Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости

Начался новый хоккейный сезон, а Константинов по-прежнему лежал в больнице. Его жена Ирина обратилась к генеральному менеджеру ЦСКА Валерию Гущину и тренеру Виктору Тихонову. Со слезами на глазах она объясняла, что ее муж тяжело болен и не может выйти на лед. Она умоляла отпустить его в Соединенные Штаты, чтобы обратиться к лучшим врачам.
– Всем известно, что российская медицина не столь хороша, как американская, – продолжает Матвеев. – Но Тихонов нам не поверил. Сначала он потребовал документы из больницы. Затем он решил отправить Владди в Burdyenko – лучший военный госпиталь Советского Союза. Так что мне снова пришлось искать нужные связи. И снова платить. Но я знал, что в Москве всем нужны деньги. Всем хотелось квартиру получше, машину поновее. Я работал в газете, поэтому у меня на все случаи жизни были связи.
У Матвеева и впрямь нашлись отличные связи в Бурденко. Его дед был отставным генералом и провел там несколько месяцев перед смертью. «Я знал конкретного человека, с кем надо было обсудить эту ситуацию», – делится Матвеев. Однако для этого ему понадобится дать взятку еще примерно в тридцать тысяч долларов. Один из врачей, на которого вышел Валерий, хотел купить себе машину. Причем не какую-то, а вполне конкретную.
– Доктор желал большую – самую большую – американскую машину, – говорит Матвеев.
Он вернулся к Лайтсу, попросил еще денег на взятки и машину.
На лице Лайтса не дрогнул ни единый мускул. Он выдал очередную пачку от Илича, купил огромный седан и зарегистрировал его на имя Матвеева. Тот отправил машину в Москву, и больше Лайтс про нее никогда ничего не слышал.
– Мы достали ему «Шевроле Каприс» – самую большую машину на американском рынке, – уточняет Матвеев.
Врач, по всей видимости, остался доволен. Пока команда находилась на сборах, Константинов провел еще несколько недель в больнице под бдительным наблюдением военных докторов, которые не могли ни подтвердить, ни опровергнуть раковый диагноз врачей из другой больницы. Тем не менее они заключили, что с такой болезнью Константинов не может оставаться в армии – как-никак у него была смертельная стадия рака. Они рекомендовали освободить его от военной службы.
– Его списали, – доложил Матвеев. – Владимира уволили из армии по состоянию здоровья. Мы вылетаем. 2 сентября, прямо перед началом тренировочного сбора, будем в Детройте.
Лайтс был в восторге.
– Прекрасные новости, – сказал он. – Что от меня требуется?
– Ничего, – ответил Матвеев. – Он приедет со всеми документами. Потом надо будет подать на рабочую визу, и он может играть.
После этих слов Лайтс разве что не плясал от счастья. Однако в день вылета ему снова позвонили. На другом конце провода рвал и метал Матвеев.
Российский хоккей по-прежнему оставался подвластен старым советским руководителям, и они не собирались сдаваться без борьбы. На фоне растущих политических волнений проницательный генеральный менеджер ЦСКА Гущин, у которого все еще оставались подозрения по поводу внезапной болезни Константинова и его странного освобождения от службы, прибегнул к своим обширным связям и договорился с пограничниками международного аэропорта Шереметьево – с теми, кто работал на паспортном контроле.
Матвеев узнал, что Гущин приказал внести фамилию Константинова в список людей, которых следует задержать при попытке пересечения границы. Он не собирался так просто отпускать капитана своей команды.
– Поэтому мы решили уехать на поезде, – вспоминает Матвеев, заметив, что к тому времени российское правительство заметно ослабило правила выезда за границу для своих граждан. Впрочем, этот вариант, как оказалось, был ненамного проще.
Поздним летом 1991 года в дело вмешалась судьба. Группа активистов старого режима решила устроить государственный переворот и взяла в заложники генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза Михаила Горбачева на его собственной даче в Форосе. Сотни тысяч россиян, быстро привыкших к новым свободам, которые стали возможны после реформ Горбачева, вышли протестовать на улицы.
 
Выступавшие со стороны радикалов генералы вывели на улицы танки и другую военную технику. Такая демонстрация силы грозила развернуть вспять драматические изменения, проходившие по всей стране. Среди прочих в этой толпе оказались Ирина и Владимир Константиновы вместе с Валерием Матвеевым. Они приветствовали президента России Бориса Ельцина во время его пламенной речи против коммунистов, которую он произносил, стоя на танке.
– Мы боялись, что путчисты тут же закроют все границы, – рассказывает Матвеев. – Если победит Ельцин, мы сможем уехать. Если же нет, мы никогда в жизни не выберемся из России. Во время этих демонстраций гибли люди, но каждый из нас был готов грудью встать на пути у танков.
В итоге победил Борис Ельцин. Государственный переворот не удался. Константинов и его семья могли покинуть страну.
Но и тут все карты спутал случай, внезапно разрушив блестящие планы по отъезду Константинова, на которые ушли месяцы подготовки. Совершенно неожиданно Владимир столкнулся с самым трудным препятствием на пути в Детройт и Национальную хоккейную лигу. Во время беспорядков на улицах кто-то изуродовал машину Матвеева. Через разбитое окно вытащили автомагнитолу и, что самое страшное, чемоданчик, в котором хранились важнейшие документы Константинова – его медицинские справки, свидетельство об увольнении из армии, паспорт, оставшиеся несколько тысяч долларов, которые «Ред Уингз» выделили на взятки.
Потрясающий план фальсификации рака сработал блестяще, но был разбит вдребезги случайной кражей. Матвеев забеспокоился, что все эти сфабрикованные медицинские документы попадут в руки не растерявшему своей мощи КГБ. Можно было не сомневаться, что в этом случае их проблемы лишь приумножатся.
– Мы очень расстроились, – вспоминает Матвеев.
Он сидел у Константиновых за кухонным столом. Всех охватила паника. Они размышляли, что им делать дальше. Да и что вообще можно поделать в ситуации, когда выбор возможностей столь ограничен?.. Пропали медицинские справки. Пропали документы, удостоверяющие освобождение от воинской службы. Пропали паспорта. Пропали деньги. Пропало все.
Мечта о жизни в Северной Америке, где Владимир Константинов собирался играть за «Детройт», – с ней тоже можно было попрощаться. Они были опустошены, сломлены, рассержены, напуганы. В один миг оборвалась и российская карьера Константинова: его теперь скорее посадят в тюрьму, чем выпустят на лед.
И тут затрезвонил телефон.
– Позвонил какой-то парень и сказал, что он – ярый хоккейный болельщик, что он нашел все наши документы, – вспоминает Матвеев. – Мы, конечно же, поняли, что это звонили сами бандиты, которые все украли. Он сказал, что перезвонит, уточнит место и время встречи, чтобы все нам передать.
Валерий был осторожен. В мире, где становилось все больше беззакония из-за того, что правительство ослабило хватку, было проще простого вляпаться в еще большие неприятности. Он тут же позвонил одному своему другу, у которого был пистолет, чтобы тот «помог ему разобраться с ситуацией»:
– Может, бандиты потребуют у нас денег или что-то еще – откуда нам знать?
Дело близилось к полуночи, когда снова зазвонил телефон. Человек на другом конце провода сказал, что передаст документы у гостиницы «Космос» на севере Москвы. Вооружившись парой клюшек, шлемом и другими хоккейными причиндалами – больше в качестве взятки предложить было нечего, – Матвеев и Константинов отправились к гостинице в надежде, что встреча пройдет быстро, без лишних проблем, а пистолет им доставать не придется.
Встретивший их человек действительно оказался хоккейным болельщиком. Он был искренне рад встретить Константинова, а еще больше – получить в подарок его экипировку. И, конечно, попросил автограф. После того как капитан ЦСКА Владимир Константинов расписался, ему вернули все документы. О пачке денег, которая тоже пропала из чемодана, не было сказано ни слова.