Цена её любви – 2
Тильда вскинула голову, встретившись взором с полыхающей зеленью глаз любимой девочки. Жаклин не выдержала глубины огня, наполнившего зрачки старой женщины, и с виноватым видом опустила взгляд.
– Каждую секунду твоей боли я пропустила через собственное сердце! – Голос старухи был строг и печален. – Если бы могла забрать её всю, то сделала бы это без промедления…
Графиня вновь опустилась в придвинутое кресло и взяла ладонь кормилицы в руки, пытаясь согреть ледяные скрученные пальцы дорогого сердцу человека.
– Прости. Я терпеливо жду рассказа.
– И меня прости за проволоку. – Тильда провела свободной рукой по волосам леди. – Ну, теперь, когда ты немного выпустила пар, я могу приступить к сути того, с чем пришла.
Старуха неторопливо рассказывала то, о чём узнала этой ночью.
Жаклин не перебивала. Она несколько раз вскакивала и садилась обратно, но делала это молча, боясь перебить кормилицу и не узнать что-то важное.
Воспитанная в благородной семье великосветская дама выругалась, как последний нищий, узнав, что граф снова надеется на встречу с белошвейкой. Даже новая ипостась ненавистной девки не отпугнула его сердце.
Она, резко встав, подскочила к камину и с силой швырнула в огонь полено. Яркое пламя взметнулось вверх, искры посыпались в разные стороны, одна из них впилась в холёную руку. Жаклин стряхнула жаркую крошку, языком облизав место ожога.
Сейчас она была похожа на разгневанного зверя, и даже голос стал напоминать урчание готовой к смертельному прыжку рыси:
– Только если небеса перевернутся! Пока я жива, не бывать этому!
Подугасшие глаза кормилицы выражали явное сожаление.
– Тебя не смягчило, что ради его спасения она готова рисковать всем?
– Не будь этой потаскухи, Ричард давно был бы женат на Гвен и находился сейчас в безопасности на земле родной Англии! – Она сплюнула на каменный пол. – Всё пошло кувырком после её появления в его жизни. – Жаклин ткнула пальцем в старуху: – Это ты не дала довести мне дело до конца! Не могло родиться что-либо хорошее от семени предателя!
Тильда покачивала головой, глядя в перекошенное от злости лицо дочери. Неужели та никогда не сможет простить обиды, и то будущее, что видится в вещих снах, обязательно случится? Нет никакой надежды что-либо изменить?
Старуха горько вздохнула. Бедная девочка не понимает, что ненависть съедает сердце, а скрепленная колдовством связь с каждым злым поступком одной подталкивает к смерти другую… Но что значит собственная жизнь, если судьба внуков в опасности?
Тильда помнила день и час, когда произнесла заклинание, изменившее не только её внешность, но и судьбу. Она не могла допустить, чтобы вскормленная молоком её груди девочка ещё раз прошла через полную боли ночь. Только не сейчас, когда так растерзаны юные душа и тело…
В тёмной комнате жарко натоплено. Блики, играющие на стене от всполохов пламени в камине, выдают причудливые образы невиданных животных. Звезда, начерченная на каменном полу кровью чёрной курицы, притягивает взор мягким пламенем расставленных по углам свечей. В центре голая ведьма…
Новоиспечённая графиня, впервые принимающая участие в колдовском обряде, будто завороженная, смотрела, как кормилица пьёт её кровь, нацеженную в медную чашу и смешанную с отваром чертополоха. Как выливает последние капли на голову и меняется на глазах после произнесённого заклинания.
Глаза девушки стали круглыми от удивления, когда за несколько мгновений взрослая, красивая женщина, с пышной грудью и крутыми бёдрами, превратилась в худенького подростка с длинными ногами, бледной кожей, маленькими нежными холмиками груди, плоским животом и огненной, курчавой порослью между ног… её, Жаклин, тела!
Юная леди Бедфорд закричала от ужаса. Кто сейчас стоит перед ней? Подручная дьявола или кормилица?
– Не бойся! – обнажённая кормилица заговорила с той, чьей копией стала на ночь. – Это всего лишь тень тебя, оболочка, кокон, надетый поверх моего тела с помощью заклинания.
Она подошла к дрожащей, как лист, дочери и взяла за руку.
– Дотронься до меня, дорогая, я твоя Тильда, тёплая и живая, а не мёртвое злобное порождение ада.
Женщина терпеливо ждала, пока Жаклин решилась прикоснуться к оголённому животу кончиком пальца.
– Вот видишь, я – живая плоть, а не призрак, и буду оборачиваться тобой каждую ночь, пока не решишь, что пришло время самой исполнять брачные обязательства на ложе супруга.
Настоящая графиня всхлипнула, вспомнив полную боли ночь и налитый кровью взгляд хозяина замка.
– Нет, не хочу, я боюсь. Супруг стал мне противен!
– Надо перебороть страх и отвращение. Нам нужен наследник, но его придётся выносить тебе. Колдовство не всесильно. Ребёнок будет твоим, пусть даже похожим на графа. – Тильда гладила волосы девушки. – Я сделаю всё, что могу, чтоб исправить Ричарда. Детская влюблённость, вскормленная мечтами, не могла бесследно исчезнуть всего за одну ночь, пусть даже полную ужасных страданий. – Ведьма положила на голову юной леди вторую руку. – Я сделаю так, что ты многое забудешь, а что не смогу убрать, сгладит собственная память.
Жаклин провела тонкими пальчиками по глубокому следу от зубов, оставленному графом на её запястье.
– Как можно такое простить?
– Девочка моя, память женщины устроена так, что мы забываем боль. Иначе кто стал бы повторно рожать?
– Это тоже больно?
Кормилица улыбнулась.
– Милая, ты же знаешь, кто я. Верная Тильда не позволит тебя измучить. Теперь я сильна как никогда и могу с очень многим справиться!
Но ведьма не воспользовалась колдовством ради себя ни в первую, ни в последующие ночи, издавая полные страдания крики лишь тогда, когда граф желал этого.
Ради дочери бывшая монашка молча сносила обиду и издевательства, из-за которых когда-то отказалась от Бога…
– Ты не заснула ли?
Воспоминания кормилицы прервала та, ради которой старуха изо всех сил цеплялась за жизнь. Она улыбнулась, показав остатки зубов, и ответила сгорающей от нетерпения дочери:
– Не спала. Блуждала по прошлому, в последнее время оно частенько меня преследует.
Жаклин перебила:
– Сенешаль передал сыновьям обереги? Они действуют?
– Да! Всё сработало, как и должно. Изабель больше не видит графа.
Зелёные глаза леди вспыхнули огнём; она довольно потёрла руки. Она, заметив, как кормилица зябко ёжится, подставляя бок под тепло камина, сняла с себя и накинула на плечи старухи толстую накидку из шерсти.
– Что будет дальше?
– А вот этого мне пока знать не дано. – Тильда стянула руками края стёганой ткани. Она блаженно улыбнулась, радуясь заботе дочери и дополнительному теплу, но самой обрадовать девочку было нечем. – Нить судьбы Ричарда не в твоих, не в моих и даже не в руках вашего Бога. Всё теперь будет зависеть от действий вампира.
– Белошвейки?
– Не только её, но об этом я поведаю в следующий раз. – Колдунья склонила голову, указав взглядом в пол, как делала это всегда, не желая называть имени своего хозяина: – Если Он позволит!
Глава 2.2
Изабель глубоко втянула носом воздух и замерла у трапа, перекинутого матросами с корабля, ставшего на недолгое время плавучим домом, на землю.
Дерик уже спустился на берег, осматривая полупустой пирс. Он также принюхивался, распознавая малейшие оттенки необычного в густом запахе рыбных отходов и принесённых порывами ветра городских нечистот. Вампир в задумчивости качал головой. Взор красных глаз выражал тревогу. Что-то зловещее витало в воздухе, смешиваясь со слишком сладким ароматом чужака.
Он протянул руку, предлагая помощь «воспитаннице»:
– Баронесса, не бойтесь, ступайте на лестницу. Я не позволю вам упасть. – Дерик не поднимал голову, не желая, чтобы кто-либо из команды увидел его глаза. Хотя очень хотел рассмотреть выражение лица белошвейки, уверенный в том, что и она почувствовала опасность.
Изабель с деланным испугом шагнула на деревянный настил и, как полагается человеческой девушке, вскрикнула при первом же покачивании скрипучего трапа.