Трэвис

— Ты...
Это был мой брат.
— Рано. — Я замерла. — Привет, Истон. Думала, ты уже ушел на работу.
Он вошел и бросился на мою кровать.
— Нет, сегодня мне не придется работать до полудня.
— О, — сказала я, медленно закрывая дверь. — Ладно. — Я взглянула на часы. Если Трэвис был пунктуален, то постучит в мою дверь через десять минут. — Тебя не было дома, — сказала я брату, прислонившись бедром к пустому комоду. — Где ты был все это время?
Его взгляд странно переместился, и мое сердце упало.
 Что, черт возьми, задумал мой беспокойный братец? 
Он поднял руку.
— Я не причиняю неприятностей, — сказал он, как будто прочитав мои мысли, что было нетрудно, поскольку обычно именно этот вопрос сопровождал мой хмурый вид. Я расслабила лицо. — Я работал волонтером в местной пожарной части, — сказал он с необычно застенчивым выражением лица.
— Что? Почему ты мне не сказал?
Истон сел и пожал плечами.
— Огонь... ты знаешь. Больная тема. — Мое сердце пропустило удар, и что бы ни было на моем лице, он опустил глаза, взялся за край одеяла и лениво потер его между пальцами. — Послушай, — сказал он, снова поднимая глаза. — Я думаю, ты должна кое-что знать об этом полицейском. Том, кто живет здесь сейчас.
Я выдохнула.
— Он шериф. И я уже знаю, Истон. Он мне сказал.
У Истона хватило такта поморщиться.
— Он сумасшедший, Хейвен. Типа настоящий сумасшедший. Он наставил на меня пистолет!
— Тебе повезло, что он не застрелил тебя! Господи, Истон, почему? Почему ты делаешь такие вещи? Они причиняют людям боль. Они разрушают отношения. Семьи.
— Может быть, он должен поблагодарить меня за то, что я разоблачил его подругу-изменщицу, которой она и является. — Он стремился к смелости, но промахнулся, вместо этого достигнув пересечения угрюмого и незрелого.
— Мне кажется, ты упускаешь главное. И я очень сомневаюсь, что ты получишь благодарность от Трэвиса Хейла в ближайшее время.
Он снова посмотрел вниз, потирая ткань.
— Я знаю, что ты с ним общаешься. Что кажется подозрительным, учитывая, что он, очевидно, думает обо мне.
— Он должен считать меня виновной по умолчанию? Из-за твоего неудачного выбора?
Истон снова пожал плечами, что вызвало вспышку гнева.
 Если он понимал, что его действия могут оказать на меня негативное влияние, почему он продолжал вести себя так же снова и снова? 
 Боже, он оставил след хаоса на нашем пути. Мы оставили все эти места позади. Мы были вынуждены оставить эти места позади. 
— Только будь с ним поосторожнее, — сказал он. — Серьезно. Что-то не так с этим парнем. С ним определенно что-то не так. — Он встал, и, хотя он регулярно раздражал и расстраивал меня, мое сердце смягчилось, когда он наклонился и поцеловал меня в щеку, взяв мои руки в свои, ожоги на его ладонях были напоминанием о том, как он боролся, чтобы спасти единственное, что было ему знакомо и было — в прямом и переносном смысле — изуродовано шрамами.
 Глава 13 
 Трэвис 
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Хейвен в голубом сарафане и белых босоножках, с волосами, заплетенными в косу, перекинутую через плечо.
Она выглядела молодой, свежей и такой красивой, что у меня перехватило дыхание.
 Неужели я действительно задавался вопросом, красива ли эта девушка? 
Она не была королевой бала, это правда. Она была более вневременной. Боттичелли. Афродита. На ум пришла Елена Троянская.
Я был почти сбит с толку, как будто она могла как-то надуть меня, и я не знал, как, знал только то, что мое первое впечатление было совершенно ошибочным.
Я улыбнулся.
— Готова?
Выйдя на улицу, она забралась в мой грузовик, и я выехал со стоянки на дорогу, ведущую к ярмарочной площади, где проходил фестиваль.
Утро было ясным и солнечным, мерцание света плясало на озере, ни облачка на ясном голубом небе.
И хорошенькая подруга в сарафане, открывавшем ее стройные загорелые ноги и гладкие плечи, сидела рядом со мной, сложив руки на коленях.
 
Я прочистил горло.
— Собираюсь рискнуть и предположить, что ты веган? — я приложил все усилия, чтобы придать этому слову то же ужасающее презрение, с каким мог бы произнести обвинение в поклонении дьяволу.
Я был вознагражден смехом Хейвен, косым взглядом и локоном, упавшим на ее шею.
— Ты почти прав. Я не веган, но вегетарианка.
— А какая разница?
— Ну...
— Не бери в голову. Мне больно обсуждать эту тему слишком подробно. Хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на тему фестиваля, там будет очень мало фруктов, овощей или растений, доступных для потребления посетителями фестиваля. Если только плод не утоплен в сахаре. Пироги. Джемы. Тарты. Кексы. Выпечка всех видов. И барбекю. Много барбекю.
Она не смотрела в мою сторону, но я сдержал смех, так как даже со стороны все еще видел, как она закатила глаза.
— Не беспокойся обо мне. Уверена, что смогу найти сосновую шишку, чтобы обглодать ее.
Я рассмеялся.
Семьи прогуливались ко входу на фестиваль, парковка уже была заполнена машинами, когда мы приехали. Я остановился и вдохнул восхитительные запахи жареного мяса и сладких десертов.
Было что-то почти... старомодное в фестивале черники. Это было о простых удовольствиях: хорошей еде, семейных узах и пользе городского собрания, собирающегося только для того, чтобы прославить их общее сообщество. Я задержался на этом чувстве. Полицейский во мне считал всех этих людей своими. Часть меня находила радость в простоте.
 Прям как мой отец. 
— У тебя такой вид, будто ты только что осознал что-то чрезвычайно исключительное, — сказала Хейвен, искоса глядя на меня, и нежная улыбка изогнула ее губы.
 Чрезвычайно исключительный. Вот кем был мой отец. 
Иногда в глубине души я забывал, кто он такой на самом деле, потому что был так поглощен болью, связанной с его отъездом. И, может быть, из-за того, что я забыл целые аспекты того, кем он был, я часто упускал из виду или игнорировал те же самые аспекты в себе.
— Может, и так, — сказал я, не предлагая большего. Но она отвела взгляд, принимая мой неопределенный ответ.
У меня возникло странное желание схватить ее за руку, но я напомнил себе, что мы всего лишь друзья, а друзья не держатся за руки. Но Боже, как же мне этого хотелось. Моя ладонь чесалась дотянуться до ее ладони, насладиться одним из тех простых удовольствий: теплом руки красивой девушки в моей. Вспомнить, зачем были написаны эти песни, вроде той, под которую мы танцевали в доме Бьюкененов. Вспомнить, почему я поцеловал ее и почему не хотел останавливаться. Будьте прокляты причины, по которым, возможно, мне не следует этого делать. Те, которые звучали слишком обоснованно в моем сознании, но почему-то не были таковыми.
— Дядя Трэвис! — двое темноволосых мальчиков бросились к нам, Бри и Арчер наблюдали за ними из-за стола для пикника, пока они побежали в нашем направлении.
— Ты готова к этим двоим? — прошептал я Хейвен.
— Я... Я думаю, да? — спросила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
Коннор появился первым, и я подхватил его одной рукой, Чарли быстро следовал за ним по пятам. Я подхватил и его, сделав несколько шагов туда, где сидели Арчер и Бри.
— Дядя Трэвис! — задыхаясь, сказал Коннор. — Сегодня в лагере я узнал о живых оргазмах! — Арчер поперхнулся глотком воды.
— Существуют ли другие виды... — начал я с любопытством, прежде чем до меня дошло, что моему племяннику шесть лет.
— Это произносится как «организмы», Коннор, — спокойно вмешалась Бри, кладя что-то в рот Эвери, сидевшей в коляске рядом со столом. Она улыбнулась Хейвен. — Привет, я Бри, а это мой муж Арчер.
— Привет, я Хейвен, — застенчиво сказала она. — Приятно познакомиться.
— Дядя Трэвис! — Чарли наклонился, как бы шепча, но затем громко сказал. — Эвери пукает, когда чихает.