Басни Масловича (1814)

Тем выше задирал он нос.
Меж тем, как вёл он жизнь такую,
Ученье кончилось коням.
И повели их в Коренную*
Продать чтоб с Долгоухом там.
Коней один барон богатый 
Велел приказчику купить. 
Какой бы ни было то платой, 
В златую сбрую нарядить. 
Осла ж за цену небольшую 
Сердитый мельник сторговал, 
Надел верёвочную сбрую 
И за упрямство отхлыстал. 
Фон-Долгоух мой пуще злился 
И уши вверх приподымал, 
Весьма барону он дивился, 
Что он ослам цены не знал! 
Кивал со злости головою, 
Глаза с досады закрывал, 
Брыкал, бросал на всех землёю,
«И-а, и-а, и-а» кричал, – 
Что значило на их язы̀ке:
«В каких рождён я временах!
Бывало, зѐмные владыки
Езжали гордо на ослах!
Теперь ослам предпочитают,
Кого же? – подлых лошадей,
В златую сбрую наряжают; – 
Вот справедливость у людей!». 
__________________
  
Филин
 
Баснь XXIV
Однажды потерял Павлин свою одежду;
Случись, найди ее Филѝн. 
Наряд он на себя вздевает, 
Свой нос от этого и пуще задирает,
(В худую меру на аршин). 
И птиц всех ни за что считает. 
Подобно низкому дай чин, 
Иль в платье наряди богатое невежду; 
То и они так, как Филѝн, 
Начнут тщеславиться, кичиться, 
Толкать всех, презирать, собою возноситься. 
____________________
  
Земля хромых
 
Баснь XXV
Не знаю, где, когда и как, 
Была земелька небольшая, 
В которой из сограждан всяк
Ходил, хромая, 
А шепелявя говорил. 
В ней чужестранец проходил, 
И думал удивить походкою своею; 
Но только лишь ступил,
Во всех 
Великий смех 
Он произвёл лишь ею; 
Когда ж он начать говорить,
Чтоб оправдать свою походку, 
Все закричали во всю глотку: 
«Какой чудак себя изволил проявить! 
Как мы, он, хо̀дя, – не хромает, 
И говоря – не шепелявит».
___
Нетрудно толк сей басни дать, 
Коль неотменно толк дать должно: 
Привычка нам – вторая мать, 
Её исправить невозможно. 
___________________
  
Урод 
  
Баснь XXVI
«Ах! милая кума, – вскричала Магдалина, – 
Не знаешь ты, где я была. 
У Луции, она ведь родила 
С ушами заячьими сына! 
И поделом ей, твари гордой: 
Теперь не вздёрнет кверху мордой, 
Не выйдет с рожей напоказ. 
Но это, кумушка, будь сказано меж нас. 
Она ведь ужасть как просила, 
Чтоб я о сем не говорила; 
Но от тебя, мой друг, что можно утаить». 
Простилась и пошла Доринду насмешить. 
Уже с Дориндой говорит
О балах, лентах, о уборах,
И о других подобных вздорах;
Уже болтает целый час.
Но об ушах ни полсловечка – 
Терпенье чудное для женского сердечка!
Как будто кто сковал язык её в тот раз.
Но можно ль ожидать такого в свете чуда,
Чтоб женщина могла стерпеть от пересуда?
И Магдалина так, как водится у всех,
Спросила у Доринды в смех:
«Что нового? Давно ль с соседкой молодою
Ты виделась? – У ней, я слышала, сынок
Родился, и – прекрасен как божок!
С оленьею ногою, 
С ушами зайчьими и с ко̀шачьим лицом».
И с сим словцом, 
Она с Дориндой распрощалась, 
Которая ей обещалась 
О сем секрете не болтать. 
Но будет ли сама молчать? 
Она секретец разглашает, 
И, бегая из дома в дом, 
Пестрит его и украшает 
Болтливым женским языком. 
Везде по улицам кричали: 
«Какие времена настали! 
Каких детей рождать нам стали! 
С ушами зайчьими и с ко̀шачьим лицом 
С рогами, 
С оленьими ногами,
С хвостом!» 
О сем и физиолог сведал, 
Схватил скорее свой прибор, 
От радости не дообедал, 
Стремглав летит на Луцьин двор. 
Но что ж его там видит взор? 
Дитя, которого краснее* 
Нескоро сыщешь у царей, 
Лишь были уши подлиннее, 
Не так, как у других детей. 
___________________
  
Пороки и Наказание 
 
Баснь XXVII