Квартира на улице Мира (СИ)

И ничего особенного в их общении не было. Только иногда быстро кинутый из-под опущенных ресниц взгляд Саньки попадал внутрь и скользил, как шарик чистого адреналина. Хотелось поймать его, крепко зажав пальцами, и очистить от прилипшей шелухи. Понять, в чём суть таких нечастых, но особенных взглядов. И однажды шанс представился.
В то утро Серый лежал на ставшем родным синтетическом диване и тихо постанывал. Голова трещала так, что перед глазами всë двоилось. Сил хватило лишь на то, чтобы предупредить на работе, что он заболел, и ответить на ежевечерний звонок от Тëтьтани.
Он почти не удивился, услышав, что она сразу приехала к нему, вооружившись градусником, с тонометром и аптечкой наперевес. Находясь почти в забытьи, Серый безропотно пережил все необходимые процедуры и проглотил две таблетки, запив холодной водой. Сквозь волны боли донеслось робкое царапанье по двери.
— Серый? Ты дома? — Санька, видимо, не дождавшись соседа на традиционный перекур, поднялся сам.
— Заходите! Кто там? Я Тëтьтаня, — приветливо представилась тëтка. — Приехала этого оболтуса таблетками накормить, а то ведь будет мучаться до последнего!
— Здрасьте. Я Саня. Сосед снизу, — смущëнно пробормотал мальчишка, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Серëженька, ну мне пора. Ты отдыхай. Скоро должно отпустить. Если что — звони, — пропела Тëтьтаня и незаметно исчезла, оставив после себя аромат ландышей и пирожки с капустой.
— Чë ты? Заболел? — Санька ощутимо расслабился после ухода посторонней для него женщины.
— Голова болит, трындец. Жду, когда таблетки подействуют. Или спасительную кончину. Не определился пока, что лучше, — еле слышно простонал Серый.
— О! Так хорошее же средство есть! Погоди, я ща! — выпалил мальчишка и, забежав на кухню, унëсся вниз. Вернулся с банкой консервов. — Килька в томате! Из холодильника! — гордо возвестил он и аккуратно положил еë на горячий лоб.
Серый застонал от облегчения. Казалось, вся боль устремилась в одну точку и плавно переходит в холодную жестянку.
— Легче? — обрадовался Санька, внимательно всматриваясь в разгладившиеся черты лица.
— Угу. А ещë пары банок нет?
— Не-а. У тебя в холодильнике стеклянных или железных упаковок нет — я проверил. А у нас последняя. Если только… — Серый, не открывая глаз, почувствовал, как диван слегка прогнулся. А в следующий момент на его горящие щëки осторожно опустились ледяные ладони, пахнущие жжëным табаком. Тонкие пальцы робко оглаживали пылающую кожу, создавая такой нужный сейчас контраст.
— Лучше? — показалось, или Санька смущëн?
— Идеально, — выдохнул Серый и, подняв руку, ещë крепче прижал к горящим щекам ледяные ладони.
Если бы не головная боль, из-за которой сложно было открыть глаза, Серый бы увидел тот непонятный изучающий взгляд, который раньше бросался лишь украдкой.
***
И всë было хорошо, и даже замечательно. Кроме того, что Серый стал слишком часто думать о Сáньке. Несмотря на бухáющее окружение, парень не пил, не нюхал клей, серебрянку и подобную популярную среди беспризорников фигню. Шарился только иногда по подъездам в компании таких же, как он, подростков. Зато был честный, добрый, заботливый и мягкий, когда забывал прикидываться бруталом.
В такие моменты, когда Санëк был настоящий, Серый начинал подвисать. Взять хоть тот случай, когда мальчишка себе занозу из двери загнал глубоко в палец и морщился, пока Серый еë выдавливал вместе с каплей крови. А потом мальчишка раненый палец себе в рот засунул и стал выглядеть совсем беззащитным. В тот раз Серый уставился на него, как на восьмое чудо света, и только думал, как бы не засосать его прямо сейчас, вместе с пальцем.
Слишком обезоруживающий момент, а Серый всегда вëлся на подобное проявление слабости. Даже в клубах искал таких. Чтобы нежные и хрупкие. Чтобы косточки выпирали, глаза без подводки были и жопка аккуратная.
Останавливало только то, что сосед был несовершеннолетним. И натуралом. В такой среде только натуралы вырастают. Сначала, может, и нежные, а потом грубеют, бухáют и устраиваются охранниками. В гаражи.
 
***
Серый поднимался к себе и ещë с первого этажа услышал крики скандала. Матерного, пьяного, быдлячьего скандала.
— Здравствуйте, тëть Марин! Кто у нас так балагурит? — отношения с соседкой наладились после отсутствия баб и шприцов со стороны нового жильца. Ну, и после того как Серый помог ей с заклинившим замком.
— Здравствуй, Серëж. Да Макаровы, из семидесятой. Под тобой живут. Задрали, сволочи! Только жить спокойно начали и снова-здорово, опять запой! — соседка притормозила на лестничной клетке второго этажа и раздражëнно махнула рукой ввысь.
— Так поговорить с ними надо.
— Ой, Серëж, не надо! Там Виталик совсем без царя в голове, особенно когда бухой! Сам не понимает, что творит.
Серый пожал плечами и почти дошëл до своей двери, как расслышал нервно вибрирующий голос Санька:
— Ма, ну хват… уже! Прекра… орать пожалуйс…! — парень почти проглатывал окончания слов. С ним такое бывало, когда сильно нервничал.
Сердце Серого защемило от жалости и желания защитить мальчишку. Решительно сдвинув брови, он спустился и громко постучал в хлипкую дверь.
— Эй, соседи! Давайте потише! После работы тишины хочется, а не ваши оры слушать, — Серый решил начать вежливо, но вряд ли дурно пахнущее женское тело, моргающее мутными глазами, понимало сейчас соседскую приветливость.
— П-простите за беспокойство, — икнув, неожиданно адекватно отозвалась мать Санька, осоловело осматривая мощную фигуру соседа, и конфликт закончился, не успев начаться.
— Спасибо, что попытался угомонить еë, — закуривая, пробормотал Санька несколько часов спустя. — Они, когда бухают, не соображают ничего.
— Обращайся, Саш, — улыбнулся Серый. — Кстати, у меня там новый диск с игрухой. И котлеты — Тëтьтаня сунула. Хочешь, давай ко мне? Всë равно вечером делать нечего.
Серый шëл за мальчиком, старательно отводя взгляд от стройных бëдер, и понимал, что стал мазохистом. И с этим нужно что-то делать.
***
Кто ж знал, что парень, подцепленный в клубе, окажется таким громким, хоть и насквозь фальшивым? Скромный, застенчивый, трусики из белого кружева, а орëт так, словно его убивают, а не трахают. Серый любил страстные натуры, но только тогда, когда всë было искренне, без дешёвой нелепой драмы.
Хорошо ещë, что голосок тонкий, на девчачий похож. Если бы притворное «О, Серж, милый, ещë!!!» экзальтированно вскрикивал мужской баритон или бас, съезжать с квартиры на улице Мира пришлось бы той же ночью, аккурат после оргазма. Слышимость-то в подъезде аховая.
— Весëлая ночка? — взъерошенный Санëк прикурил и выпустил тонкую струйку дыма в приоткрытое подъездное окно.
— Да, есть немного. Что, слышно? — Серый, стараясь выглядеть невозмутимо, зевнул. Несмотря ни на что, он любил субботы, когда можно с чистой совестью зависнуть дома, не спеша позавтракать и выползти покурить.
— Ну да. Орала, как потерпевшая. Но, наверное, это классно. Рад за тебя. Уважуха, — буркнул Санëк, хотя радостным совсем не выглядел.
— Эй, ты чего?
— Ничего.
— Саш? Ты… ты девственник, что ли? — внезапная догадка заставила голос охрипнуть. Да ну за что такое наказание? Он же только сбросил напряжение!
— Нет конечно! — ощерился парень, бросив на Серого колючий взгляд. — Ну почти. То есть… Ну да, ну и чë? Ржать будешь?
— Конечно, нет, ты чего? Всë будет, Сань, — мужчина положил свою ладонь на острое плечо, ободряюще сжав.
— Обещаешь? — их утренний разговор свернул явно не туда, приобретая донельзя странный вкус. Серые глаза молчаливо спрашивали о чëм-то, а Серëга поплыл. Не мог спокойно смотреть на это нежное лицо с сочными губами и не думать, как…
— Санька, сучонок! А ну, иди сюда, пиздюлина! — нежный родительский оклик заставил их вздрогнуть и отскочить друг от друга, напоминая, что они всë ещë в подъезде.
***
Серый весь день ходил по квартире, как неприкаянный, прокручивая в голове невесëлые мысли. Попасть в зависимость от натурала — что может быть хуже?