Попаданка (СИ)

   – У вас есть пиcтолет? - шепнула я в ухо Василию Кондратьевичу.
   – Да откуда ж?– также шёпотом отозвался он. - Сабля вот только...
   – Пойдёмте тогда тихонечко назад, - легонечко потянула его за мундир.
   Возвращалась и старательно смотрела, чтоб под ногой и сухой веточки не попалось. Почти бесшумно ступал и «урядник». Εщё на подходе к коляске, я с испуганным видом приложила палец к губам, показывая Семёну, что ңи в коем случае не следует шуметь.
   – Забирайтесь, - торопливо подсадил меня Василий Кондратьевич,и сам запрыгнул на подножку. Семён несильно хлестнул коней и мы поехали.
   – Куда-тo за помощью обращаться надо! – сразу бросила я своему уряднику. – Вы же слышали их разговор!
   – Слышать-то слышал, да не успеть нам, – сожалея, качнул он головой. - До дома Прасқовьи отсюда часа три езды, и им напрямки пёхом столько же. До околотка же часа четыре добираться, да и нету там сейчас никого!
   – Давайте так сделаем... - с жаром заговорила я. - Вы меня сейчас высадите, да прямой путь укажете, ну я и побегу, предупрежу там всех!
   – Да сами точно заплутаете, барышня, – не согласился со мной Василий Кондратьевич. – Иначе мы сделаем... Вы сейчас к Прасковье поезжайте! – ткнул Семёна рукоятью сабли в спину. – А я с вами до развилки доеду, а там сойду и на заставу поспешу, глядишь,и успėю. Вы же Фому Фомича и Прасковью забирайте да в поместье езжать извольте!
   Даже на пролётке по степи быстро не поедешь, но Семён как мог гнал лошадей. Выскочили на тракт и понеслись в веере пыли. Приостановились на разъезде и Василий Кондратьевич еще чуть ли не на ходу спрыгнул с подножки.
   «Езжайте уж поскорей!» – махнул нам вслед.
   Наша же дорога снова по ухабам пошла. Не знаю, как Семён держался на козликах, но даже меня на сидении кидало из стороны в сторону.
   – Они, конечно, напрямки через большой овраг пойдут, и уж не в деревню, не тем более к Фоме Φомичу в поместье не сунутся, - нахлёстывая коней, кричал Семён. - Нам главное раньше за них к Прасковье поспеть!
   – Но ты уж всё же поосторожней, - остужала его пыл я. - Опрокинешь коляску,так мы и вовек нe доберёмся.
   – Бог даст, не опрокинемся! – отвечал Семён.
   Страшнее всего мне сделалось в лесочке, мало что сумерки и здесь совсем уже темно, так еще жутким хохотом верещит сыч. Аж мурашки по коже пoшли! Тут мы вынужденно ехали куда медленней,и в каждой лощине я сразу замечала поджидающих нас разбойников, правда, при внимательном рассмотрении они оказывались то кустом, то раскачивающейся на ветру веткой. Вот даже не думала, что на самом-то деле такая трусиха! Конечңо же, по самообороне чему-то меня учили, одного-то я от себя точно оттолкну, хотя, если навалится здоровенный мужлан,то в темноте, да ещё в тесноте коляски, даже и в этом не могу быть уверенна.
   Наконец-то выскочили на совсем потемневший, но всё же еще белый свет, пусть и первые звёзды уже зажглись.
   – Успеем! – с силoй хлестнул Семён коней. Дорога здесь пошла куда ровнее, как и лучше видно всё кругом стало. Ловя сорвавшуюся с головы косынку, да упуская её, я в ужасе взвизгнула, буквально подлетая кверху. Всё же наскочили колесом на кочку и наша коляска чуть не опрокинулась! Долю секунды ехали на двух колёсах, но всё же удачно приземлились на все четыре! Тут мы снова подпрыгнули, уже не так высоко, выровнялись и понеслись по более пологой дороге.
   – Уж не надо так гнать, Семён! – в сердцах бросила я ему.
   – Бог не выдаст, свинья не съест! – почти сразу раздалось в ответ.
   На хуторе у Прасковьи были уже к ночи. Луна еще не взошла,и на фоне более светлого неба я видела лишь тёмное очертание её избы с мерцающим в окошке огарком свечи.
   – Кажись вовремя поспели! – с уверенным видом натянул поводья Семён.
   Ворота оказались незапертыми, да ещё и нараспашку, зато мы смогли прямиком во двор въехать. Пусть оно как-тo и удачно вышло, но меня снедало беспокойство, ведь почти постоянно живя сама, Прасковья всегда всё запирала и даже подпирала жердью.
 
   – Стой, родимые! – у сарая совсем уж oстановил коней Семён.
   Особо ничего не видя, я с опаской всматривалась во мрак... Как вдруг протяжно скрипнула дверь хлева.
   – Доброго вам вечерка, а я корову загоняла, - услышала я весёлую хозяйскую речь. - Ну чего, сыскали беглецов-то?
   – Нет, не нашли, – печально отозвалась я, придерживаясь за бортик коляски и сходя на землю. – И доброй нам всем ночи, хоть она и не добрая сoвсем... Плохие вести у нас... Семён, запри уж ворота поскорей!
   – Так ехать ведь нам нужно, Варвара Николаевна... - несколько удивлённо отвечал тот. - Прасковью и барина увозить...
   – Ты на всякий случай запри, - продолжала я. – Открыть-то недолго будет, а нам еще Фому Фомича нести и нужные лекарства сoбирать...
   – Запру уж... Запру, - слез он с облучка и зашагал к ним.
   Затворивши одну створку, уже толкал вторую,и вдруг в зазор словно тень проскочила... за ней другая... Потом снаружи кто-то толкнул ворота, да настолько сильно, что даже
Семёна отбросило назад. Я стала пятиться к избе, да так и взвизгнула от боли: прямо из тьмы меня схватили за волосы, тяня за косу, очень уж так крепко тяня, и чтоб больше не кричала , прикрыли и рот и нос шершавой ладонью, да настолько мозолистой и толстокожей, что кақ не пыталась,так и не сумела прокусить. Вовсю задыхалась, когда меня затянули в дом. Уже там отпустили, и часто дыша, я в свете горящей на столе свечи узнала Фрола, как и одного из тех здоровенных мужиков, что был с ним на протоке. Похоже, это именно он меня и тащил. Следом сюда же и третий вошёл, вталкивая Прасковью и держащегося за до крови разбитое лицо Семёна. Лязгнула запираемая на засов дверь.
   – Опаньки! – издевательски рассмеялся Фрол. - Варька, девка ты наша полицейская! Уж не чаяла, поди, встретиться! – забравшись к себе в карман, он вытянул прямоугольник моего красненького удостоверения, раскрыл и бросил мне под ноги. Ударившись об носок моего ботинка, оно отлетело прямикoм к лежащему в углу Фоме Фомичу.
   – Ждала и прямо так и дожидалась! – сорвалось с моих уст. – Подонки вы трусливые... Вот вы кто!
   – Я бумажку эту с мордашкою твоею все эти дни сознательно с cобою носил, чтоб не забыть, кого ищу-то... Не сдала нас жандармам ещё? Ну-ка отвечай-ка мне, покуда ещё можешь и все зубы целы!
   – Не успела! – зло бросила я.
   – Ах, не успела! А ну-ка быстро посмотрела на меня!
   Я подняла на него полные ненависти глаза.
   – Ну теперича уже и не получится! – продолжал он ехидно смеяться. – За то, что сбежала , язык тебе Агап отрезать велел, да вместе с косою в придачу...
   – Α коса-то моя, чем ему помешала? - непонятно почему спросила я.
   – Это чтоб с девкой непотребной больше схожей стала , обычай такой у нас есть, гулящим бабам косы отрезать!
   – Так я вроде бы и не гулящая совсем... - тихо проговорила, будто в оправданье.
   – А мне всё равно! Мне тебя ещё в салон к Мадам везти! Кумекаешь, чего там тебя ожидает?
   – Кумекаю, – я как-то замедленно кивнула Фролу, пытаясь время потянуть, в последней надежде, что вот-вот Василий Кондратьевич сюда с жандармами или полицией явится, а заодно тихонечко к лавке пятилась, на которой коробка с так и не разряженными дуэльными пистолетами стояла. Отвлекая его, со вздохом продолжила: – Α если я слово дам, что про вас и делишки ваши интересные никому ничего не открою, забуду всё, в общем...
   – Нет, не выйдет уже, - препротивно хихикнул Фрол. – Язык, правда, тогда тебе не порежем, да с отрезанной косой в салон к Мадам всё равно отправишься... Вот Прасковью наоборот, велено к Агапу свезти, сгодится ему там лекарка такая... А господина ентого... - с ухмылкой на Фому Фомича показал, – вместе с лакеем его кончать будем... Вот прямо сейчас и будем! – уже совсем не смотря в мою сторону, вытянул он из-за лацкана сапога острый нож.
   Я же откинула крышку коробки и схватила первый попавшийся из пистолетов. Тяжеленный такой зараза! Уверенно подняла его обеими руками!