Герцогиня: ветер судьбы
Арман и не думал меня ревновать, что было очень обидно. Не то, чтобы я давала повод – но когда твоя супруга от восхода солнца до самой темноты пропадает где-то с другим мужчиной – тут даже святой бы задумался. Возможно, Волорье ни о чем не волновался, потому что Макеши везде сопровождал меня молчаливой тенью, но я так думаю – супругу просто плевать, где я и с кем.
Когда у меня начались ежемесячные женские неприятности, я обрадовалась и немедленно ему об этом доложила, но от только вяло кивнул.
– Иветта, дайте мне еще немного времени, – попросил он.
Я все поняла. Я была ему совершенно не нужна. А Виро? Виро нужна?
Не удержалась, не смогла. Как только позволило самочувствие, надела кимоно и маску и пришла в его спальню. Даже не для того, чтобы заняться с ним любовью, а просто посмотреть, что из этого выйдет.
Он ждал, я поняла это по глазам, по нетерпению, с которым он подался мне навстречу.
– Я тебя звал, – упрекнул меня Ю-Вей. – Ты мне снилась, но как-то не так.
– Далеко ты спрятался, – усмехнулась я, подавая ему неизменный дурман-чай. – Насилу нашла тебя среди лесов.
– Иди ко мне.
Выпил чай, подхватил меня в объятия, отнес на кровать. Как всегда, был нежен и ласков.
Я потом рыдала до утра, не понимая, почему так. Почему я не могу спать со своим законным супругом? Почему он просто не потерпит? Нет, наверное, я не хотела, чтобы он, закрыв глаза и представляя другую, попросту исполнил супружеский долг, наверное, быстро, холодно и безучастно. Но и быть Виро я больше не хотела. Только почему-то через несколько дней снова… пришла к нему.
Так прошел месяц, до этих чудесных мест тоже добралось самое настоящее лето. С полями, цветущими травами, бабочками и поющими птицами. С овцами на лугах, с работами в шахтах, где теперь пропадал Жерар, с первыми урожаями. Поначалу мне это всё ужасно нравилось, все было внове, но уже через пару недель я готова была выть от тоски. Неимоверно скучно, не с кем даже поговорить. Ни подруг, ни мало-мальского собеседника. Арман торчал в библиотеке с Макеши, рисуя какие-то карты, Ижен, после вопроса о том, где родители Жерара, разговаривать со мной вовсе не желала, ссылаясь на вечную занятость, а старик Регнар мне казался ужасно суровым. Я его побаивалась. Да и о чем с ним разговаривать – об урожаях что ли?
– Вы отвратительный муж, Волорье, – сообщила я как-то Арману за завтраком.
– Аргументируйте.
– Мне скучно. Даже поговорить здесь не с кем. А вы совершенно не уделяете мне внимания.
– О чем мне с вами разговаривать? О вышивке или о мужчинах? Что вам интереснее?
– Если выбор так скуден, то, пожалуй, о мужчинах, – смотрела на него прямо, не пряча глаз. – Поговорить нам давно стоит откровенно, вы не думаете?
– Возможно и стоит, – криво усмехнулся граф. – А кстати, не хотите ли съездить в Белый замок, развеяться?
– К вашему бесплотному предку в гости? Благодарю покорно. В столицу хочу, – неожиданно для себя заявила я. – Там давно уж прибыла ниххонская делегация, там танцы, гулянья, а я тут от мух отбиваюсь.
Понимала, что это было дерзко, даже нагло, но мне было уже всё равно. А муж неожиданно задумался.
– А почему бы и нет? – пожал он плечами. – Мне в вашем замке, признаться, тоже наскучило, слишком уж тут… чисто и благородно, – он кивнул к прислушивающемуся к нашему разговору Регнару. – Мы здесь и не нужны вовсе, и без того все как по маслу. Барон, как бы мне переманить вас в Белый замок? Там всё гораздо печальнее.
– Не выйдет, – усмехнулся старик. – Я здесь так давно хозяйничаю, что врос уже в эти стены. Видимо, буду как призрак прошлого графа Волорье – навеки тут обитать.
– Никаких привидений в моем замке, – поспешно попросила я. – Я – натура нервная, чувствительная. Прикажу ведь разнести по камушкам замок и заново сложить! К тому же вы мне нужны, барон. Здесь еще моим сыновьям расти, а вам – учить их вести хозяйство.
– И какую же роль вы отводите мне, драгоценная моя жена? – прищурился Арман.
– А вы будете в плавании, мой нелюдимый супруг, – бросила я небрежно. – Кажется, это всех более, чем устроит. Спасибо, я сыта.
Бросила на стол ложку, встала и удалилась. Как же я была на него зла! Не будь у нашей беседы свидетелей, я бы еще много чего сказала: и про то, что отцом моих детей вполне себе может быть другой мужчина, и про развод, мысль о котором уже приходила мне в голову, и про мужскую несостоятельность моего супруга. Может, и хорошо, что сумела промолчать: вряд ли бы Арман так просто спустил мне эти оскорбления. Ответил бы, я бы еще что-то сказала… Рассорились бы насмерть, это я умею.
А вообще, конечно, он не виноват. Это я затеяла брак, в котором он не нуждался, это я ему навязывалась. Он меня любить вовсе не обязан. Наверное, я вот такая – глупая, никчемная и непривлекательная.20. Уроки любви
Арман к вечеру снова закрылся в библиотеке. Мы не разговаривали весь день, избегая друг друга. Если и сталкивались в коридоре, то молча проходили мимо. Мне хотелось выть, хотелось бежать отсюда прочь – к маме и папе. Хотелось снова стать ребенком, маленькой девочкой. Как нужны мне те большие руки, в которых можно укрыться!
Вечером приказала горничным собирать мои вещи: хочет Арман или нет, а я возвращаюсь в столицу. Я сама себе хозяйка, тем более мужем он мне так и не стал. Или стал, но не он, а Ю-Вей. Или не мне, а Виро. Я запуталась!
Надела в очередной раз кимоно и маску, выскользнула в коридор. Макеши уже даже не комментировал, просто выразительно закатил глаза. Плевать. Мне сейчас так нужно тепло! Объятия нужны, в которых можно забыться. Самообман? Что ж, пусть так!
Он ждет. Говорил – каждую ночь обо мне мечтает.
– Виро, ты пришла, – в голосе Армана звучит непривычная мне нежность. Это одновременно и приводит меня в трепет, и злит. Увлёкся глупой девчонкой из лунного дома. А жена ему не нужна!
Молчу, как всегда, спокойно развязывая пояс кимоно, но Арр в этот раз удивляет.
– Нет, у меня другие планы, качает он головой. – Сегодня ты снимешь маску.
Понятно. Нет, боюсь – это плохой вариант. Мне не нравится. Завязываю обратно пояс. Отворачиваюсь, берусь за ручку двери.
Он смеётся.
– Постой, загадочная! Ночь за окном, слышишь? Я задую свечи. Закрою портьеры. Обещаю, мы не увидим друг друга. Только наощупь.
– Поклянись, – шепчу я.
– Клянусь.
Я киваю. Хочу! Хочу целовать его везде, ласкать губами. Сегодня мне это мучительно нужно, кажется, я умру, если не прикоснусь к нему, не впитаю его силу и спокойствие. Он, улыбаясь, гасит свечи. Комнату наполняет такой густой мрак, что что я даже пальцев своих не вижу.
– Ты где? – тихо зовёт меня Арман. – Ты исчезла? Сбежала?
– Нет, я тут, – пошла на голос, натыкаясь на его тело.
Он тут же обхватил меня руками, сминая шёлк кимоно в складки. Прижал к сильной груди и шепнул:
– Ну же, снимай маску. Мне не терпится тебя поцеловать.
Я застыла. Целоваться-то меня и не учили. Не принято это в Ниххоне. Я целовалась лишь однажды – с ним. В тот день, когда он меня отверг в первый, но далеко не в последний раз.
– Что не так, птенчик?
– Я...
– Не умеешь? Я так и думал, – усмехнулся Арман, пальцами поглаживая мои губы. – Буду учить. Сегодня – только поцелуи.
– Нет! – возмущённо шепнула я.
– Да. И не спорь. Будешь послушной девочкой – получишь награду.
Сам развязал ленты. Взъерошил мои волосы пальцами. Покрыл поцелуями лицо – короткими, нежными, такими... любящими? Он словно ощупывал меня губами. Потянул зубами за нижнюю губу. Я всхлипнула, обвивая руками его шею. Я очень хотела, очень! Люблю его отчаянно. И кричала бы, признавалась бы постоянно, но слов таких нет, чтобы передать все мои чувства, да и не нужны ему эти слова. Я для него – лишь игра. Зато... зато он мой – весь. В этой вязкой темноте, где смешивается дыхание, где каждое прикосновение – как удар. Подталкиваемая Арманом, я вдруг спотыкаюсь о постель и падаю, взвизгивая. Он падает сверху, вышибая из меня дыхание. Тяжёлый, как камень. Такой... желанный. Поднимается на руках, нежно, легко находит на ощупь мои губы, прихватывает их губами. И внутри меня расцветает огненный цветок. Поцелуи – это сладко. Горячо. Он раздвигает мои губы языком, бесстыже берет меня одной только этой лаской, медленно, упоительно, наслаждаясь каждым мигом. Я царапаю его плечи, прижимаюсь бёдрами к его паху, явственно ощущая его желание. Губы, терзавшие мой рот, вдруг поплыли ниже. Подбородок, шея, ямочка между ключицами. Шёлковый пояс, наконец, развязан. Его руки везде. Он словно укутывает меня в поцелуи. А потом раздвигает мои бедра и приникает горячим ртом к самому центру моего возбуждения. Это как удар, как молния. Меня учили, что женщина не должна терять себя в мужских руках. Что она должна отдавать, а не отдаваться. Но сейчас именно я извиваюсь и жалобно мяукаю от невероятных ощущений.