Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ)

— Поздно гуляешь, куколка, — сказал он.
— Слышь, а это точно она? — раздался над головой голос.
Она повернула голову на звук — за руку ее крепко держал высокий парень, посмотрела в другую сторону, там стоял еще кто-то.
— Ты Макса знаешь? — спросил ее этот кто-то.
Таня судорожно сглотнула, в горле пересохло. Она ничего не понимала, значит, все-таки это друзья Макса?
— Онемела от страха, — прокомментировал один из тех, кто держал ее за руки.
— А вдруг это не его девчонка, что делать будем?
— А давайте пострижем всех длинноволосых из этого дома, пусть ходят стриженые, — хохотнули слева.
— Да она это, она, волосы длинные. Ладно, будем делать, как договаривались, — сказал предводитель.
— Ну, давай, режь.
— Блин, ножницы в машине оставил, тащите ее туда, щас обкромсаем.
Ее поволокли в сторону проезда, где стояла какая-то машина. Она стала отчаянно вырываться, но ей еще сильнее выкрутили руки, так что слезы брызнули из глаз.
— Не рыпайся, детка, мы с тобой только немножко поиграем — причесочку поправим, а будешь брыкаться — можем нечаянно личико попортить, — предупредили ее.
Но она не послушалась, а стала пинаться. Где же Максим? Сейчас ее запихнут в машину. Или это он подстроил, гад?
— Не бойся, сегодня мы возьмем у тебя одну прядку, это будет предупреждение для твоего дружка, — уговаривали ее.
И только тут она поняла, что сопротивляется молча, а ее похитители говорили очень тихо. И тогда она закричала, сначала очень неуверенно — из горла раздался только хрип. Она действительно онемела? Предводитель открыл заднюю дверцу машины, до нее оставалось несколько шагов. Она завизжала так пронзительно, что должны были вибрировать стекла в соседнем доме, ее конвоиры опешили и остановились.
— Заткнись, — сказал один, слегка ударив ее ребром ладони по шее, скорее от досады, чем для того, чтобы причинить ей боль.
От этой грубости Таня замолчала, и ее снова поволокли.
Таня вдохнула и продолжила визг. Кроме него она ничего не слышала — ни топот приближающихся ног, ни крики Максима и Сашки. Ее резко толкнули вперед и бросили. Она упала на колени и выставленные перед собой руки, пробороздив коленками асфальт, ударилась головой о крыло машины. Она охнула, искр из глаз не заметила, но перед ними поплыли круги. Острая боль вонзилась в коленки и не желала их покидать. Она села на землю, круги перед глазами исчезли. Вокруг нее кипела драка. Даже Аврора колотила по спине хулигана, которого держал за горло Сашка. С земли поднялся бандит и побежал к автомобилю, сев в него, завел двигатель. Таня отползла от машины — все равно плащ уже испачкан, нывшие коленки снова пронзила острая боль. Она склонилась над ними — колготки разорваны, кожа на ногах ободрана. Она хотела потрогать их пальцем, но заметила, что правая ладонь в крови, наверное, она рассекла руку камнем или стеклом. Она отвела руку в сторону, чтобы не запачкать плащ, отстирать кровь нелегко. Драка затихла. Она обвела глазами двор. Аврора, Саша и Максим стояли на ногах, один из противников сидел на коленях и держался рукой за нос, запрокинув голову вверх, из-под пальцев сочилась черная кровь. Второй бандит неподвижно лежал на спине, машина утробно гудела, но стояла на месте. Над ней склонился Максим:
— Ты в порядке?
— В каком порядке? — закричала она. — Ты что не видишь, опять колготки порвала.
— А что с рукой?
— Наверное, стеклом порезалась.
Максим вытащил из куртки носовой платок и вложил ей в руку, сжав ее пальцы в кулак. Он помог ей встать.
— Больно?
— Терпимо, — она захромала к подъезду.
Он подхватил ее на руки и понес к дому. Аврора подняла с земли ее сумочку и пошла за ними, матерясь на грязных подонков. Последним шел Александр, оглядываясь на шпану. На площадке Максим поставил ее на ноги и открыл дверь своим ключом. В квартиру она зашла сама, Максим помог ей снять плащ, она сразу же зашла в ванную промыть раны. Там она сняла колготки, выбросила их в мусорное ведро. Смыла засохшую кровь на правой руке, кровь побежала снова, левая рука тоже была исцарапана. Она намочила полотенце и промокнула колени — они снова разболелись. От воды царапины саднило и на руках. Она вошла в комнату, там ее уже ждала аптечка — Максим принес из кухни.
— Ну, что приступим к операции, — встретила ее Аврора.
— Кровожадно потер руки хирург, — прокомментировал ее слова Саша.
Таню усадили на диван, рядом сел Максим, Аврора — на стул напротив. Александр остался стоять. Аврора обрабатывала ей раны, Максим на них дул, когда она охала и стонала, а Саша все это озвучивал:
— Наконец-то у Авроры появилось поле деятельности, кроме игрушек. Танечкина, ты бы видела ее кукол и мишек, когда она училась в школе. Все в бинтах, без рук, без ног — это она училась делать ампутацию. Аврора, а почему ты в медицинский не поступила?
— Тебя побоялась одного оставить, ты бы здесь загулял без присмотра, если бы я в Барнаул уехала.
— Совсем не одного — с Максом.
— Вот и я про то же, так бы и прыгали оба из койки в койку, ты уж извини, Таня, за резкость, но это правда.
Ребята начали протестовать, но Аврора прикрикнула на Максима:
— Ты дуй, давай, не отвлекайся.
Аврора ловко забинтовала порезанную руку. Таня не хотела, чтобы ей колени мазали зеленкой — как в детском саду, но Аврора настаивала:
— Перекиси у тебя нет, а открытые раны йодом лучше не мазать — будет химический ожог. Походишь в брюках или юбку наденешь подлиннее.
— Да, да, Танюша, — согласился Максим.
— Тогда и ему намажь зеленкой, — Таня ткнула пальцем в поцарапанный нос Максима.
— Ну, на лице некрасиво зеленкой-то, — в один голос стали возражать Максим с Авророй.
— Да у некоторых коленки покрасивей будут, чем отдельные расквашенные лица, — произнес Саша.
— Так, Шура, лучше иди на кухню, поставь чай, нечего тут коленки чужие разглядывать, — приказала Аврора.
— А я что, я ничего, — развел руки Саша, — я же не сказал, чьи коленки. Я о том, что лицо у Макса с таким расцарапанным носом, что с зеленкой, что без зеленки — все равно задница. А вот то, что у меня ухо распухло, никому и дела нет.
— И, правда, Аврора, я уже сама, а ты займись мальчиками, — засмущалась Таня, уши у Александра выглядели не совсем симметрично.
— Их очередь еще подойдет, — ответила Аврора и стала обрабатывать ободранные колени зеленкой.
— Да, после моих слов, шанса спастись у этих коленок не осталось, — вздохнул Сашка.
— Ты еще не на кухне? — строго спросила Аврора.
Когда Саша с Максом ушли на кухню, Аврора стала оправдываться:
— Таня, ты не подумай, что я из вредности зеленкой. У нас на первом курсе девчонка вечером тоже от какого-то пьяницы убегала, и уже перед домом упала на колени и все ободрала. Вроде обработала йодом. Так у нее потом два месяца раны не затягивались, все время мокли. Хорошо, ей старушка одна посоветовала хозяйственным мылом каждый день раны мыть, и постепенно затянулось.
На кухне Таня неловко держала забинтованной рукой чашку с чаем. Когда взгляд Максима натыкался на белый бинт, лицо его принимало виноватый вид. Упиваясь победой, чересчур возбужденно вспоминали подробности драки — началась эйфория или «отходняк», как сказал Саша. По самому ничтожному поводу звучал смех.
— Я думал, ты умом тронулась, когда про колготки услышал, — подтрунил над Татьяной Сашка.
— Это у нее пунктик такой, с колготками, — откликнулся Максим.
— Человек в шоке был, не понятно, что ли, — вступилась за Таню Аврора.
— А я сначала ничего не могла понять, — начала рассказывать Таня. — Они сзади неожиданно схватили меня за руки, я их и не видела. Я просто остолбенела. Уже потом догадалась закричать, рот открываю, а звуков нет, только какой-то сип. Лишь когда приволокли к машине, смогла завизжать, — она быстро жестикулировала рукой и снова поймала виноватый взгляд Максима. — Это твои шуточки? Признавайся, что это вы решили меня напугать.