Мужские сны

– Некогда мне чаи гонять! У меня картошка не окучена, капуста с огурцами не политы, а я, как барыня, за столом рассядусь?
– Оксана, да приду я сейчас, чего ты? – потерянно бормотал Александр, красный от стыда за выволочку, устроенную женой при всем честном народе.
– Оксана! – строго прикрикнул Павел Федорович. – Ты даже не поздоровалась с нами, а уже кричишь на все село. А ну-ка сядь сюда!
Оксана, помешкав самую малость, прошла во двор и села на место, куда указал дед. Татьяна усмехнулась про себя, вспомнив, как подействовала на Оксану ее угроза. Видно, на таких, как Оксана, усмиряюще действуют только силовые методы. Даша принесла из дома еще одну тарелку и поставила ее перед новой гостьей. Татьяна налила ей чаю и как можно мягче пригласила отведать блинов.
За столом уже не было прежней свободы и благодушия. Все смотрели в свои тарелки и молчали. Выручила Даша. Она вдруг вспомнила, как впервые увидела индюков. Этих птиц держали соседи, живущие через два дома от Кармашевых.
– Тетя Таня, а помните, как я испугалась огромного индюка?
– Помню, – улыбнулась Татьяна. – Ты его хотела погладить, а он не понял.
– Ага. Такой бестолковый! Его хотят приласкать, а он как ненормальный затопал ногами, что-то закричал по-индюшиному.
– Это он индюшек своих защищал, – подсказал Виталий.
– От меня? – засмеялась Даша.
– А кто тебя знает? Может, выбрала бы самую жирную да под нож и на сковородку, – по-своему пошутил Павел Федорович.
– Ну-у уж! – возмутилась Даша. – Что я, пират? Разве он не видит, что я еще ребенок?
– Вот как раз такие «ребенки», мальчишки соседские, нашему петуху крыло подбили. Помнишь, Виталий, рыжего-то, с зеленым хвостом? Он один такой красавец на всю округу был.
– А как они ему подбили крыло? Палкой? – В глазах Даши разлилась жалость.
– Камнем. Витька Мосев метнул. И чего, спрашивается, ему петух сделал?
– Петух-то ничего не сделал, батя. Это я Витьке сперва нос расквасил, чтобы не лазил на нашу яблоню, вот он и отомстил.
– Надо же. А ты не рассказывал раньше-то.
– Боялся. Ты бы не долго разбирался, кто прав, кто нет. Врезал бы по первое число.
– А почему вы к врачу его не отнесли? – не могла успокоиться Даша.
– Петуха? Да кто бы его стал лечить? У него, должно быть, косточка или хрящик какой повредился. Тут уж ничего не сделаешь.
– А вот и нет! В прошлом году бабушка сломала руку, вот здесь. – Даша показала на свое запястье. – И ей привязали гипс. Вот!
– И что? Вылечили?
– Да, вылечили.
– Представляю: петух в гипсе! – рассмеялся Александр, уже забывший обиду.
– Долгонько болел наш Петька, – растрогался от воспоминаний старик. – Помню, Маруся вынесет пшена, куры бегут, только пыль столбом, а этот сидит на бревнышке, не шевелится, только глазом посматривает, мол, все ли в порядке в его стае. Даже петь по утрам перестал.
Даша тяжело вздохнула. Татьяна заметила в ее глазах слезы. Она махнула дяде рукой, мол, перестань расстраивать ребенка. Тот понял, смутился, кашлянул.
– Ты, Дарья, не переживай шибко-то! Петух этот еще много лет у нас прожил. Даже с соседским белым петухом дрался до крови.
– А зачем? – спросила Даша, вытирая кулачком глаза.
– Дрался-то? Так ведь петухи – первые драчуны в деревне.
– А вторые – мальчишки, – поддержал отца Виталий. – Помню, как мы улица на улицу ходили драться. До первой крови.
– А как это? – еще больше изумилась Даша.
– Да очень просто. Начинаем драться. Один на один. У нас свои законы были. Втроем на одного не нападали, как сейчас модно стало. Вот, значит, дубасим друг дружку. Вдруг кому-то нос разбили, кровь побежала. Все! Стоп! Драка окончена. А если кто в раж вошел и не хочет остановиться, тому темную устраивали. Или кучу малу.
– Это называется «втроем на одного не нападали», – с сарказмом прокомментировала молчавшая до сих пор Оксана. – «Куча мала» – это ведь когда все на одного наваливаются. Вот вам и законы.
– А чтобы неповадно было, – защищался Виталий. – Иначе не понимали.
– А у нас уже все по-другому было, – подхватил чисто мужскую тему Александр. – Тогда ведь «братки» пошли, разборки с перестрелками. Вот мы давай подражать «крутым» парням. Кто с железом качается, кто из кино не вылазит, где Шварц или Слай морды всем подряд бьют. А потом по вечерам перед девками у Дома культуры выпендриваемся. Прикид специальный на рынке покупали: кожанки с заклепками, штаны с дырками… Умора! А драки страшные пошли. Куда там вашим с кучей малой! Поножовщина или с арматуринами наперевес, и айда махаться! У меня дружка покалечили, Мишку Кармашева, с Зеленой улицы. Сейчас уж спился совсем. Куда ему, инвалиду, деваться, когда здоровым-то работу трудно найти. Хорошо еще, в последнее время сельское хозяйство начало подыматься, а так бы…
 
Калитка открылась, и вошел Андрей.
– О-о! Как говорится, не много ли вас, не надо ли нас? Здравствуйте! – улыбался Андрей.
– Папа! А мы тебе блинов оставили. Еще много. Тебе хватит, – подбежала к отцу повеселевшая Даша.
– Добрый вечер! Мы тут навес поправили немного да вот разговорились за чаем, – как будто оправдывался Павел Федорович.
– Я не помешаю вам. Пойду в баню. А вы сидите.
– Да уж пора. Поздно уже. – Павел Федорович встал, подошел к новому столбу, потрогал рукой. – Ничего. Постоит еще, никуда не денется. Ну, хозяюшки дорогие, прощайте! Спасибо за хлеб-соль, а нам пора восвояси. Пойдем, Виталий!
Виталий искоса взглянул на Андрея, пробормотал: «До свидания» – и пошел за отцом на улицу.
– И мы пойдем, Оксана? – спросил Александр жену.
Но Оксана неподвижно сидела за столом и не ответила мужу. Ее взгляд застыл на чайнике, стоящем на столе. Татьяна тоже сидела на своем месте. Внутри у нее клокотала буря. С трудом сдерживаясь, она обратилась к девочке:
– Даша, подай папе чистую футболку. Она висит в комнате на стуле. Там же и все остальное. Сложи в пакет. Так удобнее.
Андрей ждал Дашу у входа в огород, где на задах примостилась баня, и молчал. Впрочем, молчали все. Единственным, кто не понимал причины этого напряженного молчания, был Александр.
– Так пошли? – повторил он вопрос, держась одной рукой за скобу калитки.
– Сейчас, – выдавила из себя Оксана. – Ты иди, я догоню.
Александр пожал мощными плечами и вышел за ворота, не закрыв за собой калитку.
Выбежала Даша с пластиковым пакетом в руке.
– Бери, папа, и иди скорей мойся, а то чай остынет. Я тебе потом кое-что расскажу. Ну что ты стоишь? Тетя Таня, можно я еще в саду поиграю?
– Поиграй, только в траву не заходи, уже роса выпала.
Они остались одни, две соперницы: молодая и перешедшая рубикон под названием «бабий век», одна брошенная, другая – поневоле ставшая разлучницей.
Единственное, что их роднило: они обе любили одного-единственного. И не было из этой ситуации выхода, кроме как брошенной уйти в тень, смириться со своей участью. Но только не для Оксаны. Природа в избытке наделила ее собственническим инстинктом и боевой хваткой. Но к сожалению, обошла при раздаче женского чутья и женской чести, без которых, как известно, настоящей женщины не получится.
– Мне надо поговорить с вами, – не глядя на Татьяну, жестко сказала Оксана.
– Говори, – глухо произнесла Татьяна, которую била нервная дрожь, а горло сжимали судороги.
– Оставьте в покое Андрея! – крикнула Оксана. – Он для вас очередное приключение, не больше.
– А для тебя?
– Любовь всей жизни!
– Почему ты говоришь обо мне с таким презрением? Ведь ты не знаешь меня.
– Достаточно того, что мне рассказала моя мать. Знаете, как называется то, чем вы занимались с моим отчимом? Кровосмешение!
– Потише! Ребенок услышит.
– Ах, о ребенке вспомнили? Да вы сюсюкаете с ней, чтобы втереться в доверие. Противно смотреть!
– Это все?
– Нет, не все! Я написала о вашем поведении в областную Думу. Ведь вы, кажется, депутат? Так вот. Пусть почитают, чем занимается на досуге народная депутатка!