Семейные тайны (СИ)

— Хм, а ты, пожалуй, и прав, — пусть дяде и потребовалось сколько-то времени на осознание моих слов, но оценил он их верно. — Но как-то непривычно даже...
— Дядя Андрей, это наши люди, — нажимал я. — А наши люди в наших делах должны иметь преимущество перед чужими. Да и потом, мы так не только их не обидим. Мы и себе на премиальных выплатах деньги сбережём, и на развитие дела те деньги и пустим. Со всех сторон для нас выгодно.
— Умеешь ты, Алексей, убедить, — в голосе дяди слышались и похвала, и удивление, — умеешь. Вроде и дичью поначалу кажется, что ты говоришь, а подумать — так дельно же! Филипп, Василий, вы-то что скажете?
Отец с братом переглянулись и кивнули друг другу.
— Я согласен, — сказал отец.
— И я тоже, — добавил брат.
На таком трогательном родственном единодушии мы с делами на сегодня и закончили. Попили чаю, позвав и Аннушку, посидели за очередными разговорами, да и отошли ко сну.
Следующий день ушёл у нас на осмотр самого завода. Деньги деньгами, а какие траты станут для тех денег первоочередными, изучить было необходимо. Понятно, что меня больше всего другого интересовала работа артефакторов, как и их обучение. 
В общем и целом что с тем, что с другим всё было не так уж плохо, а если сравнивать с теми же братьями Славиными, о фабрике которых рассказывал Ваня Лапин, так даже и хорошо. Новичков, прежде чем допустить к работе, учили, усвоение ими новых знаний и навыков проверяли, работали они под присмотром опытных наставников. Справочники, правда, имелись только у мастеров, но, слава Богу, ничего похожего на рассказы Ваньки я не увидел. Да и не надо нам такого ужаса, откровенно-то говоря. 
Вот только я прекрасно понимал, что по сравнению с фабрикой Славиных неплохо смотреться могут многие и многие предприятия, не так уж оно и сложно, и потому выискивал не то, что у нас лучше, чем там, а то, что можно и нужно улучшить. Такого по моей части нашлось немало, и главным улучшением, что требовалось заводу, было именно обучение работников правильному наполнению и использованию артефактов, применяемых при выделке оружия. Да, этому тут учили, и учили на вполне приемлемом уровне, но я-то знал, как работу с артефактами можно делать быстрее, как продлить сроки службы тех артефактов, которые со временем теряют наполнение, да и ещё много чего знал такого, о чём работавшие на заводе артефакторы и понятия-то не имели.
Однако прямо сейчас учить этому заводских артефакторов было бы попросту ненужным. Спросите: как же так? А возьмите-ка любой учебник для седьмого класса и попробуйте объяснить что-нибудь из него третьекласснику. Так, чтобы он понял. При этом учебник будет для седьмого класса гимназии, а объяснять его материал вам придётся третьекласснику народной школы. У кого получится — дайте знать, буду ходить за вами с записной книжкой и аккуратнейшим образом заносить в неё каждое ваше слово, дабы сберечь для потомков все проявления вашей неизъяснимой мудрости.
А вот когда Васька наладит к Рождеству выделку оружия в сколько-нибудь приемлемых количествах, когда опытные работники натаскают новичков, тогда-то заняться их дальнейшим обучением будет и можно, и нужно. Потому что уровень, которого они к тому времени достигнут, уже позволит им хотя бы понимать, чему их вообще учат.
К месту вспомнилось, как мы с Дикушкиным учили артефакторов в Усть-Невском.[1] Там, конечно, сумбура хватало, сейчас такого допускать нельзя. Да и сам смысл обучения тут иной — людей на заводе надо учить не готовить артефакты, а применять их при выделке оружия, наилучшим образом используя для того их свойства. В общем, нашлось мне над чем задуматься.
Я составил себе перечень всех работ, при которых используются артефакты, указав по каждой, какие артефакты для её исполнения требуются и для чего именно. В более спокойной обстановке я с этим перечнем поработаю, систематизирую его, выделю закономерности и составлю примерный набросок учебной программы. И после Рождества придётся мне Василия в Александрове сменить, это я понимал уже совершенно отчётливо. Что ж, придётся, так придётся... С отцом и дядей я пока говорить о том не стал, мне сначала самому надо разобраться со всем этим, да привести мысли в надлежащий порядок. Кстати, раз до Рождества время у меня есть, неплохо было бы не только составить программу обучения заводских артефакторов, но и саму учебную методику как-то отработать. И на ком бы мне её отрабатывать? Да на том же Ваньке Лапине! Хуже я парню этим точно не сделаю, чему-то его да научу, а главное — сам научусь. Научусь учить.
 
Я поймал себя на том, что выстраивая планы на будущее, старательно обхожу в них вопрос о своей женитьбе. Не скажу, что это так уж сильно испортило мне настроение, но заставило призадуматься. Ничего лучшего, как решать задачи последовательно, я, впрочем, всё равно не придумал, на том и успокоился.
Спать мы легли рано, потому что утром нам предстоял ранний подъём. К вечеру в Александров прибыла из Москвы дядина карета, и утром мы собрались отправиться в Ундол. Надолго мы там задерживаться не собирались, но какой-никакой отдых себе честно заработали.
[1] См. роман «Царская служба»
  
Глава 18. На отдыхе
 
С нашим прибытием в Ундол всё вышло исключительно удачно — мы приехали почти к завтраку. Его, правда, пришлось немного отложить, чтобы можно было хотя бы умыться с дороги. Как и ожидалось, матушка, Татьянка с Оленькой, а больше всех Митька, нашему прибытию несказанно обрадовались. Увидев, какой именно багаж разгружают с кареты, Митька, как сказали бы в моём бывшем мире, выпал в осадок, а когда узнал, кто всё это придумал, и где это сделали, у него аж дыхание перехватило. Да уж, хорошо у младшенького утро начинается, аж самому завидно...
Тем не менее за завтраком Митька вёл себя чинно и пристойно, как оно и подобает бояричу и будущему офицеру. Что там творилось в его душе, гадать не берусь, но когда мы усадили Татьянку и Оленьку рисовать мишени, он уже не мог сдерживать нетерпения.
— Алёша, — он, должно быть, решил, что меня пробить на жалость будет проще, нежели остальных, — ну зачем эти мишени? Что, так пострелять не сможем?
— Сможем, — как бы согласился я. — Только, видишь ли, какое дело... Стрелять просто так — это развлечение. Развлечение, замечу, пустое. А стрелять в мишень — это учение стрелкам и испытание оружию. То есть дело осмысленное и полезное.
Разинув рот от этакой премудрости, Митька притих, а Васька, отвернувшись, изо всех сил сдерживал смех. Наши юные красавицы ничего этого, похоже, и не заметили, они настолько увлеклись рисованием, что мне стало даже интересно, что же такое они там творят.
М-да... Если Татьянка, не шибко мудрствуя, просто исполняла поставленную ей задачу — изображать на бумаге разноцветные круги один в другом, и разнообразила работу лишь подбором красок разных цветов, то Оленька подошла к делу творчески и изобретательно. Круги рисовала и она, но у неё фоном для них служили наброски довольно-таки неприятных рож. Приглядевшись, я вдруг опознал в одной из них некоего, пусть и карикатурного, но вполне себе типичного турка, губастого и щекастого, да ещё и в феске,[1] другая показывала столь же типичного и столь же карикатурного длинноносого шведа, далее шли уже какие-то сказочные персонажи — Баба Яга, ведьмы неопознанной принадлежности, страшные уродливые рожи то ли карликов, то ли ещё кого, всяческие разбойники и даже черти, хотя, скорее, чертенята.
— Ну ты, Оль, сильна... — не сдержал я восхищения. — Ты особо-то не старайся, всё равно ж расстреляем в клочки!
— А чего их жалеть? — рассудительно выдала юная рисовальщица. — Я вам ещё нарисую!
— Оленька у нас уже половину красок извела да карандашей чуть не полгросса [2] сточила, — наябедничала Татьянка. У неё в комнате тех рисунков целая куча!
Я загорелся желанием посмотреть. Да уж, было на что... Гуси, утки, куры с петухами, кошки и собаки, прислуга в усадьбе — рисунки выглядели на удивление живыми, слегка небрежными, но все характерные особенности натурщиков и натурщиц девочка схватывала и отображала безошибочно. Слуг, например, я по Оленькиным рисункам опознавал легко и моментально. Акварельные пейзажи в исполнении названой сестрицы смотрелись столь же живо, хотя мне было сложнее узнавать изображённые места, помнил я здешнюю местность не так чтобы очень.