Станция Бякино (СИ)

Сережа взял нож в руки, рассмотрел и передал Борису Валентиновичу. Маша встала и отошла чуть в сторону.
— Чем же тебе наш Ренатик-то не угодил? — спросил с легкой дрожью в голосе Сережа. — Эх, дядя Митя... Ты даже следы крови с ручки ножа не оттер.
Дед снял шапку, подошел к телу и тихим голосом произнес:
— Достал меня этот паршивец. Это он на станциях весь такой белый и пушистый. А сам долю со всех тряс. Вот и напарника моего два года назад по голове так хлопнул ладонью, что тот сначала дурачком стал, потом умер через четыре дня. Такой мужик золотой был.
— Первый раз слышу про Рената такое, — перебил Сережа.
— Ага, я и говорю, боялись его, он же тряс тех, кто слабей и за кого заступиться некому. Велел молчать при людях, иначе будет как с моим дружком. Сил моих не было уже терпеть, я километры мотаю, как белка в колесе, с утра до ночи, а он все забирал и требовал еще и еще. Мало ему все время. В тот злополучный день я в лес забежал нужду справить. Вышел, смотрю, изверг наш сидит на земле раненый, ногу потирает. Говорит, сейчас ты меня, старая кляча, на себе попрешь до станции на закорках. Тут-то у меня и всплыл образ моего напарника в голове. Схватился за нож и всадил ему сразу в глаз, чтоб наверняка. Оттащил в кусты, чтоб не сразу нашли. Потом сны эти страшные покоя не давали, сам всё и рассказал, якобы его нашли другие. Ну, чтоб похоронили, человек всё-таки, хоть и поганый.
— Убийца всегда возвращается на место преступления, да, дядь Мить? — сам того не ожидая, улыбнулся Борис.
— Что со мной теперь будет? Убьете? — голос деда не был испуганным. Дмитрий Иванович посмотрел в глаза парню и тихо добавил: — Значит, убьете... Из моего же ружья... Кто же мог подумать.
Сергей вставил два патрона в стволы ружья и громко и четко произнес:
— Безвыходных ситуаций не бывает, дядя Митя. Даже если тебя съели, то есть всё равно два выхода, либо через рот, либо через зад. Надо было обо всём рассказать нам, но ты выбрал иной путь.
Сергей взял старика в прицел ружья и спокойным голосом добавил:
— А теперь беги, дядя Митя, беги и не оборачивайся. Больше не появляйся на моей станции никогда.
Дед закрыл рукой отвисшую челюсть, ноги его затряслись. Хотел поднять с земли свой рюкзак, но Борис отрицательно покачал головой, вылез из ямы и передвинул ношу ближе к Маше. Дядя Митя пробубнил что-то невнятное себе под нос и побежал что есть мочи в сторону станции Стромино.
Через какое-то время Сережа выстрелил в сторону деда, потом еще, впопыхах перезарядил и снова выстрелил. Борис Валентинович тоже достал свой ПМ и расстрелял весь магазин.
Вот только стреляли они не по Дмитрию Ивановичу. Вдалеке из леса выбежала стая собак, та самая, что терлась у Стромино по ночам, и накинулась на старика. Почти все пули пролетели мимо. Стая схватила тело дяди Мити и утащила вглубь леса.
  
Глава 12
 
Его все звали Карандаш. Мужичок в возрасте, низенького роста. Ходил всегда в рубашке, штанах и пиджаке на несколько размеров больше, чем его собственный. На голове черная шляпа советского образца, впрочем, как и вся его одежда. Мужики смеялись над ним и подкалывали, будто такие вещи до эпидемии вешали рядом с помойками во дворах, когда кто-то из стариков умирал. Почему Карандаш? Потому как похож сильно на знаменитого клоуна и одет также, и рост сантиметров сто сорок, а самое главное — брови полукругом и маленькие усики под носом, ну точь-в-точь как у советского артиста. Карандаш не обижался, отвечал, что его одежда хоть и выглядит нелепо, но всегда чистая и не рваная, в отличие от большинства выживших.
В дверь станции Бякино постучали рано утром, как только рассвело. Сергей на такие стуки обычно плевать хотел, до шести утра комендантский час, и двери не открывались ни при каких обстоятельствах. Это правило, ставшее законом, ввел сам Сережа, и кто он будет в глазах выживших, если сам же и будет его нарушать? Всё сводилось к банальной безопасности, бродяги то и дело бегали на улицу по малой нужде и неоднократно забывали за собой запереть дверь. Молодому человеку надоело спать урывками, поэтому и запирал, вешая ключ себе на шею. Сегодня же всё иначе. Стуки не прекращались, и с улицы был слышен мужской голос. Через какое-то время в коморку Сережи зашел Борис Валентинович и сонным голосом сказал:— Вставай, брат, там серьезные дела намечаются.Молодой смотритель встал, потянул руки в стороны, надел тапки и, нехотя шаркая по бетонному полу, поплелся к входной двери.— Кого там черт принес? — почти пропел парень, зевая широко открытым ртом.
 
— Карандаш я, из Ерелино, — ответил голос за дверью.
— Мне это снится? — спросил смотритель у Бориса Валентиновича.
— Вам что, не сказали? Скоро такой шухер начнется, открывайте. 
— Ступай дальше, хватит безобразничать, — Сережа посмотрел в щель между досок на окне.
— Кто там? — улыбнулся Борис.
— Не знаю, бомж какой-то, — пожал плечами парень. — Говорит, что Карандаш.
— Станция закрыта до шести утра, — объяснил Сергей. — Это правило для всех, жди, если хочешь, раньше не открою.
Карандашу, конечно, неоднократно приходилось ждать в своей жизни. Сначала до двух дня, потом до одиннадцати утра, а перед эпидемией и вовсе до девяти. Подождать до шести было проще простого, но только не в этот день.
— Наши вызвались помочь Стромино, — уже почти орал мужик в большом пиджаке. — Договорились на сегодня. Открывай, или сожрут меня и не подавятся.
Сережа повернул ключ и открыл дверь. На пороге стоял пожилой мужчина в старой одежде и с маленькими смешными черными усиками. На спине у него был такой же старый рюкзак, в народе прозванный «колобок», а в руках длинная ветка вместо палочки. Карандаш, слегка прихрамывая, вошел в зал ожидания, скинул рюкзак на пол и обвел глазами помещение.
— Хорошо тут у вас, уютненько, — похвалил незнакомец.
— Что случилось-то? — нервно выдохнул Сережа.
— Из Стромино помощь запросили, гонца прислали, мол, собаки у них там совсем оборзели. Раньше только по ночам прибегали на станцию, а теперь женщину задрали среди бела дня. — Карандаш сел на лавку возле стола в надежде, что ему что-то предложат. — Пробовали тамошние мужики с ними покончить, вот только огнестрела у них нет. Взяли вилы в руки, лопаты, мотыги из домов, что в деревне рядом. Она недалеко, метрах в ста от самой станции. 
Карандаш достал из рюкзака пластиковую бутылку с непонятным напитком мутно-коричневого цвета и сделал глоток.
— Всю ночь ждали проклятых, — продолжил свой рассказ Карандаш. — А когда появились, выбежали на них, те и дали дёру вдоль железной дороги. И так несколько раз. Понимаешь, разумные они какие-то. Все зомби как зомби, управляемые одним инстинктом, а эти соображают. Видят, руки не пустые, и не лезут. Так вот, договорились, что погонят они псин в сторону вашей станции, наши ерелинские мужики тут их и перестреляют. С оружием у нас, тьфу-тьфу, пока всё нормально. Меня вот вперед послали, иди, говорят, Игорь Маркович, предупреди бякинцев, чтоб не высовывались либо на подмогу вышли, если решатся. Только вот намеченное время почти подошло, а наших всё нет.
Сережа вышел из станции и посмотрел в разные концы дороги.
— Действительно, нет, — произнес Сережа, вернувшись в зал. — Что могло пойти не так?
— Не хочу кривить душой, возможно, я ошибаюсь, но мне кажется...
— Хватит тянуть кота за эти, как их там, всё время забываю, — не выдержал молодой смотритель. — Говори прямо, как думаешь.
Карандаш смотрел по сторонам и пытался всматриваться в лица обитателей станции, надеясь не увидеть среди них знакомых.
— Я думаю, их жены не отпустили, — еле слышно произнес Игорь Маркович, немного покраснев. — Мужик-то может все что угодно решить, пока женщина об этом не узнает.
— И давно ты тут стоишь?
— С двенадцати ночи, — грустно махнул рукой Карандаш. — Перед моим носом дверь заперли и не пустили.
— Слушай, ты извини, конечно, но видок у тебя, так прямо скажем, такой себе, смахиваешь на бомжа, — начал оправдываться Сережа. — Давай перейдем к сути дела. Во сколько договорились встретиться?