Останкино 2067

Приборная доска за пультом не светилась, оба кресла операторов покачивались пустые, откуда-то издалека доносился смех. Януш скосил глаза на большой настенный циферблат и потрогал за шиворотом. Медальон с чипом пропал, зато на стуле, среди мелочей из его карманов, лежала проглаженная больничная пижама. Януш прочел надпись на кармашке. «Частная клиника „Новая жизнь“».
Что за бред?! Разве он не в Останкино?
Часы показывали десять утра.
После укола он проспал всю ночь.
Полонский откинул одеяло, сел, прислушиваясь к своим ощущениям. Вчерашний вечер он помнил смутно. Кажется, с кем-то подрался. Кажется, его оглушили сонником.
Стоило подняться на ноги, как началось головокружение. Он схватился за спинку кровати и внимательно осмотрел комнату. Ничего общего со знакомыми помещениями в хозяйстве Гирина. И ничего общего с грязным подвалом, куда привозила его Коко. Тот вечер с Костадисом он помнил отчетливо, что не могло не радовать. По крайней мере наркотик не отшиб память.
Чтобы не торчать голым, он с неохотой влез в пижаму. Судя по всему, частная клиника «Новая жизнь» снабжалась не хуже, чем правительственные лаборатории, но при этом активно нарушала закон. Потому что здесь имелся полный комплект оборудования, ничем не хуже, чем в отделе перфоменса.
Итак, это либо подпольная лаборатория под крылом федералов, либо… частная вотчина Сибиренко. Единственное окно закрывал плотный частокол жалюзи. Но даже в щелочки виднелась густая стена деревьев. Тишину нарушало тиканье часов и неясное бормотание скринов.
Чувствуя себя невидимкой, он выбрался из бокса, прошел вдоль стеклянной перегородки, миновал ряд пустых кресел перед скринами. Он так задумался, что не сразу обратил внимание на экраны – везде показывали одно и то же. Толпу празднично одетых людей, сидящих в амфитеатре, взрывы смеха и бурных аплодисментов. Януш обнаружил окно без жалюзи, но с прозрачной решеткой из кевлара и полным отсутствием форточек. Как он и подозревал, за окном шелестели кронами клены. Разевая клюв, пролетела ворона. Впрочем, толстые звуконепроницаемые стекла заглушали карканье.
В коридоре тоже никого не было. Даже в курилке не витал запах табака. Недоумевая, Полонский остановился на перекрестке двух коротких коридоров. Дальше идти было некуда. Двери стояли запертые, из динамиков доносился один и тот же звук – неясное басовитое бормотание, затем короткое туше на саксафонах, овации и снова бормотание.
Януш взглянул на очередной циферблат. Десять ноль семь. Он ничего не понимал; прошелся вдоль ряда дверей, бесцельно дергая ручки.
Наконец он забрел на кухню, где ждало смешное открытие. Посуда была перемыта, столики и барная стойка светились чистотой, зато огромный мусорный мешок был под завязку забит бутылками и пустыми контейнерами от готовых завтраков. Складывалось впечатление, что еще накануне здесь питалось не меньше дюжины людей.
Тут он впервые взглянул на себя в зеркало и обомлел. На щеках колосилась щетина, зато волосы с головы сбрили «под ноль». Вместо волос на глянцевой коже красовались зеленые следы от присосок.
Судя по щетине, он проспал в боксе двое суток.
Все объяснялось проще простого: Полонскому хотелось захохотать и ударить себя по голове. Было не десять утра, а десять вечера, и десять вечера субботы. В Центральном зале Останкино шел концерт, большое квартальное сборище. С участием всех, кто что-то значит, с пригласительными, фуршетом, банкетом и танцами для тех, кто высидит основную часть программы.
«…B номинации „Лучшая роль второго плана“ награждается…»
Океан огней, парящие под открытым небом люстры, распахнутый в звездное небо купол.
«…От лица губернатора поздравить с успехом создателей персонального шоу „Шербет“ и пожелать им…»
Блеск роскошных дамских платьев, блеск бриллиантовых запонок и диадем на лебединых шеях, растопыренные для оваций руки в белых перчатках. На возвышении Лев Сибиренко принимает из рук чиновников золоченую вазочку.
Нет, сказал он себе, нет. Не может быть! Это не программа новостей, это вообще не сегодняшний информационный блок. Это награждение и слова Полонский уже слышал в прошлом году! На экранах крутилась запись, причем запись с разных камер. С разных ракурсов крупным планом демонстрировалось улыбающееся лицо Сибиренко.
 
В коридоре щелкнул замок, послышались шаги. Полонский метнулся в сторону кухни, инстинктивно хватая в руки все, чем можно обороняться. Сомнения отпали – Сибиренко заключил дознавателя в личную тюрьму за издевательства над Ксаной! Теперь с ним сделают что захотят, и никто не найдет капитана Полонского!
Но в дверях показался совсем не тот, кого Януш успел возненавидеть. Эту женщину дознаватель знал заочно, знал слишком хорошо, но никак не ожидал встретить воочию.
– Не бойтесь меня, – сказала Марина Симак. – Это здание состоит на балансе Министерства внутренних дел. Здесь вы в безопасности. До тех пор, пока о вашем существовании никому не известно.
Следом за госпожой Симак вошли еще двое. Высокий мужчина в дымчатых очках сразу отвернулся, не дав себя рассмотреть. И пожилая дама с гривой седых волос, типичный медик.
– Профессор такая-то, – быстро и невнятно представилась она.
Как чиновник из команды президента, Марина Симак не должна была передвигаться без охраны, но в клинику она явилась одна. Януш разглядывал ее во все глаза. Та самая легендарная Симак, из-за которой поссорились Ласкавый и Сибиренко! Та самая, кого, по слухам, чуть не убил родной муж, попавший под власть перформера! Та самая акула, столько лет лоббировавшая интересы Останкино в Кремле!
– Я вам очень благодарна, – произнесла Симак резким, твердо поставленным голосом. – Мне стало известно, что вы беспокоились обо мне. Как видите, нос мне все-таки сломали, но госпожа профессор сотворила чудо…
Женщина в белом сухо улыбнулась.
– С носом порядок, почти незаметно, – выдавил первые слова дознаватель. – Но я не успел спасти Ласкавого…
– С ним тоже порядок, он жив и здоров. – Марина подвигала длинной челюстью. – Благодаря вашему вмешательству его стрим удалось вовремя раскодировать. Как дознаватель, вы действовали безукоризненно. До сих пор не понимаю, как вы сумели догадаться, что Петра надо спасать в первую очередь…
– В первую очередь я намеревался спасать вас, – скромно напомнил Полонский.
– Да, конечно. Но теперь все позади.
– Позади? А как же остальные?
– Не беспокойтесь. Мы не можем пока остановить сценарии, но все подозрительные перформеры взяты под наблюдение. – Марина растянула губы в казенной улыбке. – Есть основания считать, что вы спасли от разорения и гибели не меньше десяти человек. Все они очень серьезные люди в бизнесе. Но сегодня в самой большой опасности находитесь именно вы…
– Когда я смогу отсюда выйти?
Симак переглянулась с высоким мужчиной в очках.
– Пройдемте в соседний блок, госпожа профессор вам должна кое-что показать.
Профессор приложила ладонь к одной из запертых дверей. За дверью дежурили двое в зеленой санитарной форме. Следом за профессором Януш прошел мимо четырех пустых палат. Он убедился в правильности своей догадки – клиника «Новая жизнь» совсем недавно избавилась от других пациентов. Шкафчики стояли нараспашку, на постелях не успели сменить белье.
За очередной дверью Полонский застыл с открытым ртом. Плакаты на стенах вызывали отвращение. Но еще большее отвращение вызывали блестящие металлические инструменты, густо разложенные под стерильными колпаками.
– Мейкап?
– Совершенно верно. – Симак доверительно понизила тон. – Это одна из лучших клиник Европы. Здесь меняют не только лицо. Здесь меняют скелет и вживляют язву желудка.
– Я бы хотел переговорить с подполковником Фор из Управления…
– Пока что это невозможно. Для госпожи Фор и для всех прочих ее коллег вы похищены неизвестными.
– Зачем такая секретность? – Януш оглядел станки для вытягивания ног. – Ведь вы сказали, что это заведение тоже принадлежит Управлению?