Харьковский Демокрит. 1816. № 1, январь

Я убивал одних неприятелей. Я никогда не умертвил моего согражданина; никогда не умертвил моего друга. – На! Положи в лодку моё покрывало; но смотри, чтобы убийца на нём не сидел, или притронулся к нему. Иначе я брошу покрывало моё в огонь, который виден на той стороне Стикса. Прощай – я решился переплыть через Стикс.
Меркурий.
Сим прикосновением жезла моего лишаю тебя всей твоей силы. Плыви теперь, когда можешь.
Дикий.
О, могущественный чародей! – Возврати мне мою силу. Право, я не выйду из повиновения.
Меркурий.
Возвращаю тебе силу твою, но веди себя порядочно, и поступай по моим приказаниям. В противном случае опасайся гораздо худших последствий.
Поединщик.
Отдай его, Меркурий, в мои руки. Пусть он будет под моим присмотром. Слушай, дикий негодяй! Как ты осмелился презирать моим сообществом? Знаешь ли ты, что в Англии принимали меня в лучших собраниях?
Дикий.
Знаю, что ты бездельник. Не заплатить долгу! Убить друга, который ссудил тебя деньгами, за то, что он от тебя их потребовал! Прочь с глаз моих! Я утоплю тебя в Стиксе.
Меркурий.
Постой. Повелеваю тебе, чтобы ты не делал никакого насилия; разговаривай с ним без сердца.
Дикий.
Должен тебя слушаться. – Ну! Скажи мне, какое находили в тебе достоинство, что принимали тебя в хороших обществах? Что ты умел делать?
Поединщик.
Ты уже слышал от меня, что я играл в карты, сверх того у меня был хороший стол. Ни в Англии, ни во Франции никто не ел лучше меня.
Дикий.
Так ты ел хорошо! Да едал ли ты печёнку, стегно, или плечо убитого француза! Вот разве славное кушанье! Мне на моём веку раз двадцать доставалось лакомиться французятиною. Я всегда держал хороший стол. Жена моя во всей Северной Америке почиталась искуснейшею в приготовлении французского мяса. Ты, чаю, согласен, что кушанье твоё никак не могло сравниться с моим?
Поединщик.
Я бесподобно танцевал.
Дикий.
Попляши-ка со мною. Я целый день в состоянии плясать; и пропляшу военный танец с большею живостью, нежели кто-либо из моих земляков. Покажи ты нам свое искусство! Что же ты стоишь, как столб? Неужели Меркурий ударил тебя своим жезлом? Или ты стыдишься показать нам, как ты неловок и нескладен! Если бы позволил мне Меркурий, то бы я тебя заставил протанцевать так, как ты ещё никогда не танцевал. Говори же, что ещё знаешь ты, негодный самохвал?
Поединщик.
И я должен всё сие переносить! О небо! Что мне делать с этим нахалом? У меня нет ни шпаги, ни пистолетов, а тень его, по-видимому, вдвое против моей сильнее.
Меркурий.
Отвечай на его вопросы. Ты сам желал вступить с ним в разговор. Он нехорошо воспитан; но ты узнаешь от него несколько истин, которые поневоле должен будешь выслушать от Радамонта*. Он тебя спрашивал: что ещё умел ты делать, кроме того, что ты ел и танцевал?
 
Поединщик.
Я весьма приятно пел.
Дикий.
Ну так пропой же мне свою надгробную, или военную песню. Я тебя вызываю петь. – Но он онемел! Он лжец, Меркурий. Всё врал, что ни говорил; позволь мне вырвать у него язык.
Поединщик.
Меня называть лжецом! – Но ах! Я не смею мстить ему. Какое бесчестье для всей Пошуэловой фамилии! Вот сущее мучение!
Меркурий.
Прими от меня, Харон, сих двух диких. Может ли глубокое невежество оправдать сколько-нибудь могоцка в ужасных его злодеяниях; о том пусть Минос* рассудит. Но что сказать в пользу англичанина? Не то ли, что поединки вошли в обычай? Но сие извинение ни к чему здесь для него не послужит. Не честь побудила его обнажить шпагу против своего друга, но фурии, и – к ним должно его отправить.
Дикий.
Если должно изверга наказать, толкни его ко мне, Меркурий. Я великий мастер мучить. Вот тебе, бездельник, на первый раз несколько от меня пинков.
Поединщик.
О честь моя! Бедная моя честь, какому подверглась ты поруганию.
(С английского).*
________________
III
  
СМЕСЬ
 
  
Песнь итальянская
 
Что вы, женщины, такое?
Мы не можем вас понять,
Вы создание смешное –
Больше ничего сказать.
___
Мѝлы, скромны, тихи, нежны,
То любезны, – а подчас,
Жёстки, вспыльчивы, железны…
Не поймёшь, ей Богу, вас.
___
Что захочет – то с собою
Может женщина творить;
То представиться больною,
То казать здоровой вид.
___
Весела – тогда крушится;
Если ж точно грусть придёт,
Не грустит – а веселится,
И танцует и поёт!
___
Ежели кого полюбит,
Говорит: «терпеть нельзя».
Кто ж противен ей, так будет
Уверять: «люблю тебя».
___