Сочинения в ХД, 1816

Не стану твой язык и слух отягощать,
Клянуся краткими строками тебя пленять и услаждать!ˣ
___
Когда Затей охолодился,
И жар его когда потух,
Он в важны мысли углубился,
К восторгам Марьиным был глух.
И Марья как уж ни кричала,
Чего ни делала она?
Плясала, топала, скакала,
Вот как прямая Сатана!
То дочку чмокнет, то к Затею,
То мигом к сыну подбежит.
Чуть-чуть себе не сломит шею,
Никак на месте не сидит, 
Ревёт от радости, мяучит, 
Пищит, 
Визжит, 
Кричит, 
Ну, словом, чёрт старуху мучит! 
Затей же всё молчит, молчит, 
То лоб почешет, то скривѝтся, 
И кто не знает, заключит: 
Решить проблему он трудѝтся. 
Но не в проблеме дело было, 
Начто ему проблемы знать? 
Но вот его что суетило: 
Не знал, как деточек назвать. 
Сергей, Улас, Кирбит, Лаврентий, 
Демьян, Степан, Трофим, Самсон, 
Лука, Фома, Давид, Аксентий, 
Михайло, Прохор, Спиридон, 
Лукерья, Анна, Евдокия, 
Марьяна, Мавра, Тимофей, 
Федора, Фёкла, Прасковея, 
Кулина, Марья, Дорофей, 
Пётр, Павел, Александр, Василий, 
Роман, Никита, Алистрат, 
Ефим, Игнат, Кузьма, Перфилий, 
Пантелеймон, Егор, Панкрат... 
Все, словом, святцы до листочка 
Дед бедный тихо прошептал, 
Однак для дочки и сыночка 
Он выбрать имени не знал. 
«Зачем ты, старый дед, косишься, – 
Затею Марья говорит, –
О чём, кручинишься, морщѝшься?
Перемени медвежий вид.
Вот деточки! Любуйся ими,
Маленько с ними поиграй». –
«Прошу тебя, речьми такими, 
Старуха, мне не досаждай.
Недаром говорят: старухи
Куды охочи до вранья,
И пренесносны лепетухи.
Послушай, старая, меня:
Зачем кривлюся, есть причина,
Зачем невесел, тоже есть:
Не ты ль для дочери и сына,
Не ты ли имя можешь сплесть?»
На это Марья так сказала:
«Я имя дочке уж дала,
Не думала, не хлопотала,
А Уткой просто назвала». –
«Дочь Уткой назвала! Ты пра̀ва: 
Дочь из утиного яйца.
Тебе, старуха, честь и слава, 
Да как назвать бы молодца? 
Давай, старуха, попытаем, 
Час добрый, может, приберём; 
Да как бы нам его?» – «Утаем, 
Родимый батька, назовём».
Тут дед Затей от умиленья 
Старуху начал обнимать: 
Какие ж делал он движенья, 
Нельзя никак их описать,
Ни рассказать, 
А разве в сказочке солгать! 
Но мы вранья писать не любим, 
Одну лишь правду говорим, 
И в сотню раз умнее будем, 
Когда об этом умолчим.
Прошло дни два, – и три, – четыре, 
А может быть и десять дней:
Утих Затей, 
И всё в его утихло мире. 
Затей по-прежнему в конурке 
От у̀тра до̀ ночи сидел, 
Коль скучно было, кушал булки, 
А булок нет – хлеб чёрный ел. 
Старуха же всё то творила, 
Что добра мать в дому творит: 
Прилежно за детьми ходила, 
Старалася, чтоб муж был сыт, 
Чтоб было чисто всё, опрятно, 
Во всём хозяйство наблюдать: 
О, как должно быть там приятно, 
Где добрая такая мать! 
Там нет ни свар, ни ссор, ни драки, 
Любовь лишь там и тишина, 
Там не грызутся, как собаки, 
Где добрая живёт жена. 
Хотя такие редки жёны, 
Но можно их ещё сыскать: 
Они блестят сквозь миллионы, 
Легко их можно распознать. 
Равно легко и ошибиться,
Шумиху золотом почесть,
Она как золото яснится,
Однако золото ли есть?..
Но полно, я опять с дороги
Большой в просёлочну иду,
Измучу только этим ноги,
А больше проку не найду!
Итак, оставим жён – к Утаю,
К его сестрице завернём,
Чудес мы множество найдём,
По крайней мере, так я чаю.
И впрямь, пока болтал пустое,
Мои герои подросли,
И чуть ли, чуть ли не былѝ
Они повыше гуся вдвое.
Утай в особенности рос,
И в каждый час в такую меру,
На сколько вздёргивает нос
Надутый хватик Бекокос
(Что даже превышает веру!):
Здесь кой-что надо бы сказать
О носе сем, смотрящем в гору,
Но чтоб не всё уж отступать,
Скажу об нём в другую пору.
Сестра же Утка подрастала
Не так, как брат её Утай;
Но в день шестой такая стала,
Хоть под венец её давай!
Ах, не завидна ли, девицы,