Демонология Древнего Китая

Ближе к ночи он вдруг увидел позади тела старого демона. Демон протянул руку, прося немного мяса, но Гуан крепко схватил ее, так что призрак не мог никуда бежать. Он держал призрака и не отпускал его, как вдруг где-то снаружи другие призраки заголосили как один: "Старый слуга, этот обжора, вот он попался так попался, ура!" — "Ах ты старый дьявол!" — воскликнул Гуан. "Так это ты убил старого господина! Немедленно верни сюда его дух, и тогда я отпущу тебя. В противном случае пеняй на себя!" — "Это мои дети, развлекаясь, убили его!" — вскричал старый призрак и велел молодым демонам вернуть душу обратно. Старик ожил, и Гуан отпустил демона. Когда девушка вернулась с гробом домой и увидела своего отца живым и невредимым, она остолбенела, а потом разрыдалась. Гуан взял ее в жены» («Ю мин лу»).
Считается также, что призраки иногда убивают своих жертв, проникая в пищу и так попадая в живот человека. «Жители Юйчжана, — свидетельствует «Цзи шэнь лу», — любят употреблять в пищу грибы, но выше всего они ценят за изысканный вкус гриб, который они называют "Желтая госпожа". Один человек как-то приготовил такие грибы для работников, чинивших его дом. Один из работников, укладывавший черепицу на крыше кухни, взглянул вниз и увидел около котла, накрытого маленькой крышкой, в котором готовилось кушанье, голого призрака. Призрак подбежал к котлу и прыгнул в него. Хозяин дома подал приготовленные грибы, и тот работник был единственным, кто не ел их, хотя и не сказал, почему. В тот же самый вечер все, кто ел грибы, умерли».
Вера в призраков, насылающих болезни, была широко распространена среди простого народа во все времена; и ночные кошмары как ничто другое подкрепляли и поддерживали ее. Действительно, для того, кто находится в плену подобных представлений, если спящий задыхается, то под тяжестью демона, якобы сидящего у него на груди; если дыхание его затрудняется, то оттого, что демон схватил его железной хваткой, а внезапные резкие движения во сне есть не что иное, как отчаянная попытка сбросить демона. Вполне естественно поэтому, что сам иероглиф янь, «кошмар», состоит из элементов «призрак» и «давить». В классических сочинениях этот иероглиф не встречается, из чего, однако, не следует, что идея о насылании ночных кошмаров демонами в древние времена отсутствовала. Мы говорили выше, что такими призраками могут быть пауки. И словно в подтверждение суеверия, что причиной ночных кошмаров являются призраки, в медицинских сочинениях они называются «гуй янь», «дьявольскими кошмарами». Их авторы уверяют нас, что призраки «удушают» людей — весьма удобный способ объяснения внезапной смерти человека в постели от апоплексии или чего-либо еще. Все подобные случаи: цзу янь, «внезапные кошмары», гуй янь бу у, «дьявольские кошмары (после которых человек) не просыпается», янь мэй бао цзюе, «жестокий конец во время сна от кошмара» ничуть не отличаются от прочих «дьявольских ударов» или «ударов зла». Их наносят все те же призраки, «вырывающие» души из больных. Гэ Хун говорит: «Что касается ночных кошмаров, если больной не пробуждается от сна, его хунь и по бродят вне тела; их похищают се и заносят в списки (умерших); души желают вернуться обратно, но, пока им это не удается, они избегают света, поскольку при свете они не могут вновь войти в тело» («Чжоу хоу бэй цзи фан», гл. 1).
Как и можно было бы ожидать, Гэ Хун говорит, что таких больных можно оживить, призвав их души обратно. Метод этот, однако, сопряжен с использованием какого-то количества одурманивающих средств. «Перевяжи ноги больного пенькой, спроси, почему он оказался в таком состоянии, и пообещай, что велишь развязать его. Затем пусть один человек сядет рядом и наблюдает за головой больного, а другой пусть выкрикивает во дворе его имя. Сидящий должен отвечать "да, я здесь", и тогда больной оживет. Если спящий не просыпается, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы на него попадал свет, ибо свет может убить его; но, если его сильно укусить за пятку и большие пальцы на ногах у самого ногтя и несколько раз плюнуть ему на лицо, он очнется. Через стебель тростника дуй ему в уши, а в нос ему вставь двадцать семь его волосков, свитых в одну нить» (Там же).
 
Некоторые детали в сочинениях других авторов отличаются от вышеизложенных, но общий настрой остается тем же. «Человек может повеситься, упасть и разбиться, умереть от кошмара, утонуть и задохнуться — таковы пять причин преждевременной кончины. Когда происходит такое, внутренние органы человека не отмирают мгновенно, поскольку мы имеем дело со смертью, вызванной внешними обстоятельствами; хунь и по все еще наблюдают за телом, находясь позади него, а поскольку они неподалеку, при помощи магического искусства их можно призвать обратно, и тогда они войдут в тело и смогут оживить его [77]. «Если человек, которого во время сна тревожил кошмар, не просыпается, его хунь и по блуждают рядом с телом и удерживаются се; следует призвать их обратно в полной темноте, остерегаясь попадания малейшего света на спящего, ибо тогда хунь и по не войдут в него, и он умрет прямо под светом. Призраки-кошмары являются прямо из света и потому не боятся его. К спящему не следует также обращаться, находясь совсем рядом с ним или слишком нетерпеливо, ибо тогда можно потерять его шэнь и хунь» («Шэ шэн яо лу», «Самое важное о возвращении жизненной силы»).
Прострелы, подагра и схожие ревматические симптомы жители Амоя приписывают козням демонов-карликов, которых авторы обозначают иероглифом хо. Эти опасные существа развлекают себя тем, что вызывают внезапные порывы ветра и воздушные тяги, которые вздымают клубы пыли на узких улочках и в переулках. На местном диалекте это явление называется гуй цзы фэн, «дьявольским ветром». Радость хо доставляет и такая забава: они любят раздирать лица людей с такой силой, что меняют черты лица до неузнаваемости. Они делают конечности людей негибкими, оставляя их калеками на всю оставшуюся жизнь — одним словом, именно они являются причиной всех болезней, которые можно обозначить термином чжун фэн ша, «смертоносные удары ветра». Вера в карликов-демонов настолько глубоко укоренилась в сердцах местных жителей и настолько распространена, что нередко можно услышать, как люди выражают свой гнев следующими словами: ци гуй цзы фэн пу чжэ, «да ударит тебя дьявольский ветер».
Истоки происхождения демонов ревматических симптомов можно проследить вплоть до глубокой древности. Если следовать словарю Канси, то иероглиф хо есть всего лишь иная форма иероглифа юй, который, как свидетельствует ключ, означает «жаба, земноводное». Еще в «Ши цзине», древнейшем каноническом сочинении, юй ассоциируется с призраками, ибо употребляется рядом с иероглифом гуй: «Гуй или юй, добыть все равно нельзя». Лю Сян, философ, живший в первом столетии до новой эры, свидетельствует: «Говорят, что юй появились на юге Юэ (пров. Гуандун); в Юэ был избыток женщин, женщины и мужчины купались в одних и тех же местах, однако женщины пользовались преимуществом, отчего появился дух распущенности. Вот почему совершенномудрые древности назвали этих животных юй, ибо иероглиф этот похож на иероглиф хо, "соблазн". Действительно, животные эти могли стрелять в людей с берега реки и вообще родственны "стреляющим призракам". Веления Неба твердо и справедливо запрещают мужчинам ставить себя наравне с женщинами и потому Небо создало этих отвратительных существ, которые убивают своими выстрелами тех, кто склонен к похоти» («Эрья и», «Юй»).
Позднейшие авторы, в меньшей степени озабоченные святым негодованием против греховных bains mixtes жителей юга, дают нам более подробные сведения о таинственных юй, свободные от необузданной игры воображения. «Шо вэнь» говорит, что «юй — это дуань ху». Выражение это можно буквально перевести как «короткий лук», но, скорее всего, оно представляет собой фонетическую транскрипцию, поскольку второй иероглиф иногда встречается с ключом «зверь», и тогда получается «короткая лисица», что уже очевидная бессмыслица. Тем не менее, местные авторы могут быть и правы, что дуанъ ху следует воспринимать именно в буквальном смысле как существо, «стреляющее» смертоносным дыханием, водой или песком. Данное обстоятельство и могло стать причиной появления слова, однако, мы все-таки склоняемся к тому, что само слово породило верования в стреляющую способность неких животных.