Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости

Тем не менее недовольство Дэвеллано росло, и он уже был готов отчаянно рискнуть на драфте. По развитию событий стало понятно, что «Детройт» и близко не подойдет к Кубку Стэнли на восьмой год, несмотря на обещания Джима владельцам клуба. У Дэвеллано была проблема, а ее решение, как утверждали скауты, находилось по ту сторону железного занавеса.
– Мы знали, что в России и Чехии есть ряд прекрасных хоккеистов, – рассказывает он. – Я прекрасно понимал, что нас разделяет железный занавес, но во втором и третьем раундах драфта уже практически не найти достойных североамериканских игроков. Поэтому я поговорил с Нилом и Кенни, после чего решил, что, пожалуй, нам стоит драфтовать побольше европейцев.
Смит, Рокстрем и Холланд видели лучших из европейских игроков на чемпионатах мира, включая таких советских хоккеистов, как Сергей Федоров и Павел Буре, а также не менее сильного чеха Яромира Ягра. Скауты пели им дифирамбы, но в то же время скептически смотрели на то, чтобы тратить на них высокие драфт-пики. «Это потрясающие игроки, спору нет, – твердили скауты Дэвеллано. – Но вдруг мы их оттуда не вытащим? Что, если они вообще никогда не смогут сюда приехать?»
Дэвеллано понимал, что это риск, но он того стоил. По крайней мере, Джим был готов к тому, чтобы внести изменения в свою формулу построения успешной команды – рисковать ради большого куша.
– Я решил, что у нас на руках козырь – Майк Илич, – объясняет Дэвеллано. – У него есть немного денег и кое-какие связи в правительстве. К тому же на нашей стороне Ник Полано и Джим Лайтс, у которых уже есть небольшой опыт в подобных вопросах – как-никак, они вывезли из Чехословакии Петра Климу. С этого ведь все и началось. Поэтому я пошел к мистеру Иличу и поделился с ним своими мыслями. Он сказал мне: «Джимми, если у тебя будет возможность выбрать суперзвезду в третьем или четвертом раунде – так и сделай». Я ответил: «Майк, в четвертом раунде нам, возможно, достанется лучший игрок мира. Вопрос в другом – как мы его оттуда, на хрен, вывезем?»
Илич недвусмысленно ответил, что это уже его проблемы. А потому на драфте новичков 1989 года у Дэвеллано была миссия. За пару дней до церемонии он даже случайно обмолвился о своих планах за обедом с представителями ассоциации спортивных программ Детройта.
«Быть может, нам пора драфтовать русских», – заявил Дэвеллано.
Это было шокирующее откровение. Немыслимо говорить с такой прямотой о своих намерениях всего лишь за пару недель до драфта. И тут вдруг Джимми Ди во всеуслышание объявляет о том, что «Ред Уингз» готовы укрепить состав «красными».
Несмотря на заявление Дэвеллано, «Ред Уингз» сильно волновались, сидя за своим столом в «Мет Центре» на церемонии драфта, которая проходила 17 июня 1989 года в Миннесоте.
– Мы переживали, что если не заберем этих игроков в ранних раундах, то у нас их перехватят другие команды, – рассказывает Джим Лайтс. – Тогда еще никто и никогда не выбирал русских под высокими номерами. Даже близко такого не было. Скауты и вовсе говорили, что все, что раньше шестого раунда, – это высокий драфт-пик.
Тот драфт начался для «Детройта» вполне буднично. В первых двух раундах «Крылья» выбрали неуступчивого центрального нападающего Майка Силлинджера и жесткого защитника Боба Бугнера. У обоих карьера в НХЛ сложилась весьма неплохо; впрочем, их лучшие годы прошли уже в других командах.
Заполучить на драфте двух игроков такого калибра многие менеджеры уже сочли бы успехом. Однако оказалось, что для «Ред Уингз» это была всего лишь разминка. Дэвеллано повернулся к своим ведущим скаутам в третьем раунде и сказал им: «Ну, давайте. Выбирайте европейца».
Удивительно, но факт – этот драфт-пик ушел не на советского хоккеиста. Под общим номером 53 «Крылья» выбрали шведа Никласа Лидстрема.
Дэвеллано, как утверждает Лайтс, был доволен. Он взял своего европейца и теперь продолжит драфтовать североамериканцев. Вот только Смит и Холланд, несмотря на все опасения, продолжали настаивать на выборе перспективного советского хоккеиста.
 
– Мы сидели за столом. Я всего лишь наблюдал за процессом, но все в итоге зависело от меня, – делится Лайтс. – Скауты постоянно меня спрашивали: «Если мы потратим высокие драфт-пики на русских, ты сможешь их оттуда вывезти? Скажи хотя бы, что ты считаешь это возможным, чтобы мы успокоились».
Майк Илич дал указание Смиту и Холланду драфтовать лучших игроков вне зависимости от их гражданства, и теперь им надо было уговорить Дэвеллано.
– Я помню как Нил и Кенни умоляли Джимми Дэвеллано потратить свой четвертый драфт-пик на Федорова, – продолжает Лайтс. – Они без умолку твердили о том, что он один из трех лучших нападающих мира».
Дэвеллано согласился, но сказал скаутам, что до конца драфта и слышать больше ничего не хочет про других европейцев. Так «Детройт» начал свою собственную Русскую революцию, выбрав под общим номером 74 талантливого центрального нападающего Центрального спортивного клуба армии из Советского Союза.
Как только Смит объявил фамилию Федорова, на арене зашептались. На столик «Детройта» обернулись некоторые скауты и менеджеры двадцати других команд НХЛ. «Ред Уингз» с ума сошли, что ли? Советский игрок в четвертом раунде? Зачем они тратят такой высокий драфт-пик на игрока за железным занавесом?
Драфт НХЛ тогда проводился в двенадцать раундов. На советских хоккеистов, а также игроков из подконтрольных СССР стран, как, например, Чехословакия, как правило, тратили лишь поздние драфт-пики. И тут внезапно «Детройт» на их глазах творит историю, выбирая советского игрока под рекордно высоким общим номером.
Более того – «Крылья» были готовы закрепить успех. Смит и Холланд продолжали давить на Дэвеллано. Пятый драфт-пик «Детройта» они хотели потратить еще на одного советского игрока – Павла Буре, который в ЦСКА играл в одной тройке с Федоровым. Однако Гил Стайн, который тогда занимал пост вице-президента НХЛ, сказал «Детройту», что Буре недоступен для выбора на драфте.
Рокстрем был заведен. Он с жаром настаивал на том, что готов доказать: Буре можно выбирать! Времени оставалось в обрез, и «Крылья» во всей неразберихе решили взять Шона Маккоша – центрального нападающего из «Ошавы». Однако они тут же поклялись забрать Буре в шестом раунде, а с юридическими моментами разбираться уже позже.
Вот только оказалось, что Рокстрем был не единственным скаутом, который хорошо подготовился к драфту. Главный скаут «Ванкувера» Майк Пенни видел Буре в матчах за сборную и тоже считал, что его стоит выбрать в каком-нибудь позднем раунде. «Кэнакс» планировали забрать его в восьмом, но, увидев, как «Детройт» выбрал Федорова в четвертом и пытался забрать Буре в пятом, поменяли свою стратегию. «Ванкувер» взял Буре в шестом раунде всего за три хода до «Детройта» – и в НХЛ началась охота за советскими игроками.
Маккош в итоге сыграл всего девять матчей в НХЛ за два сезона в составе «Нью-Йорк Рейнджерс» и «Лос-Анджелес Кингз», после чего завершил карьеру хоккеиста и стал школьным учителем в Финиксе. Буре же отсудил свою свободу в федеральном суде Детройта. Его контракт с ЦСКА признали недействительным, поскольку он был подписан под давлением. Павел провел блестящую карьеру в «Ванкувере». За яркую игру и сумасшедшую скорость Буре прозвали «Русской Ракетой». В 702 матчах НХЛ он забросил 437 шайб и набрал 779 очков, после чего в 2012 году попал в Зал хоккейной славы.
Поразительным образом «Детройт» взял двух будущих членов Зала славы подряд в третьем и четвертом раундах – Никлас Лидстрем и Сергей Федоров удостоились этой чести в 2015 году. А если бы «Крылья» послушали своих скаутов, то выбрали бы трех членов Зала славы подряд, поскольку забрали бы Буре в пятом раунде.
Тем не менее Дэвеллано по окончании драфта 1989 года был так откровенно и безгранично рад, что даже выдал матерную тираду, которую мы в данной книге чуть смягчим.
– Я охрененно счастлив, – сказал он. – А знаете почему? Потому что сегодня мы, на хрен, выбрали лучшего игрока мира. И взяли мы его, черт возьми, в четвертом раунде. Его зовут Сергей Федоров. Вы обалдеете, когда его увидите.