Жестокое желание (ЛП)
По тому, как он смотрит на меня, пока я плыву к нему, я вижу, что ему придется нелегко. Как только я подхожу ближе, он тянется ко мне, обхватывая мою задницу одной толстой рукой и притягивая меня ближе.
— Не трогать. — Я отталкиваю его руку, так легко, как только могу, но его рука тут же возвращается на мое бедро.
— Я достаточно заплатил, — рычит он. — Я знаю, чем вы, девочки, занимаетесь.
— А я нет, — твердо говорю я ему, снова отстраняя его руку. — Я не предлагаю таких услуг.
— Нет? — Он качает головой, его темно-синие глаза резко сужаются. — А как насчет брата Кампано, на которого ты работаешь? Ты предлагала ему подобные услуги?
Моя кровь мгновенно холодеет. Мне требуется все, чтобы не показать этого на своем лице, сохранить ровное дыхание и смотреть Егору в глаза. Но все же я чувствую, что дрожу, пропускаю такт музыки, и знаю, что он это видит.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. — Я откидываю волосы, поворачиваясь к нему спиной, но его толстые руки ложатся на мою талию, грубо разворачивая меня обратно.
— Ты лжешь. Хорошенькая маленькая балерина, трахающаяся с боссом мафии. Сказка стара как время, не так ли? Но он заставляет тебя торговать наркотиками. Я хочу знать больше. — Его пальцы впиваются в мою талию, и я отступаю назад, отстраняясь.
— Ты выбрал не того человека. — Я отхожу еще на шаг. — Я станцую для тебя, но не более того. Я ничего не знаю ни о наркотиках, ни о мафии.
— Я видел, как ты с ним разговаривала. На вечеринке после балета.
Мой пульс, словно живое существо, пытается вырваться из горла.
— Мы должны вести светские беседы со всеми на вечеринке. Особенно с такими семьями, как Кампано, которые вкладывают в балет огромные деньги.
Егор поднимает светлую бровь.
— Вот как? Светская беседа. А наш разговор был светской беседой, Девочка?
— Да. А теперь ты пришел сюда за танцем. — Я подчеркиваю последнюю фразу, и он хихикает.
— Тогда танец. И никаких прикосновений?
Я медленно выдыхаю, надеясь, что он принял мою историю.
— Никаких прикосновений ко мне. Если ты хочешь этого, тебе придется поговорить с одной из других девушек.
— Хм. — Он откидывается назад, положив одну мясистую руку на бедро. — Ну ладно.
Прежде чем я успеваю отреагировать, он расстегивает молнию, и его толстые пальцы проворно вытаскивают его твердый член. Я на мгновение замираю от шока, когда его рука обхватывает его, короткий и толстый, совсем не похожий на тот, которым я наслаждалась с Лоренцо прошлой ночью. Это не первый раз, когда клиент пробует это, но у меня есть ощущение, что его так просто не остановить.
— Себя тоже не трогать. — Я делаю паузу, к этому моменту танец настолько потерян, что я сомневаюсь, смогу ли я снова его подхватить.
— Мм. Танцуй, красуйся, Девочка. Танцуй, пока я наслаждаюсь тобой. — Его рука лениво подергивает член короткими движениями, пока его взгляд скользит по моему телу, обтянутому розовым бельем. — Принесешь мне салфетку, когда я кончу, а, Девочка?
Девочка. Девочка. Я скриплю зубами.
— Ты не можешь этого делать. Это запрещено, если только я не предлагаю это как услугу, а я не предлагаю. Убери свой член, или я позову вышибалу.
Он смеется, потирая ладонью кончик и опускаясь обратно.
— Я хочу кончить, Девочка. Делай, что я говорю.
— Я оставлю деньги себе, — предупреждаю я. — И позову на помощь.
Егор выглядит невозмутимым, он продолжает поглаживать, наблюдая за мной. Кажется, мои протесты только ускоряют его возбуждение.
— Не беспокойся, — говорит он резко, его акцент усиливается по мере того, как напрягается его член. — Я еще до того, как поймал тебя, принял меры, чтобы нас не беспокоили. Ты можешь кричать, но никто не придет.
— Ты не можешь быть уверен…
— Деньги покупают все. — Он замедляет свои движения, обхватив член у основания так, что я вынуждена видеть его. Он — образ мужчины, который с полной уверенностью знает, что в этот момент может получить все, что захочет, и никто его не остановит.
Мои колени слабеют от страха. Живот сжимается, и я открываю рот, но Егор смеется.
— Я заплатил вышибале, чтобы он тебя не замечал. А теперь подай мне салфетку, Девочка, и потанцуй для меня, иначе я найду другое место для своего члена и своей спермы. В твою киску или в твой рот. А может, и в твою симпатичную попку, если ты будешь сильно протестовать. — Пока он говорит, он снова начинает гладить себя, раздвигая ноги шире, насаживаясь на кулак, словно демонстрируя, что он представляет, как делает это со мной, а не со своей рукой.
На глаза наворачиваются слезы, но я их сдерживаю. Я вспоминаю, как вышибала избегал моего взгляда, и понимаю, что Егор не лжет. Онемев, я пробираюсь к коробке, достаю салфетки и перезапускаю песню, прежде чем вручить их ему. Я начинаю двигаться, заставляя себя пройти через рутину, которую я повторяла столько раз, стараясь не думать о Лоренцо, когда я это делаю. О том, как я хотела, чтобы это произошло с ним.
Егор стонет от удовольствия, насаживаясь с уверенностью человека, которому оргазм гарантирован. Он гладит себя то медленно, то быстрее, наблюдая за мной с выражением безудержного вожделения в глазах, и мне кажется, что в комнате заложена тикающая бомба. Как будто, если я хоть немного оступлюсь или не смогу достаточно развлечь его своими танцами, все будет намного хуже.
Он ворчит, когда я поворачиваюсь к нему спиной, выгибаю спину и имитирую скрежет на его коленях, а его рука движется все быстрее.
— Вот так, Девочка. Покажи мне, как бы ты оседлала мой член.
Слезы наворачиваются на глаза, и я думаю, как мне вообще удастся вернуться сюда после такого. У меня бывали плохие клиенты и плохие ночи, но никогда все не было так плохо и не заходило так далеко. Я чувствую себя оскорбленной, будто мне нужно вымыться, будто в обозримом будущем я буду паниковать каждый раз, когда буду входить в эту комнату. Мне нужна эта работа, и я не знаю, как я смогу заниматься ею снова.
— Вот так, да, бля…, — стонет Егор, когда я поворачиваюсь, его взгляд горячо скользит по мне, пока он ищет салфетки, его бедра дергаются вверх, когда он начинает кончать. Все, что я могу сделать, это не дать желчи подняться в горле, чтобы меня не стошнило, когда его член выплескивается в ладонь, а зубы сжимаются, когда он наблюдает за мной.
Он еще раз хрипит, вздрагивая, а затем вздыхает. На мгновение он замирает, его член размягчается, а затем он убирает его обратно и встает.
— Хорошая девочка, — небрежно говорит он, отбрасывая салфетки в сторону. — Может быть, я вернусь и снова поласкаю твою симпатичную попку.
Мне удается не разрыдаться до того момента, когда Егор выходит из комнаты. Спотыкаясь, я подхожу к столу и достаю таблетки, слезы текут по лицу. Я не выдержу до конца вечера, после этого у меня будет красное лицо и опухшие глаза, но я не думаю, что смогла бы танцевать для кого-то еще, в любом случае. Я хватаюсь за край стола, готовая вот-вот рухнуть, все мое тело содрогается от страшных рыданий. Я наполовину боюсь, что он может вернуться в любой момент, и пытаюсь взять себя в руки, чтобы уйти.
Когда я выхожу из комнаты, я нигде его не вижу. Я также не вижу этого куска дерьма вышибалы, который не выполнил свою работу, и на мгновение я задумываюсь о том, чтобы рассказать обо всем Дику. Но я не уверена, что Дику будет до этого дело. Я уже давно считаю, что вышибалы здесь скорее для того, чтобы показать, что нас есть кому защитить, чем для того, чтобы они действительно выполняли эту функцию. Насколько я знаю, Дик получает часть взятки за то, чтобы Егора оставили со мной наедине.
Я, спотыкаясь, возвращаюсь в гримерку и онемевшими пальцами натягиваю на себя одежду. Комната пуста, и я благодарна за это, сейчас я бы не выдержала никаких вопросов. Я хватаю сумку, запихиваю в нее таблетки и спешу к задней двери. Даже дымный, едкий запах задней аллеи за заведения кажется облегчением после приторного аромата одеколона и секса внутри.