Я – вор в законе
Фотон умер в одной из печорских колоний и втайне от зеков был похоронен лагерной администрацией, которая боялась возможных беспорядков. Долго могилу Фотона скрывали, так как знали, что она породит нового законника, а когда наконец правда открылась, у свежего холмика с простым деревянным крестом выставили усиленный караул.
Начальник лагеря был суров и приказал: охранять могилу так, как если бы это был военный объект: «Стрелять во всякого, кто, невзирая на предупреждения, захочет приблизиться к могиле». Он знал, что у воров в законе есть традиция: новый урка должен давать клятву на могиле своего предшественника.
Тогда Варяг только освободился из зоны, и клятву у потемневшего креста должен был давать именно он.
Впервые Варяг возвращался в печорские лагеря не под конвоем, а по собственной воле. На плечах огромный рюкзак, в кармане разрешение на въезд в пограничную зону. Они представились геологическим отрядом, маршрут которого должен был пройти поблизости от могилы Фотона.
Молоденькие солдаты заметили приближение незнакомых людей и, сжав в руках автоматы, стали истошно орать, что пристрелят каждого, кто посмеет приблизиться.
– Не подходить! Откроем огонь на поражение! У нас приказ! Будем стрелять!
Разве мог предположить Фотон, что будет страшен и после смерти и что зароют его не на обычном зековском кладбище и не отправят тело к родным, а свезут за сотню километров.
Они решили не лезть на рожон и, накинув рюкзаки на плечи, пошли своей дорогой. Когда за горизонтом скрылся одиноко торчащий крест, Варяг дал команду остановиться. Это был его час, и он его не упустит. Как на него посмотрит сход, если он уйдет, так и не дав клятвы!
Закурили. Варяг привык видеть эти места через колючую проволоку, а сейчас, куда ни посмотри, – свобода! Она была везде: в заросшей кустами речке, в холмах, она наполняла воздух и уходила дальше, за горизонт. Свобода и вечный покой…
– У тебя все готово? – Он повернулся к мужику лет сорока, строгие настороженные глаза которого смотрели так, будто от всякого ожидали подвоха.
По своему характеру тот и сам бы мог подняться далеко наверх, но он был мясник, а они не очень-то почитались в уголовном мире.
– Да.
– Чтобы никакой суеты. Заберешься вон на тот холм и тремя выстрелами положишь всех. После того как исполнишь, махнешь нам рукой.
– Хорошо.
– А теперь ступай.
Мясник сделал последнюю затяжку, которая, как известно, самая сладкая. Он едва не обжег пальцы об огненный кружок, подобравшийся к губам, и, сплюнув прилипший к языку табак, стал неторопливо собираться: проверил ствол, аккуратно привернул оптический прицел и, махнув на прощание, стал взбираться наверх.
Варяг был готов к любому исходу.
В километре от могилы их ждала моторная лодка. Они проплывут вниз по реке километров тридцать, а потом машина отвезет их к самому аэропорту, где уже будут дожидаться билеты. Только бы солдатиков не обнаружили раньше чем через пятнадцать минут: тогда они будут неуловимы. Риск есть, но он сведен к минимуму.
Мясник уже взобрался на холм. Варяг видел, как он подобрал себе место за огромным валуном и, удобно приладив приклад к плечу, стал целиться. Два выстрела прозвучали один за другим и только третий, явно запаздывая, несколькими секундами позже.
Мясник махнул рукой: все было кончено.
– Пошли! Живее! Да бросьте вы эти рюкзаки, они нам
больше не понадобятся!
Базальт сухо хрустел под ногами. Два солдатика лежали рядом, третий – в нескольких шагах. Рты открыты, словно от удивления, ноги раскинуты, словно и после смерти хотели они продолжить свой бег. Они так и не поняли, откуда прозвучали выстрелы, потому и побежали навстречу смерти, и автоматы их были направлены в никуда.
Эти трое напоминали о жертвах, которые язычники приносили когда-то своим кровожадным идолам.
– Возьмите автоматы, если что… просто так мы не дадимся.
С Фотоном Варяг встречался несколько раз, и при каждой встрече тот покорял его какой-то житейской мудростью, густо замешанной на своде воровских законов. Он брался распутывать самые сложные воровские конфликты, умел убеждать, и самое странное было то, что потом почти никогда не оставалось обиженных. Фотон был примером для любого вора в законе, ему подражали, но он оставался недосягаемым. Разве мог Варяг подумать о том, что он станет его преемником и будет давать клятву на его могиле. Это была честь.
– Прости, Фотон, – заговорил Варяг, – что поклон от братвы передаю так нескоро. Ты заслуживаешь большего. Почестей и роскошных похорон, водки и сытной закуски. Тебя не похоронили так, как надо; тебя просто бросили и присыпали землей. Спасибо на том, что хоть поставили на твоей могиле крест. Не очень ты почитал Бога, но твоя грешная душа сейчас с ним, на небесах! Ты всегда был справедливым в воровских спорах, вряд ли еще скоро найдется такой судья, как ты. Я клянусь, Фотон, продолжить твое дело, хотя бы приблизиться к тебе, потому что обойти тебя невозможно. Клянусь соблюдать наши воровские законы: не нами они выдуманы, и не нам их забывать. Лучше жизнь свою положу, чем отступлюсь от них. – Варяг помолчал.
Убиенные солдаты тоже как будто внимали воровской клятве. Если нет, тогда отчего они так неподвижно замерли?
Варяг продолжил:
– Ты извини меня, Фотон, больше я сюда не вернусь. Не будет для этого у меня времени. А тебе вот от меня подарок.
Он достал бутылку водки, свернул алюминиевую головку и брызнул горьким содержимым на могилу.
– Пей, Фотон! Крепка водка, а тебе она вдвойне горькой покажется.
То, что осталось, Варяг поставил у самого креста. Бутылка слегка накренилась, но не пролилась. Словно и она охмелела.
– А ты, Господь, прости грешного раба своего, не будь к нему слишком строг. Поверь, он не самый худший из людей, как это казалось многим. – И впервые в жизни Варяг перекрестился, а потом, поклонившись, быстро пошел прочь, оставляя за спиной могилу, трупы и собственную прежнюю жизнь.