Прокурор с Эльтона

…И с чего я вообще взял, что у неё нет мужчины?
Последний вопрос сидел в мозгу подлой гниющей занозой и поднимал настолько глубинные пласты ярости, что я вновь остервенело принимался отжиматься, чтобы хоть как-то выплеснуть адреналин, а затем без сил повалиться на койку и забыться очередным кошмаром.
 
Глава 4. Фиктивная жена-прокурор
 
Эрик Вейсс
К сожалению, моя тактика начала давать сбои. Мышцы болели от множественных микротравм и чрезмерной нагрузки, а бессонница вновь начала накатывать, но уже по утрам. Вот и сейчас я отжался третью сотню раз и посмотрел на вмонтированные над узкой койкой часы: «5:43». До завтрака больше часа, двери разблокируют за минуту до семи утра, чтобы все спустились в столовую… Чем заняться, чтобы не думать об одной полумиттарке-полуэльтонийке с глазами цвета тропического океана?
Неожиданно слух уловил характерный звук разблокировки двери в холле и частое цоканье каблучков. Цок-цок-цок. Интересно, к кому это? Камеры располагались так, что никто из заключённых не мог разглядеть, кто пожаловал на этаж с «одиночками», зато Фредж из карцера напротив шумно втянул воздух обеими ноздрями и хищно улыбнулся, обнажив острые резцы. Неужели к нему?
Цок-цок. Цок-цок.
– Хей, какая малышка, иди сюда!
– Вау-вау, вот это горячая штучка! А что, уже крошек можно выписать прямо в камеру, минуя комнату для переговоров? Хотя, впрочем, с такой мне было бы всё равно где…
М-да, судя, по комментариям, не у одного меня бессонница по утрам…
Цок-цок.
Диод над дверью в камеру вспыхнул изумрудом, и она с грохотом отъехала в сторону. Тонкая фигурка Алессы в обтягивающем деловом платье на изящных шпильках появилась на пороге. Малиновые волосы уложены идеальными локонами, классический двубортный пиджак и белоснежный шёлковый шарф. Бесконечный миг мы рассматривали друг друга. Я – её, прекрасную и недоступную, как мираж в пустыне, она – меня, потного, лежащего на полу после физических упражнений, с обнажённым торсом и волосами, собранными в низкий хвост.
– Вот так и знала, что ты лежишь и отдыхаешь здесь целыми днями. Вейсс, на выход, одевайся!
В меня полетела стопка одежды, в которой меня арестовали. Я машинально поймал свёрток в воздухе и поднялся на ноги. Одежда оказалась на ощупь самой настоящей. Не мираж и не галлюцинация.
– И тебе привет! – откликнулся, оглушённый новостью и появлением самой гостьи. Собственный голос разнёсся под сводом камеры предательски сипло.
Алесса ничего не сказала, хмыкнула, окинув меня взглядом, и отвернулась к стене, нетерпеливо постукивая острым мыском лаковой туфельки-лодочки.
Смесь противоречивых чувств нахлынула так же внезапно, как сходит лавина в горах. Радость, подозрение, неверие, сомнение и снова дурацкая радость. Это точно не шутка? Она действительно добилась моего освобождения? Но как?! А самое главное – не часть ли это очередной игры? Впрочем, терять мне уже всё равно нечего.
Я расстегнул дурацкие тюремные штаны и принялся торопливо облачаться в одежду, от которой уже успел отвыкнуть. Когда Алесса вновь повернулась, я не выдержал и спросил одними губами: «И как тебе всё-таки удалось?». Девушка выразительно сверкнула фиалковыми радужками с голубой каёмкой. Она вновь носила линзы и выглядела чистокровной эльтонийкой.
«Не здесь», – она украдкой покосилась на камеру в коридоре. Сейчас, с открытой дверью в общий холл, нас было прекрасно видно.
Хм-м-м… Похоже, всё-таки это не шутка.
Я заправил рубашку в штаны, вставил ремень, поправил манжеты, затем накинул жилет, а пиджак взял в руку. Бросил взгляд на отражение в металлической перекладине, которая все дни напролёт служила спортивным инвентарём. Отросшая колючая щетина, тени под глазами, царапина на шее, не до конца зажившая губа… Фредж в последний раз вновь зарядил мне в челюсть, так как для надзирателей «разбитое лицо выглядит заметнее и эффектнее, чем отбитая почка». Да уж, красавчик, каких поискать.
Алесса стояла у прохода, сложив руки на груди, и ожидала, когда я выйду из камеры. А я… изначально так и намеревался поступить. Но потом тормознул у самого выхода и глубоко вдохнул. Ягодный аромат стремительно наполнил альвеолы, и внезапно я понял, что, несмотря на все подозрения, несмотря на то, что она обманывала и за всё время знакомства так и не удосужилась сообщить, что является Элизой; даже несмотря на то, что она, возможно, прямо сейчас действует по указке октопотроидов – я безумно скучал по этому запаху! Красотка хмурила лоб, о чём-то размышляя, и даже прикусила губу от напряжения, а я неожиданно даже для самого себя резко прижал Алессу к себе, впечатал в грудную клетку и смял пухлые губы, стараясь получить свою ежевику. Именно этот вкус для меня имел шэйтарри, именно так я помнил самый лучший торт в своей жизни, именно так пахла для меня Элиза.
 
Эльтонийка попыталась оттолкнуть меня, сердито зашипела мне в рот и цапнула за раненую губу, но отчего-то её поведение вызвало лишь заряд бодрости. Даже если это игра с двойным дном – плевать! Как же я по ней скучал! По этой занозе! По этой дикой кошке! По этой профессиональной лгунье… Лиз, Элизе, Алессе, Лесс… неважно, каким именем она назовётся. Именно по ней! По нашим пикировкам, по её горячему телу и наглому хвосту, по совершенно одурительному запаху, от которого у меня просто сносит крышу. Все эти дни в тюрьме были гнетущими, серыми и однообразными, а с её приходом вновь захотелось жить.
– Да как ты?.. – начала возмущаться девушка, как только я разорвал поцелуй.
– Дорогая, я думал о тебе дни и ночи напролёт! – довольно произнёс, разворачивая гостью лицом к «рыбьему глазу» камеры под потолком. И ведь ни капли не слукавил, говоря эту фразу. – У нас же ещё толком не начался медовый месяц. Надо срочно навёрстывать!
Из одиночки напротив раздался смачный хрюк. На территории астероида среди заключенных, как выяснилось, словосочетание «медовый месяц» имело свой особый смысл, но впервые за долгие недели мне дела не было до соседа.
Алесса же посмотрела на меня так, будто хотела испепелить на месте. Её малиновая кисточка хлестнула меня по бёдрам, но это всё, что она могла себе позволить. Не будет же она заявлять перед камерой, что нас ничто не связывает? Красотка резко оборвала свои возмущения, поправила причёску и направилась к выходу, сердито цокая идеально длинными ножками. Я поспешил за ней, положив руку на тонкую талию. Разумеется, она сдёрнула её, как только мы ушли из зоны видимости охранников.
На выходе из тюрьмы с меня ещё раз тщательно сняли отпечатки ладоней и отсканировали сетчатку глаза, трижды сверили данные в системе с индикационной картой и лишь затем позвали сонного техника, чтобы освободить запястья от магнитных наручников, а правую щиколотку – от геопозиционного браслета. Последнее на необитаемом астероиде было скорее формальностью и использовалось лишь тогда, когда заключённые насмерть замерзали в леднике. К счастью, такое случалось нечасто.
Я старался делать вид, что всё так и надо, но до чесотки в мозгу меня терзало любопытство, что же придумала эта красотка, чтобы меня освободить. Ко всему, я не верил, что она сделала это исключительно из благих целей. Зачем? Алесса-Элиза месяц назад заявила, что хочет вытащить меня с астероида, чтобы я нашёл Шарлен, но ведь она её даже не знала. Определённо, здесь было ещё что-то, чего я не понимал или в упор не замечал.
– Так, вы Алесса Мариар, жена Эрика Вейсса, верно? – переспросил служащий, заполняя очередной пакет документов.
В его внешности очень слабо, но угадывались эльтонийские корни – вытянутые, чуть раскосые глаза и высокие скулы, – хотя всё же генов рептилоидов прослеживалось существенно больше – коренастая фигура, широкий разворот плеч, мясистая шея и тяжёлая нижняя челюсть. А вот затылок смеска покрывал короткий тёмный не то пух, не то мех. Видимо, ещё чья-то кровь затесалась.
– Всё верно, – коротко и чуть сипло ответила Алесса.