Убойная секретарша!

– Смотри, сидит, убивается. Тоску развезла. А должна бы радоваться, что из болота упырихи выбралась. Еще годочек, и затянуло бы так, что не вырваться!
На скамейке нас сидело двое, и я поторопилась проглотить кусок.
– Э-это вы мне? – поинтересовалась, покосившись на женщину.
– Коту.
– А-а…
Хм, до чего содержательный разговор. И главное, с одного слова все понятно.
И хотя я отвернулась, а вернуться к печальным мыслям не вышло. Старушка приложилась к мундштуку и выпустила дым. Протянула в мою сторону костяной портсигар.
– Хочешь? Сама кручу. Знатный табачок, всю дурь из головы выветрит.
– Спасибо, но я не курю.
– И правильно делаешь. Здоровый образ жизни он для девицы полезнее, я и внучке про это говорю. Все эти новомодные штучки: фитнес, диета, Випассана… Можно и на голове постоять, если кровь от мозгов отлила!
– Випа… чего? – я снова покосилась на женщину.
– Ну, медитация такая есть, для самоутверждения. Метод очищения ума. То, что я тебе метлой поправила.
– А-а…
На старушке был надет рабочий зимний комбинезон и шапка с козырьком. Она не производила впечатление сумасшедшей, но много ли можно сказать о человеке по внешнему виду? Я даже и пытаться не стала.
Мы посидели немного в тишине. Я доела свой хот-дог и допила кофе. Старушка словно этого и ждала. Как только пустой стаканчик упал в урну, спрятала мундштук с портсигаром в карман и заговорила. И на этот раз ее вопрос адресовался мне:
– Ну что, Ангелина, уволили-таки тебя?
Я повернула голову и посмотрела на женщину. Это был тот главный вопрос, из-за которого я сейчас сидела здесь.
– Да, уволили, – нехотя ответила. – Как вы и предсказали утром.
– Ну и чего пригорюнилась? – продолжила соседка не без сочувствия. – Тоже мне горе. Новую работу найдешь, еще лучше!
– Я думаю.
Старушка сощурила карий глаз.
– О чем? Хочешь узнать, откуда я про твое увольнение прознала? Поэтому сюда заглянула?
Ты смотри какая догадливая «менеджер».
Я кивнула.
– Да, хочу.
Ладно, мое имя она могла услышать, когда я утром представлялась сержанту. Но все остальное произошло далеко за пределами парка. Так откуда она вообще могла знать, что будет?
Вот что не давало мне покоя, когда я остановила свой «Порше» и вошла в парк.
– Так это просто. – Женщина неопределенного пожилого возраста подняла палец вверх. – Вороны накаркали. Эти чертовки такие сплетницы, чего от них только не услышишь…
Я почувствовала, как мои губы дрогнули. Вот у кого-то жизнь рушится, а эта… работница клининга!.. сидит и потешается!
– Ну, знаете! – я стремительно поднялась со скамейки, гневно сверкая глазами, чтобы не разреветься. – Очень смешно, уважаемая! Но можете издеваться. Сегодня день такой – обхохочешься! Осталось тату на лбу набить «Неудачница» и можно идти веселить людей!
Эх, зря я вообще сюда пришла!
Но уйти не успела. Охнула, ступив на больную ногу, и старушка заговорила вновь:
– Не обижайся, Ангелина. Иногда они нужны людям – вот такие дни. Не споткнись ты сегодня, так бы и бежала по чужой дорожке за чужим счастьем. А тебе, считай, возможность дана оглядеться по сторонам. Свое счастье найти.
Я растерянно смотрела на женщину.
– Я не пойму… вы меня знаете, да? Или зубы заговариваете?
– И то, и другое.
– Значит знаете… Откуда?! – требовательно спросила. – И учтите, если не признаетесь, я вызову полицию. Это, уважаемая, слишком подозрительно!
Это было больше, чем подозрительно, и совершенно мне не нравилось!
Особенно черный кот дамочки, который теперь сидел на скамейке и наглым образом меня рассматривал, словно участвовал в разговоре.
– Ну, хорошо, – решила сдаться старушка. – Я расскажу.
– Внимательно слушаю!
И рассказала…
Оказалось, что работница парка давно меня приметила. Не удивительно, учитывая, что жила я рядом и появлялась в парке на пробежки регулярно. Удивительно другое, что я ее раньше не замечала.
Впрочем, это тоже объяснимо. Обычно во время пробежек я обдумываю план рабочих задач и слушаю музыку. Привыкла смотреть себе под ноги, а не по сторонам, возможно, поэтому в тот день и не заметила двоих мужчин, которые внимательно за мной следили…
 
–… Значит, убираюсь я, листики здешние сметаю, а эти двое р-раз и вывернули из-за киоска. Сели на эту самую скамейку и давай секретничать! Они мне сразу подозрительными показались, и все на тебя косились. Даже пальцами показывали!
– Да вы что?! – я впечатлилась. – А почему подозрительными?
– Так разные они с виду. Один молодой, высокий, а другой – низкий, ему в отцы годится. У одного глаза «во», как у совёныша, – старушка-дворник поднесла к глазам пальцы и округлила их. – А у другого щелочками, хитрющие! – растянула глаза за внешние уголки, сделав их узкими. – И хотя парень видный из себя, а все время кепку на лоб надвигал. А второй – говорил с акцентом.
Орловский и кореец, точно!
– Так что они говорили-то?! – поторопила я старушку с рассказом, снова опустившись на скамейку рядом с котом.
От переживания погладила животинку по мягкой шерстке, простив ему стянутый завтрак. Сама рот раззявила, а кот ни в чем не виноват!
– А всё! – важно кивнула собеседница, решительно махнув перед своим лицом рукой. – И что выскочка ты и зазнайка. И что взялась не пойми откуда. Язык у тебя, как жало, а нос – как у гусыни!
– У меня?! – я поспешила потрогала свой нос, а вдруг он и правда за ночь удлинился. Сейчас я и такому обстоятельству бы не удивилась.
– Да нет, от гордыни кверху задран, – пояснила дворник.
– А-а…
– И говорит тот, который молодой и видный: Вы на внешность ее не смотрите, уважаемый, ничего-то она собой не представляет. Алчная и завистливая пустышка! А в рекламе так вообще ничего не смыслит! И если свяжетесь с такой – стопроцентно запорет вам весь проект. Плакали тогда ваши денежки! Мол, нельзя ей доверять серьезное дело.
– Так и сказал?! – я ахнула. Моему изумлению и возмущению не было предела.
– Слово в слово! – поддакнула старушка. – Но, слушай, я тут подумала, а может, это он не о тебе? – она задумчиво вздернула подведенную карандашом бровь.
– А парень такой симпатичный, с хвостиком?
– Очень симпатичный! Глаза умные, а на щеках ямочки, как у актера. Ой, а плечи-то какие широкие у него! Как у моего благоверного в молодости. Бывало, прижмусь к нему, и так тепло, так хорошо сразу на душе становится… Это если помиримся. А если нет, – она нахмурилась, – то я его паразита так по лесу метлой гоняла… До третьих петухов! Осинки от жалости плакали!
– Перестаньте! – я вернула старушку из воспоминаний в реальность. – Этот не такой, как ваш! – уверенно заявила. – Этому до благоверного еще дальше, чем вашей метле до луны! И не широкие у него плечи, обычные. И сам он неприятный тип! А ямочками своими только девушкам головы морочит! Хобби у него такое – каждую неделю новую пассию заводить, чтобы предыдущей не обидно было!.. Нет, это он обо мне корейцу говорил. Я точно знаю!
– Ну, раз знаешь…
– Да Орловский меня терпеть не может! Мы с ним первые конкуренты во всей «Галактике»… – протараторила и опомнилась. Подавшись назад, вздохнула. – Были… до сегодняшнего дня.
Но дворник уже сама закивала, сощуривая глаза.
– Вот-вот! Я так и заподозрила. Некомпетентная, ненадежная она транжира, говорит. В моде ничего не смыслит и вкуса у нее нет! Не связывайтесь с ней. Вот увидите, ее вообще скоро уволят! За эту, как ее…. профнепригодность!
Я ахнула и вскочила со скамейки, позабыв о ноге.
– Вот га-ад! – возмущенно протянула. – Это я-то профнепригодная? Я – некомпетентная?!
– Ну, а кто? – пожала плечами старушка. – Ты же деньгами корейцев собиралась распоряжаться?
– Вообще-то не совсем я, но я всегда строго слежу за сметой проектов! Точнее, следила, потому что… Неважно почему! Поверить не могу, – убито проговорила, – что Максим Орловский на такое способен. А еще? Он говорил что-нибудь тому человеку – который пониже?