Храм Темного предка
– Сам Велиантов пишет, – объявил он. – Нам теперь, Катя, известен его старомодный почерк с завитушками. Сразу видно – образованный человек с «раньшего времени до исторического материализма». Профессор орнитологии.
Новый лист. Пожелтевшее от времени письмо. Тот же витиеватый почерк. Катя читала внимательно.
Дорогой Саша! Пишу тебе при свете походного костра, глядя на дикие горы. От их красоты захватывает дух. Но я вспоминаю Москву, скучаю о доме. Как наш университет? Твои лекции? Как здоровье Наташи? Пишу кратко, мы торопимся рано утром отправить почту и ящики с образцами, необходимо их еще подготовить для транспортировки и пересылки. Неделю я провел на озере Иссык-Куль, изучая озерных птиц-эндемиков, без Павла. Он вместе с частью отряда Миши Погребецкого [11] отправлялся в краткий поход к долине Иныльчек на разведку местности. Нашего фотографа Юсуфа Шахрияра Погребецкий уговорил идти с ними – снять панораму местности, горы. Миша и его люди ищут удобные подходы к Хан-Тенгри. Погребецкий полностью сосредоточен на своей задаче – он собирается совершить восхождение на пик. Павел вернулся бодрый, а наш чудесный фотограф – донельзя несчастный, со стертыми до волдырей ногами. Юсуф – сын купца-фармацевта из бывшего Верного, он уйгур из богатого рода, привык к комфорту и прислуге. Еще в гимназии в Верном он пылко увлекся фотографией. Счастье выпало нам его повстречать и включить в состав нашей маленькой исследовательской группы. Он делает отличные снимки. Миша Погребецкий мне завидует: он и его товарищи снимают подготовку к восхождению исключительно сами. Но Юсуфа Шахрияра он у меня не переманит. Они все еще ищут удобные проходы в горы к озеру Мерцбахера, леднику через долину Иныльчек. Я оставался на озере Иссык-Куль вместе с младшим братом Юсуфа, мальчик в свои пятнадцать тоже весьма способный фотограф, как и брат, хотя он глухонемой от рождения. Я тщательно обдумывал дальнейшие действия. Наши пути с отрядом Погребецкого в скором времени разойдутся. Им к Небесной горе – наверх. Мы же изучаем птиц. У нас свои цели и задачи. Мы присоединились к отряду альпинистов из-за сопровождения красноармейцами. Вооруженная охрана солидная, потому что в окрестных горах снова объявился Дэв-хан. Он наводит ужас на местных жителей – киргизов, казахов и своих соплеменников-уйгуров. Местные распускают о нем множество нелепых слухов – якобы он потомок горного демона, а он активно поддерживает небылицы ради устрашения суеверного населения. В прошлом месяце отряд красноармейцев имел с ним стычки в горах. Но поймать Дэв-хана не удавалось никому. Китайцы охотятся за ним и в Синьцзяне, и по всему Китаю после убийства его отца. Мстя за того, Дэв-хан беспощаден к китайцам. Он грабит ювелиров, торговцев золотом, жемчугом и шелком, совершает налеты на почтовые станции, торговые караваны, магазины, лавки. По слухам, он несметно богат. Копит капитал для большой войны с Китаем ради независимости уйгуров. Что-то его постоянно заставляет переходить границу на нашу сторону, и не только преследующие его по пятам гоминьдановские войска. Местные утверждают – он хранит награбленное здесь, у нас, а не в Китае. Но все это досужие сплетни. Местные вообще при разговоре о Дэв-хане, потомке горного шайтана, крайне пугливы и уклончивы. И есть причина – за собой Дэв-хан оставляет сожженные деревни в Китае, а в наших горах жуткие обезображенные и обезглавленные трупы китайских кули… Я видел, Саша… До смерти не забуду. Дэв-хан предъявил отряду Погребецкого подобный знак, запрещая восхождение на Хан-Тенгри. Он поклоняется горе и считает Тянь-Шань по обе стороны границы своей вотчиной. Охранники-красноармейцы пойдут вместе с отрядом Погребецкого. Мы же с Павлом, если отделимся от них, останемся без военной защиты. Но какой прок грозному Дэв-хану убивать нас, ученых? Я не испытываю страха. Если встречусь с ним в горах, объясню цель нашего прибытия в его горы. Он, по слухам, не только садист и убийца, грабитель с большой дороги, но и просвещенный человек – учился в университете в Пекине…
Следующее письмо я постараюсь отправить быстрее, с оказией. Материалов у меня скопилось чрезвычайно много. Главная сложность – консервация образцов в полевых условиях, их сохранность в жаркое время. Шлю сердечный привет всем нашим в университете. И есть у меня к тебе просьба – навещайте с Наташей Полину. Она тревожится за меня и за Павла… Моя сестра его старше, но сердцу ведь не прикажешь. Хотя Павел всегда вел себя рыцарски, не давая никаких поводов для сплетен в университете… Ладно, ты и сам все знаешь. До следующего письма! Обнимаю крепко тебя и Наташу!
Гектор взял письмо профессора Велиантова – без даты, занимавшее обе стороны листа – и перевернул его. Катя заметила, что он перечитывает самый верхний абзац: некий Дэв-хан несметно богат и хранит награбленное у китайцев в горах, по другую сторону границы.
А Катя придвинула к себе пачку листов, прошитых суровыми нитками. Подробное описание разных птиц. Приписка: наблюдение озерных эндемиков. Почерк профессора Велиантова. Черноголовый хохотун, скопа, колпица, орлан белохвост, кудрявый пеликан, малый баклан… Велиантов делился личными наблюдениями, фиксировал, где видел птицу, писал о районе гнездований на озере. Катя дотошно прочла все пятнадцать страниц, полагая – речь идет об упомянутом уже озере Иссык-Куль.
Между двумя последними страницами лежал желтый листок из блокнота, исписанный теми же синими чернилами, однако почерком, отличным от профессорского, – энергичным, угловатым, резким.
Полгрота усыпано костными останками. Но наш факел погас. Юсуф внезапно чего-то сильно испугался и закричал – надо уходить! Я пытался нашарить спички в вещмешке и успокаивал его – можно ли ему, образованному человеку, поддаваться диким суевериям и сказкам? Но он вцепился в меня и тянул назад. Я чиркнул спичкой – из грота ведет проход дальше, возможно, в следующий грот. Спичка тоже погасла. Другие отсырели, мешок мой промок насквозь под дождем. Я так и не смог добыть нам с Юсуфом огня, а он ни секунды не хотел оставаться в кромешной тьме в гроте. Он впал в истерику от страха, нес разную околесицу. Мы протиснулись сквозь узкую щель, через которую и попали внутрь. Снаружи все еще хлестал ливень. Мы, конечно, в следующий раз полностью обследуем грот, несмотря на советы Юсуфа убираться подальше. Я пристыдил его, он выглядел расстроенным и напуганным, но твердо стоял на своем: якобы мы с ним очутились в «очень скверном месте, приносящем беду».
Гектор читал текст, близко наклонившись к Кате, затем отсканировал его и длинный перечень птиц. Следующий документ из коробки оказался листом, вырванным из тетрадки в клетку. Катя и Гектор снова узнали почерк профессора Велиантова:
Невероятное событие. Я сначала решил – у меня галлюцинация от лихорадки. Она прилетела ниоткуда и уселась на ветку у брода в десяти шагах от меня. Ее синее оперение искрилось на солнце. Я услышал ее голос. Голос Синей птицы… Метерлинк грезил о ней, создавая образ вечной погони за счастьем. А я испытал счастье, узрев ее воочию на ветке барбариса… Слова старика в аиле – истинная правда. Синяя птица прилетела из-за синих гор. Никто никогда прежде не видел ее на Тянь-Шане. И вдруг она появилась. Myophonus caerulius – горный дрозд. Подотряд – певчие воробьиные. Она живет в Юго-Восточной Азии, в Китае, в королевстве тайцев, в горах Тибета. Но здесь, недалеко от Хан-Тенгри? Синяя птица запела, и я понял – она не призрак. Редчайший случай, научное открытие! Синяя птица пожаловала к нам. О, мой маленький Метерлинк! Мое синее счастье! Я осторожно поднялся на ноги и… она улетела! Я едва не разрыдался. Я ударил в медный гонг, я разбудил всех – Павла, Юсуфа, маленького Дауда, носильщиков-кули, нашего проводника Ли. Я сказал – мы немедленно идем за Синей птицей! По описаниям, в Южной Азии она обитает у горных потоков и водопадов, она большой любитель воды. Мы начнем искать ее сначала у горных ручьев, в речных зарослях, потом везде по округе. Я не знаю, сколько времени потребуется нам на ее поиски. Но я ее отыщу – ведь это научное открытие всей моей жизни.