Брюнетка проводит кончиками пальцев по подбородку, заставляя девушку поднять голову и посмотреть на себя. В тот момент, когда карие встречаются с карамельными обе чувствуют, как тело прошибает волна тока.
Эби брызгает водой в лицо Крейвен, а та отскакивает от неожиданности, чуть сгибает ноги в коленях и шипит.
Брюнетка смеется, улыбается и скрещивает руки на груди, она всегда любила в Крейвен кошачьи повадки, то, как она сворачивается клубочком, когда ложится спать, как ни с того ни с сего вдруг запрыгивает на диван и проводит кончиком носа по волосам Эби, как хищнически смотрит на нее каждый раз, когда девушки остаются вдвоем.
 — Какая же ты кошка, — тихо, на бархатных полутонах шепчет Белвезер и делает шаг вперед, застывая на губах Крейвен неприторной карамелью.
 — Что ты делаешь? — Спрашивает Талли, чувствуя, как внутри нее бушуют резонансные чувства от одной только мысли о том, что она собирается залезть под один душ вместе с девушкой.
 — Господи, ну что непонятного, помыть тебя собираюсь, а то скоро начнешь ногой за ухом чесать, — девушка смеется и снова целует, запуская пальцы под растянутую домашнюю футболку рыжей.
Крейвен тает, как пломбир под палящим солнцем, и позволяет себе расслабиться и полностью отдаться во власть теплым, мягким и нежным рукам.
Губы откровенно исследуют кожу на идеальном теле, и как только обе девушки остаются без одежды, Эби мгновенно затягивает девушку под струи горячей воды.
Талли никогда прежде не чувствовала себя таким образом. Она вся буквально сгорала в пламени неподдельных чувств и давно рвавшейся наружу энергии, преобразовывающейся из какого-то даже животного возбуждения. Талли сгорала в пламени собственной эйфории.