Потерянный альбом (СИ)
— Нет?;
— Ни в коем случае, сказал он: дело совсем не в этом;
— Тогда расскажи, в чем;
— И штука не просто в насилии и боли, хотя, конечно, этого достаточно, этого там на всех хватит…
— Ну уж…, сказал я;
— В смысле, люди же должны возвращаться раз за разом…
— Ну уж;
— На самом деле суть в выживании, сказал он: умении не сдаваться;
— Думаешь?..
— Определенно, сказал он: каждый фильм, если задуматься, просто последовательность отдельных маленьких фильмов, и каждый пересказывает, по сути, одну и ту же историю;
— Ладно…
— Как Койот что-нибудь пробует, но в результате сам себя убивает;
— Ладно…
— Все они воспроизводят одну и ту же микродраму навязчивого самоуничтожения, бесконечно повторяющуюся;
— Конечно;
— Разумеется, в этих мультфильмах может происходить и что-то еще, но из всех возможных маршрутов к юмору Койот предпочитает всего один;
— Потому-то он и Койот;
— Именно; более того, из раза в раз Койот как будто не извлекает никакой урок; после каждой сцены опять берется за свое, решительно настроенный прикончить себя еще раз; для него, типа, «с видоискателя долой, из сердца вон»; валун и пропасть ничему его не учат; спустя кадр он все забывает;
— Смешно;
— И умнее он не становится;
— М-м;
— В общем, да, это важный момент, сказал он: но для меня здесь весомей то, что каждый раз Койот просто возвращается: мир каким-то образом разрешает ему второй шанс; у него всегда есть вторая попытка, как будто он только что себя не прикончил; вот что в этих мультиках главное;
— Хм;
— Ты видишь горку праха, но он просто возвращается с очередным, идентичным сюжетом, и все начинается по новой; и вот поэтому я считаю эти мультики буквально чудесными: это истории о патологически повторяющихся чудесах, где все насилие и разрушение не имеют особого отношения к центральному допущению — этой чудесной способности возвращаться;
— Понимаю;
— Так что мультики вовсе не о добровольном самоуничтожении или сизифовых неудачах Койота, а на самом деле они повествуют о его воскрешении — способности возвращаться, как бы его ни угораздило; это правда истории о воскрешении…
— Аллегории непрерывности;
— Не без этого: наше непознаваемое, но предположительное постоянство; все то же отрицание или иллюзия, на которых выросла христианская драма;
— М-м;
— И если на то пошло, то и миф Вико, и все теории о ритме возвращений в человеческой истории, будь то Тойнби, Сен-Симон, Тертуллиан или Ницше, кто угодно…
— То есть, несмотря на всю боль и фрустрацию, мультики вообще-то на редкость оптимистичные, сказал я;
— Конечно;
— Ориентированные на будущее;
— Даже если будущее точно такое же, как и прошлое: фигачащий тебе по башке валун;
— Ага, сказал я; хотя, учитывая альтернативу, это даже неплохо;
— М-м, сказал он: но в некоторых последних мультиках о Койоте, если я правильно помню, великий оркестр «Уорнер Бразерс» заменили на реально нелепую музыку из фонотеки; не знаю, захочется ли мне возвращаться к такому;
— Ни за что, сказал я;
— О чем и говорю, сказал он: помни: слово Muzak [35] произошло от сочетания слов «музыка» и «Кодак»;
— Еще раз?..
— Это происхождение термина, сказал он;
— М-м ответил я: кстати говоря: мне казалось, они называются «Мультики о Дорожном бегуне»…
— В целом, говорит он: в смысле, наверное…
— Ну и…
— Ну и это просто пиар, сказал он: мультики очевидно и неопровержимо о Койоте;
— Ага, сказал я: это ясно…
— Кстати говоря, сказал он: к слову о воскрешении… откуда люди знают, что Иисус был евреем?..
— Чего-чего? переспросил я: а; а…; откуда?..
— Он жил дома до тридцати, а в юридическую школу не пошел только потому, что его прибили к месту гвоздями…
— Ага, сказал я и улыбнулся: этот я слышал;
— А, сказал он: прости;
— Ничего, сказал я: все равно смешно;
— М-м, сказал он: тогда давай возьмем анти-воскрешение: слышал когда-нибудь историю о саморазрушающейся «хонде сивик»…
— Ага, сказал я: блин, это жестко…
— Типа, господи — мне придется вернуться в кампус до 7:30 завтрашнего утра, чтобы машину не эвакуировали…
— Блин…, сказал я;
— И с охраной там шутки плохи, сказал он: знаю одного парня, который выбежал и увидел замки на колесах, когда проспал всего на десять минут…
— Круче копов на кампусе только горы…
— А все из-за обостренного понимания важности практичности, которое у них там вырабатывается…
— Так ты понял, что там случилось? спросил я;
— Откуда я знаю, ответил он: выхожу с фильма, как и все остальные, сажусь к себе в машину, как и все остальные, а потом просто сижу, давлю на газ и кручу ключ, пока все остальные давно укатили и бросили меня на стоянке; довольно унизительно…
— М-м, сказал я: так завтра утром…
— Типа, просто так странно: машина сдохла напрочь, ни единого признака жизни; а ведь по дороге из дома урчала, как котенок;
— Слушай, сказал я: тоже бывает…
— Может, машина стала плюралистом и решила стоять на своем, продолжил он: может, решила, что на кампусе подавляют историю Мертвых синих «хонд», их культуру, традиции и вклад в мейнстримное общество…
— Может быть;
— Особенно когда увидела, насколько прочно в канон вошли лежачие полицейские…
— Ну все уже, все, сказал я;
— Ага, сказал он: прости…
— Но ты просто скажи мне, тогда предложил я: знаешь, я завтра еду обратно в Гран-Джанкшен и, знаешь, если надо подбросить…
— Правда? сказал он;
— Конечно, ответил я;
— Было бы здорово;
— Конечно, сказал я: могу встать для тебя пораньше…
— Просто здорово, спасибо, сказал он: избавишь меня от хлопот;
— Запросто;
— Можем встретиться на шоссе, где ты меня и высадишь;
— Еще бы;
— Ну, здорово, сказал он: было бы отлично;
— Без проблем, сказал я: приеду;
— А ты, значит, преподаешь в университете Месы? спросил он;
— Я? сказал я: нет, вообще нет;
— А;
— Никакой связи;
— Хорошо, сказал он: а то мне что-то показалось, что ты тот проф, который когда-то вел психологию у моей подруги; ее описание — внешнее — вроде совпадает;
— Нет, сказал я: никакой связи;
— Тем лучше, сказал он: она от него была не в восторге; в смысле, подруга у меня хорошая — и, между прочим, вылитая копия Синди Шерман, — но, говорит, этот проф был настоящим республиканцем-супрематистом, который любил вставать перед классом в позу и плохо пародировать Стэна Лорела;
— Просто очаровательно;
— И не говори;
— Я только пользуюсь библиотекой, сказал я: провожу исследования;
— Ты вроде бы из Ломы? спросил он;
— Вообще-то из округи Миннеаполиса, сказал я: в Ломе живу только потому, что все отели в Гран-Джанкшене уже забронированы; там проходит какая-то конференция производителей оконных рам или что-то в этом роде;
— Ага, сказал он: я слышал; рядом с кампусом даже в ресторан не войдешь, все забито;
— А ты? сказал я;
— Что? сказал он;
— Ты студент? спросил я,
— Ага, ответил он: второй курс; хотя в прошлом году уходил на семестр, так что немного выпал из жизни;
— Ну а что изучаешь? спросил я;
— Способ нормально отвечать на этот вопрос, сказал он;
— Не понял?;
— Ну, похоже, я уже сильно затянул с выбором основной специальности, сказал он: мой куратор сказал, что уже устанавливает для меня горячую линию…
— Да уж, ответил я: помню я этих кураторов…
— Но вообще-то сегодня вечером может быть прорыв;
— Правда? сказал я;
— М-м;
— Ну рассказывай, сказал я;
— Ну, знаешь, сегодня показывали еще один фильм — после Койота, — и я решил, отчего тогда не остаться и на него; и это был ранний регги-фильм «Тернистый путь»;
— Помню-помню, сказал я: помню, когда он вышел;