Проклятые земли Трэурана (СИ)

Тем временем гномы, обступив Лиару, остервенело отбивались от беспорядочных наскоков остальных тварей. План Коэна с метательным ножом сработал и слаженная атака матангалов рассыпалась на разрозненные, хаотичные выпады. Несмотря на это, вскоре стало очевидным, что изнурительная защита, без возможности нанести серьезный урон противнику, была обречена на поражение. Неорганизованные, но от этого не менее яростные нападки полудюжины тварей быстро изматывали братьев. Отважные контратаки гномов лишь на время откидывали матангалов назад, после чего те опять запрыгивали наверх для новых, все более озверелых, наскоков.
Поскольку меч в бою с таким необычным противником был абсолютно бесполезен, Коэн набросился на ближнего к нему матангала, атакующего Альдо, с окровавленным обломком скамьи. Он с силой вонзил сколотый брусок в спину твари, насквозь прошив ее тело.
— Дерево! — заорал Коэн.
Гномы быстро сообразили, что к чему и, бросив бесполезное в этом бою оружие, похватали деревянные обломки.
Проворные, но безмозглые матангалы умирали один за другим. Точные, смертоносные удары Коэна и гномов не оставляли им ни малейших шансов на спасение.
Последний оставшийся в живых матангал, с торчащим в груди куском доски, попытался заскочить на потолок, но не долетел и грузно грохнулся на пол. Окровавленный, задыхаясь и пошатываясь, он вступил в безнадежную схватку.
Альдо хладнокровно увернулся от неуклюжего выпада твари и, выверенным ударом, всадил деревянный обломок ей в брюхо. Матангал истошно завыл, содрогнулся в конвульсиях и испустил дух.
Разбросанные по комнате трупы чудовищ разлагались прямо на глазах. Их тела еще не остыли, а затхлый запах гнили уже витал в воздухе.
— Любопытно, а где та скотина, которая их создала? Хотелось бы подержаться за горло. — нахмурившись, Стиг бережно поднял молот.
— Сам-то как думаешь? — фыркнула Лиара.
— А-а-а. — понимающе протянул Стиг. — Ну поделом ему.
— Странно, что он своих выкормышей от дерева не заговорил. — заметил Альдо
— Наверное не думал, что на таких чудищ кто-то будет бросаться с палкой. — хмыкнула Лиара, покосившись на Коэна.
— Простите, что вмешиваюсь в вашу невероятно интересную беседу, но нам пора убираться. — раздался бодрый голос Хагана.
— Ух ты! Лиара, что ты ему за зелье такое дала? — Стиг нарочито насупился. — Взбодрился и сходу дерзит.
— Могут прийти другие. — объяснил Хаган.
— Это не все? — удивленно спросил Коэн.
— Боюсь, что нет. — угрюмо ответил Хаган.
— Так какого черта мы еще здесь? Проклятое место. — сердито затараторил Альдо и побежал к выходу.
— Человек дела. — усмехнулся Хаган, затем почесал затылок и добавил. — Или гном дела? Говорят же «гном дела», да?
— Ты точно перенюхал волшебной дряни. — Стиг укоризненно покачал головой и направился за братом.
— Не бери в голову, он шутит. — Коэн похлопал по плечу растерянного Хагана.
… На дворе царила свежая ночная прохлада. Бархатное одеяло густого тумана бережно укрывало утомленную солнечными лучами землю.
Зловонный смрад фермерского дома улетучивался с каждым дуновением легкого, благоухающего ароматами спящего леса ветра.
— Никогда не думал, что воздух может быть таким вкусным. — заметил Стиг, со свистом втягивая пьянящую свежестью, туманную дымку.
— Твою же за ногу, распробовал. — ругнулся Альдо — Остановите этого гнома, не то сожрет весь воздух. Я серьезно.
Хаган недоуменно уставился на братьев:
— Нельзя сожрать весь воздух.
— Можно. — улыбаясь заверила Лиара — Ты плохо его знаешь.
— А, понял, опять шутка. — Хаган понимающе закивал головой.
— Куда теперь? У меня нет желания ночевать в поле. — вмешался Коэн.
— В Берлогу. — коротко ответил Хаган.
— Логово гильдии воров. — пояснила Лиара, опережая возможные вопросы.
— Нет, ну я так и подумал, не к медведям же. Хотя от нашего друга всего можно ожидать после твоего зелья. — Стиг выразительно посмотрел на Хагана.
 
Бискаец, которому пришлось нести на себе Коэна и дополнительный, постоянно ерзающий груз — Хагана, стойко выдержал тяготы пути до воровского логова, лишь редкими взбрыкиваниями демонстрируя свое отношение к подозрительному, дурно пахнущему чужаку.
Берлогой, вопреки предположению Стига, что это, «как пить дать здоровенная крысиная нора», оказался большой, огороженный высокими кольями хутор, въезд в который преграждали массивные резные ворота.
Хаган спешился и замысловато постучал дверным кольцом. Звенящую ночную тишину разрезал протяжный вой собаки, однако ворота не пошелохнулись. Он постучал еще раз, но все так же безрезультатно.
— Откройте! Черт бы вас побрал! — заорал Хаган, с разгону влепив ногой по деревянной створке.
За воротами послышался слабый шорох и смотровое окошко отворилось.
— Кто? — спросил скрипучий голос.
— Это я, Хаган.
— Какой такой Аган? — переспросил скрипучий голос.
— Хаган! Открывай давай, старая ведьма!
— Не знаю никакого Агана. Ходют тута всякие, хулиганье. — пробубнил скрипучий голос и окошко захлопнулось.
— Тебя прям заждались. — хмыкнул Стиг.
— Старуха Бетти глуха, как пень! Какого рожна она теперь привратник?! — Хаган рассерженно затарабанил в ворота.
Смотровое окошко снова открылось:
— Чего колотишь, хамово отродье?! Вот выйду, ухи тебе понакручиваю!
— Бетти, если ты мне не откроешь, я тебе все три волосины с макушки повыдергиваю. Одну за другой. — прошипел Хаган, сопя раздувшимися от злости ноздрями.
Смотровое окошко захлопнулось. Снова жалобно завыла собака.
Вдруг за воротами послышалось оживленное перешептывание и, после недолгого копошения, тяжелая деревянная створка медленно отворилась.
Наружу высунулась взъерошенная голова Пантелеймона:
— Не взыщите, патрон, я токмо на чуток по нужде отскочил, а бабуля срядилась приглядеть за калиткой.
— Отскочил значит? Я тебя, Евтихий, предупреждал — не прекратишь отлынивать от обязанностей — вышвырну на улицу, будешь с бродягами за кусок хлеба горшки отхожие драить. — Хаган пригрозил мальчику пальцем.
— Я от тягот не спетливаю. — шмыгнул носом Евтихий — Не надо к бродягам.
— Все-таки Пантелеймон или Евтихий? — Альдо почесал подбородок, издевательски покосившись на Лиару.
— Кто Пантелеймон? Евтихий? — переспросил Хаган.
— Кто Евтихий? Пантелеймон? — передразнил Стиг и немедленно словил на себе суровый взгляд Хагана.
— Так нас впустят или нет? — не выдержал Коэн.
— Милости просим. — расшаркался Евтихий и широко распахнул створку.
Внутри, за частоколом, логово воровской гильдии в целом выглядело, как обычный деревенский хутор: неказистые, обветшалые лачуги; скособоченный амбар; грубо сколоченный хлев, сквозь щели в стенах которого белели глаза какой-то любопытствующей скотины, а также другие ничем не примечательные хозяйственные постройки. Однако в самом центре небольшой, утопающей в грязи и лужах площади, словно пестрый петух в курятнике, возвышался массивный терем с золоченой крышей, увенчанной длинным, острым шпилем.
— Берлога. — с придыханием произнес Хаган, и его лицо горделиво засияло в мягком отблеске полной луны, услужливо освещающей ночную землю.
— Такому дворцу позавидовал бы сам король Эдегор. — с издевкой заметил Альдо.
— Пускай завидует. — не почуяв подвоха, самодовольно фыркнул Хаган.
Напоследок, сурово отчитав Евтихия, он по-хозяйски толкнул ногой тяжелую дверь Берлоги и, кряхтя, ввалился в теплый, разящий спертым запахом табака коридор.
Внутри, на видавшей виды кушетке, покуривая трубку, развалился здоровенный кудрявый детина. При виде Хагана он подскочил, как ужаленный, и склонился в глубоком поклоне.
— Прекрати, Марат. — Хаган махнул рукой.
— Как прикажете, Хозяин. — детина выпрямился, но его курчавая голова осталась склоненной.