Харьковский Демокрит. 1816. №№ 1-6

Что пасквили писать и подло и бесчестно,
То всякому известно.
Когда закон гласит,
Что личность неприкосновенна, 
Чия рука толь дерзновенна, 
Чтобы закон сей преступить? –
Напротив, искони позволено в сатире, 
Смеша честных людей, осмеивать порок 
И всё, что глупого ни есть в подлунном мире, 
В забаву для одних, а для других в урок. 
В ней личность каждого и имя безопасны: 
Гордец, скупой, подлец и плут 
Сердиться могут ли, когда точь-в-точь найдут,
Что все поступки их с сатирою согласны? 
Да если бы никто из авторов не смел 
Описывать того, что делается в свете, 
То должно б на ковре (как в сказках) самолете
Отыскивать предмет за тридевять земель. 
Не с притязания, чтоб быть в числе поэтов,
Я взялся за перо – ох! нет – избави Бог! –
Тогда бы худшего из всех земных предметов
Я выбрать для себя не мог. 
Благодаря судьбу, кусок имею хлеба, 
Начто же мне тащить насильно музу с неба?
Писателей плохих и так довольно есть, 
Умножить их число велѝка ль будет честь? 
Но только и себе, и вам, друзья, в утеху 
Сатиру напишу я на себя для смеху:
___________
  
Лекарь сам к себе
 
Итак – вот с лишком тридцать лет, 
Как злая мачеха – природа
Меня, несчастного урода 
Пустила в белый свет. 
Зачем? – того не понимаю – 
Но только твёрдо знаю, 
Что Сидор, Карп, Илья, 
И грешный Савва, сиречь я, 
Все вышли из живой утробы, 
А после, рад или не рад, 
Нас всех положат в гро̀бы, 
И кончится тем маскарад.
Но в этом маскараде,
Бог знает почему,
К несчастью моему,
Я, кажется, всегда в дурацком был наряде. 
Как так? 
Вот как: 
Покойной мой отец, для вечной нам обиды, 
Один из всей родни взялся̀ петь панихиды,
И сам раскаялся, хоть поздно, наконец. 
Но удивляйтеся судьбы моей капризам: 
Быв от рождения врагом священным ризам,
Я твёрдо положил пуститься братьям вслед,
Которые давно на поле чести смело
Взялись за рыцарское дело 
(Чем занималися и прадед мой, и дед). 
Но замыслам моим и рыцарству в награду, 
Не сам ли чёрт отдал меня à la Санградо.* – 
И, вместо шпаги дав ланцет, 
Велел опустошать весь свет. 
Ах, лучше б я служил обедни, 
Страдали б меньше люди бедны!
Бесспорно – славен Гиипократ, 
И медицина также в моде, 
Когда излишество в народе; 
Но ах! – я чувствую, что лекарь смерти брат: 
И тот, и та, как будто спором, 
Чтобы друг другу угодить, 
Спешат свет белый пустошить 
Лекарствами и мором. 
Что против них война? – Пустой ученичѝшка:
Я смело ставлю сто противу одного, 
Что сотня гренадер не сделает того, 
Что сделает один цирюльник исподтѝшка. 
Что ж я? Когда герой убийством только славен,
То я Наполеону равен. 
Я лекарь – вправе я себя и побранить; 
Вишь, можно про себя что хочешь говорить!
Любезные мои товарищи, простите, 
Что правду говорю – иначе научите, 
Как лгать: к моей беде, 
Я правду говорить привык всем и везде. 
__________________
21
  
Пролаз
  
Пролаз наш говорит: «За что меня бранят?
Я, кажется, живу, как все честны̀е люди, 
А жалуют меня насильно в лизоблюды. 
Да пусть они себе хоть треснут, говорят, 
А я на весь их вздор скажу в ответ формально,
Что исполнять хочу всегда и пунктуально 
Долг подчинённого. В передней постоять, 
Великая беда! – ведь ног не занимать. 
Сказать ласкательство, хоть подлое, кто старше,
Не худо, брат, за то и сам пойдёшь подальше!
Пусть врут, что так живут одни лишь подлецы!
Ох, благородные, честны̀е храбрецы!
Вы ждёте за труды наград царя и неба,
А мы, и ползая, найдём кусочек хлеба.
Нас презирают все: великая беда!
Лишь было б совести поменьше, да стыда!
Всё честь да честь – пустяк – лет, может быть, за двести 
Держались совестно невежды ложной чести; 
А в наши времена, не поживя с умом, 
Достанется просить насущный под окном. 
Да что и говорить; весь свет примеров полон,
Как нам, честны̀м глупцам, хлеб достаётся солон.
«Но вы, – деска̀ть, – вредить стараетесь другим». 
Что ж ну̀жды? Лишь была б нам польза в том самим; 
Всяк ближе сам к себе – у нас такая вера. 
Как в свете жить, скажу ещё вам для примера:
Подслушать – подсмотреть – великий будто грех? 
Зато, когда придёт с начальником до слова,
Сказать о ком словцо материя готова. 
Вот скучно: не всегда случается успех!
Ведь и начальники не век на ухо слабы;