Пока длится ночь (СИ)

Стас поднялся и привлёк его внимание. Мало ли, вдруг спит на ходу, как бы в огонь не угодил. Не хватало им только ещё одного несчастного случая. Ещё одного! Уточнил про себя Стас. Значит, всё же не уверен, что порез - дело рук человека? Нет! Там всё точно. Просто не хотел верить, что это сделала Вика. Обида, ревность, месть. Это понятные чувства, но, если она была способна на такое, то это бы означало, что Стас её совсем не знает. В расследованиях он привык полагаться на умение читать людей. Всегда считал это важной частью своего метода. А тут не разглядел монстра внутри подруги. «Нет! — ещё раз произнес про себя Стас. — Только не она! Это кто-то другой. Потому что, если это сделала Вика, остается признать, что метод не работает».
Ему нравилась всегда веселая, такая откровенная и настоящая Вика. Он не знал доподлинно, что она испытывает к нему, но полагал, что-то похожее. Между ними все могло быть по-честному. Переспали один раз, второй — понравилось. Почему бы не продолжить в том же духе? За все эти месяцы он ни разу не видел от неё никакой грубости, даже в адрес официантов, долго несущих еду. Не мог он так в ней ошибиться!
Толик уселся на бревно слева от Стаса. Рядом с мужем тяжело осела Люба прямо на песок, прижавшись к его ногам. Точно так же, как совсем недавно сидел Стас с Викой, только наоборот. Толик погладил Любу по голове и приобнял.
Стас посмотрел на это и ему нестерпимо захотелось извиниться перед Викой за неверие, за подозрения, за своё поведение и какую-то детскую обиду. Но Вика была в палатке с Кристиной и лезть будить ее сейчас было бы неправильно. Всем нужен отдых.
— Можешь лечь спать в нашей палатке, — предложила Люба. — Там спальник есть запасной. Сдвинь наши и ложись. Мы с Толиком покараулим. Сейчас только чай налью.
Она с кряхтеньем поднялась, опираясь на колено Толика. Постояла несколько секунд, зачем-то вглядываясь в глаза мужа. Но тот сидел недвижно, уставившись в одну точку, словно о чём-то размышлял.
— Я пошёл, — сказал Стас и побрел к палатке.
Толик словно и не заметил этого.
Люба же махнула рукой Стасу и снова принялась возиться с чайником, разливая кипяток по кружкам.
Как она вернулась к мужу, Стас уже не видел. Забравшись в палатку, он осознал, что устал. Едва шевеля руками, нашёл скатанный в валик спальник, повозился с ним, расправляя яркий полиэстеровый кокон, и забрался внутрь.
«Все, сейчас просто вырублюсь, а утром буду решать, что дальше», — подумал про себя Стас и... тут же расхотел спать. Словно в голове что-то переключилось. Словно вырубили одни желания и включили другое. Он попробовал поменять позу, перевернуться на другой бок, лечь на спину. Бесполезно.
С улицы слышалось потрескивание костра, тихий шелест воды, да едва слышный бубнеж. Люба с Толиком о чём-то шептались.
Стас полежал с закрытыми глазами минут тридцать, но сон не шёл. Он уже собирался вылезти из палатки и выпить чаю. Может, после горячего и терпкого напитка его сморит и он наконец-то сможет уснуть? Но вдруг замер, услышав голос Любы. Сейчас она говорила чуть громче, видимо, решив, что все спят. Странно, сама же говорила, что нет никакой звукоизоляции. Через минуту Стас понял — женщина на взводе. Эмоции, вот что заставило ее повысить голос. Не будь сейчас ночи, она бы кричала.
Но всё же разобрать слова было невозможно. Толик временами что-то отвечал, как-то виновато, словно оправдывался. Затем снова вступала Люба. Это продолжалось довольно долго. Стас уже передумал куда-то идти. Не хотелось давать повод заподозрить его в подслушивании. Да он и не слышал ничего. Только то, что Люба в чем-то жестко обвиняла Толика. Не будь Стас в состоянии жуткого недосыпа, он возможно смог бы проанализировать услышанное, но сейчас он вновь понял, что организм готов забить на все и просто отрубиться. И Стас решил этим воспользоваться. Он замер, не рискуя пошевелиться. Постарался расслабиться, не давая мозгу зацепиться за какую-нибудь мысль, и забылся тяжёлым сном без видений.
Из туманного состояния дремы его выдернул звук. Дикий вой, перемежаясь с истерическими всхлипываниями, заполнил всё снаружи.
 
К нему добавился крик Вики.
_____________________
Ставьте лайки, не стесняйтесь! Для вас это плевое дело, а для нас ОЧЕНЬ сильная мотивация. За каждые 50 лайков мы будем выкладывать дополнительную главу :) Так что ваши действия придадут нам сил больше работать над книгой. И кстати, она будет бесплатной до самого конца :) 
  
Глава 4
 
Стас попытался вскочить, но запутался в спальнике. Несколько секунд соображал, что всё это значит. Затем, стремительно приходя в себя, полез наружу. Кое-как заставил двигаться непослушную «собачку» на заклинившем замке клапана.
Вопли не прекращались.
Он выскочил наконец наружу, заметил переполошившихся Толика и Любу, что уже бежали от костра к их с Викой палатке. Стас рванул туда же. В палатке что-то билось, да так, что даже высокий тент над ней ходил ходуном. Ребята застыли, не решаясь лезть внутрь. Он вскрыл клапан, просунулся в палатку. Внутри кричала и колотилась Кристина. Тёмные волосы разметались по искаженному лицу, рот зиял как рана.
— Убили... убили его-о-о-о! Выхода нет. Нет! — выкрикнув это, она страшно затряслась и расхохоталась. А потом снова заговорила быстро, по кругу:
— Кровь за кровь, кровь за кровь, кровь...
Вика пыталась её успокоить, что-то бормотала, но бесполезно. Стас пополз к ним.
Кристина взглянула на него, не узнала, дёрнулась назад. Вдвоем с Викой ему удалось ухватить её за руки.
— Воды принеси! — крикнул Стас сунувшейся Любе, — скорее!
В палатке пахло кровью, рубашка Кристины была сырой и липкой. В темноте Стас не мог разобрать, что случилось. В воздухе висел запах беды и боли.
— Успокойся, милая, тише, — шептала Вика, но Кристина не слышала её, продолжая вырываться и рычать.
Заполнив уже всё пространство, втиснулась Люба. Следом за ней просунулся Толик с фонариком в руке.Тут же стало душно. Вода разлилась по палатке, но часть удалось плеснуть в лицо Кристине. Она вздрогнула, резко замолчала. Обвела всех мутным взглядом, часто-часто дыша. Сорванным голосом прошептала последний раз: «Кровь за кровь», и застыла, тупо уставившись перед собой.
Стас заметил, что рубашка Кристины измазана кровью. А также спальник и его руки. Вопросительно взглянул на Вику, и она молча показала свою порезанную ладонь. Пластыря не было, рана разошлась и кровила.
— Что с ней? — пробормотал Толик, заглядывая из-за плеча жены.
Люба вдруг запричитала совершенно по-бабьи, аж взвизгивая на высоких тонах:
— Плохо это, ох, плохо, беда!
— Да прекрати, еще тебя тут не хватало с истерикой, — заорала Вика. Лицо ее покраснело, волосы сбились. Казалось, она сейчас врежет Любе.
Люба умолкла, а потом заголосила:
— Вы не понимаете что ли совсем? Нас не отпустят. Место это дурное не выпустит!
Стас вдруг подумал, что Люба, пожалуй, не совсем русская. У неё было румяное крепкое лицо, русые волосы и глаза голубые, но в их разрезе угадывались то ли алтайские, то ли бурятские корни. Самую малость. И голос. Сейчас она говорила так, словно хлебнула лишку, со странным акцентом, чуть запинаясь на отдельных словах.
Они спросили одновременно:
— И что же делать?
— Откуда ты знаешь?
Люба вздохнула.
— Бабка у меня сумасшедшая была совсем, но много чего рассказывала, когда я на лето в деревню приезжала, — женщина с опаской разглядывала лицо Кристины, — она увидела что-то во сне. Или... — Люба закусила губу, замолчала, потом продолжила неуверенно:
— Место ждёт, что мы найдём убийцу и покараем его.
Толик пихнул её в спину:
— Люб, ну Люб, заканчивай эту дичь нести, а? Любава!
— Ну чего тебе?! — заорала Люба, но беззлобно.
— Прекращай молоть всякую ерунду, ты не у себя на кухне! — буркнул Толик и опустил полог палатки. Стало темно.
Стас осторожно отпустил притихшую Кристину и полез на выход. Любе пришлось тоже выползти наружу.