Открытый брак (СИ)
К счастью, дорога в обратную сторону занимает куда меньше времени, и я уже начинаю живо представлять, как переоденусь, приму охлаждающий душ и выпью бокал вина…
— Мам, я же хотела купить зарядку к планшету, — осторожно напоминает дочь, когда автоматически открываются ворота, ведущие на территорию ЖК.
Прикрыв глаза, тру переносицу. Затем слышу голос мужа, который явно спасает ситуацию:
— Давай закинем маму домой и вместе прокатимся.
Предложение отличное. Правда. Я даже не ощущаю вины за то, что с таким удовольствием скидываю родительские обязанности и тороплюсь как можно скорее уйти.
Оказавшись в квартире, снимаю босоножки. Разбросав их в разные стороны, направляюсь в ванную комнату.
Я на своей территории, но все равно почему-то знобит…
Набрав в ладони ледяную воду, тщательно умываю лицо. Раз, второй, третий. Холод трезвит, но совсем немного. Я все ещё пьяная от эмоций. И абсолютно нестабильная, чтобы спокойно вернуться к будничной жизни, заняться готовкой, работой, ребёнком, мужем… Хотя последний и без меня справляется. Его довольно удачно занимают и даже развлекают.
Собрав влажные волосы в высокий хвост, переодеваюсь в лёгкий домашний костюм из майки и шорт и следую на кухню.
Галина Сергеевна, будучи у нас в гостях, расстаралась на славу — вся морозилка забита домашними заготовками в виде сырников, пельменей, блинчиков, котлет, голубцов и прочего. Достаточно разморозить и отправить выпекаться в духовку — что я и делаю.
С прыгающим настроением. С подкатывающими слезами. С бокалом вина в правой руке. И плевать, что сейчас только половина седьмого…
Наверное, именно алкоголь и позволяет мне воспринять поворот ключа почти равнодушно. Я только удивляюсь, когда слышу тяжелые мужские шаги.
— А где Мышка?
Наиль появляется в дверном проеме спустя минуту. Упирается плечом, смотрит. В глазах читается сумасшедшее напряжение — и я соврала бы, сказав, что у меня внутри не то же самое.
— Гуляет с новыми подругами. Из окна хорошо видно — я попросил, чтобы ни шагу со двора.
Я верю каждому слову (хоть в чем-то), но всё равно отодвигаю штору и выглядываю на улицу.
В родном городе дочь часто гуляла с друзьями одна. Тут — пока непривычно, но на закрытой территории жилого комплекса вполне можно смириться.
— Что это, Поль?
Я оборачиваюсь. Муж достает из-за спины игрушку — собаку с голубым бантом и кривыми ушами. Такую убогую, что хочется прижать к груди и от души пожалеть.
— Это Снупи.
Ответ простой. На губах улыбка. Я веду себя беспечно, но внутреннее цепенею. То, что рано или поздно наша прогулка выплывет боком — было закономерно. Я не просила ребёнка врать, конечно, но тут же бежать и делиться с Наилем впечатлениями тоже не торопилась.
— Меня интересует: откуда он взялся?
Муж делает шаг вперёд и доходит до обеденного стола, где когда-то давно мы планировали ужинать большой дружной семьей с многочисленными детьми, а потом и внуками. Похоже, не сбудется…
— К чему этот вопрос? — иронично выгибаю бровь и, коснувшись губами стекла, делаю очередной жадный глоток. Во рту опять горчит, хотя вино ещё недавно было довольно вкусным и сладким. — Ты же наверняка всё сопоставил…
Наиль опускает взгляд, усмехается. Затем зло мнёт несчастного Снупи в руке и со всей дури отшвыривает его в дальний угол кухни. Звук глухой, игрушка мягкая. Но я всё равно умираю от жалости и дохожу до крайней точки бешенства и раздражительности.
Глава 72
— Господи, при чем тут игрушка? Что ты творишь? — повышаю голос.
В висках громко отстукивает пульс. Кровь в венах вскипает. Море невысказанных претензий нависает над нами густыми грозовыми тучами.
Можно защитить свою семью от бури, но я предпочту, чтобы наконец прорвало и накрыло. Потому что слабая. Потому что больше не тяну.
— Что я творю, Поля? Что за хуйню исполняешь ты?
Наиль находится в бешенстве и с трудом держит себя в руках. Отцовство для него — это нечто святое и неприкосновенное. Знаю, он многое сложил и интерпретировал, но наверняка неправильно и по-своему, а у меня нет особого желания рьяно разубеждать его хоть в чем-то.
Тон пугающий и резкий. Как атомный взрыв среди мирного существования. Я инстинктивно вздрагиваю от каждого вопроса, поэтому прямо сейчас подойти и поднять Снупи — не рискую, хотя хотелось бы.
— Я его не приглашала — ясно тебе?
Цежу сквозь зубы, будто выплёвываю каждое слово. После ответа становится только хуже.
Смотрю отстраненно. Сжимаю тонкую ножку бокала. Вино в моей руке уже, должно быть, давно нагрелось и вскипело. Как жаль, что больше пить его я не планирую.
— Не звала, но Журавлёв посчитал, что почему-то вправе провести время не только с моей женой, но и с моей, сука, семьей!
Я усиленно пытаюсь вспомнить, видела ли мужа хоть когда-нибудь в подобном состоянии, но не могу. Обычно я нападала, а он сглаживал. Теперь ситуация становится кардинально другой — мы не меняемся ролями, увы. Всё куда хуже — нападаем оба, а сглаживать и вовсе не пытаемся.
— Прекрати на меня орать!
Ноздри на красивом мужественном лице широко раздуваются. В чёрных глубоких омутах вспыхивает огонь. Пальцы сжимаются в кулаки и упираются в стеклянную поверхность стола. Кажется, если стукнет разок — всё пойдет трещинами. Прямо как наша личная жизнь.
— Как ты представила его Марине? — продолжает сыпать претензиями. — Знакомься, это наш новый папа? Запасной? Будущий? Какой, блядь?!
Тряхнув головой, разрываю мучительный зрительный контакт и, подойдя к столу, с грохотом ставлю бокал вина на поверхность, проливая сладкие капли и не слишком заботясь об аккуратности.
— Ты не пытаешься меня услышать, Иль! Это была короткая спонтанная встреча без какого-либо подтекста! Ничего лишнего ни я, ни Саша при Мышке себе не позволяли!
— А без неё?
В груди ощутимо клокочет, а мелкая дрожь скатывается от макушки до пят и обратно, потому что муж знает, что да — позволяли.
Я даже не протестую.
Просто мне давно не было настолько морально и физически плохо, как сейчас. Хотела бы я хоть что-то отмотать? Скорее нет, чем да.
Наиль звучит чуть тише — немного контрастируя с началом разговора. Казалось бы, успокоился и принял, но в кухне фонит скрытой агрессией. Это только начало.
— Не я первая это начала.
Муж кривится, получив ответ, а я издаю истерический смех и обнимаю себя руками за плечи, чтобы согреться.
— Тебе не кажется, что это откровенно слабый аргумент для взрослой тридцатилетней девочки? Я начал — ты подхватила и продолжила, хотя в любой момент могла остановиться.
— Ты не озвучил долбанное стоп-слово.
— Ты тоже!
Направившись к холодильнику, разгоняю озноб по коже. Перед глазами мутнеет с каждой секундой.
Мы будто стоим у обрыва и готовимся прыгнуть.
Это нелепая дискуссия. В ней нет правых и виноватых. Мы оба заигрались, запутались… Но так хочется перекинуть вину и остаться чистенькой.
Резко открыв дверцу холодильника, достаю из овощного контейнера помидоры, авокадо и зелень. Даже в столь взвинченном состоянии не забываю ни про включенную духовку, ни про то, что нужно накормить семью. Семью, которой, возможно, совсем скоро не станет.
Хотя почему… Есть ли она прямо сейчас?
Боковым зрением улавливаю, как Наиль закрывает глаза и ударяет ладонями по столу.
Хочется подпрыгнуть от страха, но я не пасую — нет. Раззадориваюсь сильнее. Жечь — так до самого пепла.
— Это тебе не хватило адреналина в наших отношения! Это тебе недоставало новизны и ярких впечатлений! Это тебе, блин, захотелось вырвать нас из спокойной уютной жизни и перетащить в столицу!
Я беру разделочную доску и нож. Мечусь от раковины к островку, на котором обычно готовлю.
Пульс бьётся на уровне гланд. Сердце вылетает. Я осознаю, что брать в руки режущие предметы в момент скандала чертовски опасно, но мне нужно хоть чем-то себя занять, чтобы не плюхнуться на пол и не забиться в истерике от безысходности.