Делл (СИ)

- Там не от чего возбуждаться…
«Дура»
Дэлл не смел ни вдохнуть, ни выдохнуть, концентрируясь лишь на одном ощущении – восставшей плоти, компасом, указывающим в нужном направлении. Его член стоял. Стоял жестко, налитый пульсирующей кровью, тяжелый, почти свинцовый.
Как такое произошло… Почему?
Дэлл, путаясь в обрывках мыслей, осторожно убрал руку с чужого плеча и медленно, словно под прицелом в окопе, отодвинулся назад, чтобы вздыбившийся бугор перестал упираться в ее попку. Не дай господь она проснется… даже просто пошевелится, и он не сдержится, не хватит контроля. Слишком давно такого не было. Хотелось сделать это, взять податливое горячее тело, убедиться, что он все еще может…
Может. Оказывается, может.
Кровь билась тяжелыми волнами не только в паху, но и в висках.
- Ты ведь безобидный… мечта любой девушки…
Да уж… Безобидный.
К возбуждению примешалось ликование.
Может!
Меган, почувствовав движение, пошевелилась, но не проснулась, и через несколько секунд затихла. Дэлл слушал ее тихое размеренное дыхание.
Рассвет еще не забрезжил – спальня полностью погружена во мрак.
Лежа на спине, Дэлл высвободил твердый горячий тугой орган из плавок – прямое доказательство вернувшей мужской полноценности - и обхватил его рукой. Крепко сжал, чтобы тот перестал подрагивать. Перед глазами продолжали стоять сводящие с ума груди Меган – небольшие, но такие аппетитные, сексуальные, дерзкие, смотрящие на него вызывающе розовыми сосками…
Большой палец медленно провел по головке – пенис вздрогнул, и Дэлл едва сдержал спазм, грозящий выкинуть сперму прямо на внутреннюю часть пододеяльника.
Вместе с кипящей кровью по телу курсировала бьющая через край радость – ладонь держала не обвисший мягкий насос, а здоровый напрягшийся ствол, твердую плоть, готовую действовать.
Глубокий вдох-выдох, пульсация в паху.
И довольная жесткая улыбка на лице.
*****
Утро запомнилось странным, по-своему волшебным – утренние лучи, заливающие кухню, деловитый мужчина, сервирующий еду на столе (ведь ты не можешь ехать на работу голодной?), щелчок вскипевшего чайника, дразнящий аромат кофе, блики солнца на дрожащей темно-коричневой поверхности.
Дэлл выглядел иначе, и дело было не во внешнем виде – те же джинсы и майка, что и вчера, но откуда взялось это удовлетворенное выражение лица и прочное спокойствие в глазах? Будто этой ночью он решил долго терзавшую его задачу, сложил воедино куски сложной формулы и остался доволен результатом. И если я все еще была сонная и расслабленная, то его бодрости хватило бы на троих – приготовил завтрак, осмотрел мои руки, ответил на два телефонных звонка, успел бегло пробежать взглядом заголовки свежих газет…
Из ночи в утро протянулось ощущение спокойствия, защищенности, домашнего уюта. Ложного, но я позволила себе потонуть в нем с головой. Бутерброды с сыром, льющаяся из крана вода, поблескивающий у холодильника графин с виски, ряд блестящих металлических поварешек у стены. Как знакомо.
Разговор легкий, ненавязчивый, ни о чем.
- Как твои ладони?
- Лучше. Ты поздно вчера вернулся?
- Около двух. Старался тебя не разбудить.
(Жаль)
- Удачно съездил по работе?
- Вполне.
Вчерашний хлеб, вкус ветчины на языке. Терпкий кофе, крепче, чем я обычно готовила для себя. Еще один штрих мужского характера, и оттого голова плывет… плывет в прострации, на чужой кухне, в запахе лосьона для бритья, в мельтешении светлых пепельных волос и тугих мускулов на руках.
- У нас пятнадцать минут до выхода. Нужно ехать.
Не хочу.
- Я буду готова.
И близкий конец сказки, который завершится пахнущим кожей салоном, утонувшими в утреннем свете незнакомыми улицами, привычным звуком мотора и словами «Ну, все. Приехали. Созвонимся позже»
Дурь… не хочу. Но разве жизнь послушает?
А пока еще вкус хлеба и терпкого кофе. И серо-голубые глаза напротив. Беспричинно довольные глаза.
Все еще яркие, будто летом, цветы в клумбах, незнакомые названия магазинов и кафе – я смотрела на них с нежностью, как на родного человека, принадлежащего другой – «я буду помнить, я не забуду, я вернусь. И ты помни…» Через час эти улицы и кафе заполнят совсем другие люди, и на них уже не наткнется взглядом девушка, сидящая в темном автомобиле. Автомобиль довезет ее до места и уедет; совсем другие машины будут стоять по светофором с налипшим на столб сухим желтым листиком. Кто-то зайдет в книжный, кто-то пронесет в руке мороженое, ровно выстукивая каблуками по булыжной мостовой, кто-то назначит встречу у веселого фонтана и будет жаловаться на излишнюю сырость, грозящую испортить прическу.
Бывает, встретишь на улице незнакомца – всего лишь секунда, зацепившиеся взгляды, удивление, радостная растерянность – и оставишь позади. Сотни не прозвучавших слов, миллионы не случившихся возможностей, куча спиралей, из которых выберешь лишь одну…
Точно так же я оставляла позади Нордейл – город, где могло многое произойти или же не произойти никогда, но колеса Неофара, уносящие прочь, лишали возможности спирали налиться светом и стать новой дорогой, на которую могла бы ступить подошва.
Город – даже не зная тебя, мне было хорошо с тобой, спасибо.
- Привези меня сюда еще раз.
Дэлл проводил взглядом пешехода в пальто, пересекающего улицу и посмотрел на меня.
- Привези, ладно? Хочу увидеть это место. И еще раз твой дом… увидеть лабораторию, где ты мастеришь взрывчатку…
- Кто сказал, что в моем доме есть такое место?
Он улыбался прохладно – мол, все-то ты знаешь. И иногда зря лезешь.
- Не показывай, если не хочешь. Только возьми меня сюда еще раз.
Его глаза внезапно потеплели. Вновь беспричинно – загадка, притаившаяся в них с утра, не исчезла.
Проплыл мимо бок высокого автобуса. Мелькнули белые на желтом буквы «Norline».
- Возьму.
Я отвернулась и стала смотреть в сторону. А потом вдруг почувствовала чувственный шлейф – будто в последнем сказанном слове крылся двойной смысл. Застыла, но посмотреть на водителя не решилась.
Наверное, показалось.
Как же мало времени… Успеть бы впитать этот неповторимый запах незнакомых улиц, обласкать взглядом прохожих, облизнуть вывески шоколадных кофеен, постучать сердцем в такт чужим каблучкам, покачать головой вместе с цветочными бутонами под ласковым ветерком, застыть под синим прозрачным небом осеннего дня.
Его взгляд я почувствовала кожей.
- Тебе здесь нравится.
Не вопрос – утверждение.
Ответить я не смогла из-за возникшего в горле кома – душа вдруг сделалась непривычно чувствительной, уязвимой, без единой защитной заслонки. Голой, и оттого светлой и легкой, воспарившей к солнечным бликам на стеклах за витиеватыми балконами.
- Мы вернемся.
Глядя в сторону, я благодарно кивнула.
*****
Тони нервничал.
Он то бесцельно расхаживал по тесному офису взад-вперед, то вдруг застывал, погрузившись в мысли, то неожиданно выходил из забытья и принимался перебирать на собственном столе бумаги. Следом за его несвежей рубашкой волочился стойкий запах пота.
Вид шефа наводил на неприятные мысли, привычный некогда офис отчего-то сделался непривычным: тихим и, несмотря на яркий солнечный день за окном, почти зловещим. В воздухе витало иррациональное ощущение надвигающейся беды.
Сначала не пришел Фрэнк – обычно он являлся на работу раньше меня, но сегодня безбожно опаздывал. Затем стало ясно, что и Рик Заппа составил ему компанию прогульщиков. К обеду не появился ни тот, ни другой.
Я медленно, постоянно забывая на каком месте остановилась, перечитывала один и тот же договор и краем глаза следила за шефом. Тот, вопреки обыкновению, не просил сбегать ему за кофе, не шутил, не язвил, не командовал и не ворчал. В общем, совершенно не был собой.
Отрывистый звук нажимаемых мной клавиш казался слишком непристойно громким. Хотелось приглушить его, как хрусткую обертку от чипсов в притихшем филармоническом зале.