Жестокое желание (ЛП)
Я тянусь к ней, проводя тыльной стороной пальцев по ее шее. Через несколько мгновений я вижу, что дыхание Ники становится ровным, и он засыпает, обессиленный страхом и событиями этой ночи. Я не сомневаюсь, что он проснется ночью, поэтому и хотел убедиться, что Мила сможет остаться с ним.
— У нас есть все время в мире, чтобы наслаждаться друг другом, — мягко говорю я, и она оборачивается ко мне, ее глаза расширяются.
— Что ты имеешь в виду…
Прежде чем я успеваю остановить себя, я опускаюсь перед ней на колени, моя рука ложится на ее бедро.
— Я люблю тебя, Мила, — тихо шепчу я. — Я хотел сказать это не так, как сейчас, по-другому, но после того, что произошло сегодня ночью, я не могу больше ждать. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я буду оберегать тебя, я буду обеспечивать тебя, между нами не должно быть никаких договоренностей, если мы будем вместе. Я забочусь о женщине, которая…
— Которая принадлежит тебе. — Это слово прозвучало слабым шепотом. — Разве это не одно и то же?
— Нет. — Я качаю головой, наклоняюсь, чтобы поцеловать тыльную сторону ее руки, лежащей рядом с моей. — Потому что я тоже принадлежу тебе. Я люблю тебя, Мила Илени. И мой мир был бы разрушен, если бы в нем не было тебя.
Я поднимаю руку и убираю прядь волос с ее лица.
— Тебе не обязательно говорить это в ответ. Я просто хочу провести этот момент с тобой, чтобы ты была здесь, в безопасности, со мной.
Она тяжело сглатывает.
— А как же Ники?
— Я позабочусь и о нем. Здесь много места, если ты хочешь остаться со мной. Или мы можем придумать что-нибудь еще.
— Он не твой. — Она прикусила губу. — Он тебе не родственник. Почему тебя это должно волновать?
— Потому что он — твоя семья. Ты любишь его, и поэтому он важен и для меня. Моя семья близка мне, Мила. — Я нежно касаюсь ее подбородка, поворачивая ее лицо к себе. — Еще один член нашей семьи — это повод для радости, а не для расстройства. Я знаю, что пройдет много времени, прежде чем у нас с тобой появятся дети. Твоя балетная карьера будет для тебя важнее. Я помогу тебе позаботиться о Ники. Он ни в чем не будет нуждаться. А в будущем, возможно, у нас с тобой будет другая семья.
Мила смотрит на меня так, будто видит впервые.
— Как долго ты об этом думал? — Шепчет она, и я тихо смеюсь.
— Дольше, чем, думаю, хотел себе признаться. — Я бросаю взгляд на Ники, а затем на нее. — Это быстро, я знаю. Если тебе нужно время, чтобы все обдумать, я понимаю. Но я люблю тебя и не могу больше оставлять это без ответа…
Она снова смотрит на меня и тянется вверх, ее пальцы обводят край моей челюсти.
— Я тоже тебя люблю, — пробормотала она. — Об остальном нам придется поговорить позже, разобраться, не сейчас, когда ты только что убил человека, а я все еще в шоке. Но я знаю это, Лоренцо. Я люблю тебя.
Я наклоняюсь и беру ее лицо в обе руки, прижимаясь губами к ее губам и задерживая их на долгий миг. Это поцелуй, который сейчас может ни к чему не привести, но это неважно. Достаточно того, что она прикасается ко мне, что она прижимается ко мне, что ее руки прижаты к моей груди, что я вдыхаю ее и знаю, что она в безопасности.
Медленно встаю.
— Я буду в коридоре, — тихо говорю я ей. — Отдохни немного. Мне нужно позвонить брату, и тебе придется остаться здесь на несколько дней, пока я буду следить за тем, чтобы не было возмездия. А после этого мы сможем решить, что делать дальше.
Мила кивает.
— Хорошо, — просто говорит она и ложится обратно на кровать. Она ложится рядом с Ники, и, глядя на них, я ощущаю тишину и покой, которых никогда раньше не испытывал.
До этого момента я понимаю, что никогда не знал, что значит быть по-настоящему счастливым.
Я начинаю поворачиваться, идя к двери, но слышу ее голос позади себя.
— Я люблю тебя, — шепчет она, и я чувствую, как по моему лицу расплывается улыбка.
— Я тоже тебя люблю.
Когда я оглядываюсь, чтобы проверить, услышала ли она меня, она уже спит. Но это неважно.
Утром она будет здесь, чтобы я повторил это снова.
А если повезет, то и каждое последующее утро.
21
МИЛА
Если бы кто-нибудь спросил меня в первый вечер, я бы поклялась, что через несколько дней мы с Ники вернемся домой. Может быть, не в ту же самую квартиру, в тот вечер, когда Лоренцо привел нас к себе, я задавалась вопросом, смогу ли я когда-нибудь вернуться туда. Но я думала, что мы с Ники найдем другую квартиру. В основном потому, что я была уверена, что Ники захочет уехать, как только проснется в незнакомом месте.
Как оказалось, все совсем не так.
Проснувшись на следующее утро, я вижу кофе и завтрак на подносе рядом с кроватью, а рядом — записку, в которой говорится, что Лоренцо ушел на встречу с братом и вернется сегодня днем. Я медленно встаю, — Ники еще спит — и ковыляю в ванную. Вчера вечером я была слишком измотана, чтобы принимать душ, а с гипсом, как оказалось, душ невозможен. Вместо этого я набираю горячую ванну, надеясь, что Ники будет спать достаточно долго, чтобы я могла привести себя в порядок, и неловко перекидываю ногу через край. На двери висит толстый халат, и я заворачиваюсь в него, а потом, ковыляя, возвращаюсь к Ники, который только что проснулся, а Дарси свернулась калачиком на кровати рядом с ним.
Она смотрит на меня, испуская медленный вздох.
— Давай поедим, — тихо говорит она, — и устроим Ники так, чтобы было что посмотреть. Потом мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.
Завтрак, как выясняется, когда я снимаю крышки с тарелок, это яичница с сыром, бекон и блинчики. Подозреваю, что Лоренцо заказал все это откуда-то — не верю, что он умеет готовить, — но для меня это не имеет ни малейшего значения. От мысли, что он делает это для нас, мне становится тепло и мягко внутри. Мы втроем поглощаем еду, после чего Дарси помогает Ники подняться, чтобы отнести его в гостиную и усадить перед телевизором.
После этого она возвращается и закрывает дверь с серьезным выражением лица.
— Я даю тебе добро, — тихо говорит она. — Но мне нужно знать все.
И я рассказываю ей. Все, начиная с убийства Альфио и встречи с Лоренцо в особняке, до моего предложения, которое я ему сделала, и его встречного предложения о работе, всех тех случаев, когда мы виделись между тем и сейчас. Я рассказываю ей о Егоре на вечеринке и в клубе, о том, как я сломала лодыжку, и о реакции Лоренцо.
— Прости меня, — шепчу я, когда все закончила. — Теперь я понимаю, что должна была рассказать тебе с самого начала. Я думала, что будет лучше, если я этого не сделаю, ты будешь в большей безопасности и не будешь волноваться. Но ты все равно ввязалась в это, а если бы знала, то, по крайней мере, могла бы решить сама. Я не думала, что для тебя есть какой-то риск, я действительно не…
Я чувствую, как по моему лицу снова начинают катиться слезы, и Дарси, вздохнув, садится рядом со мной на кровать.
— Я знаю, — тихо говорит она. — Я знаю, что ты не стала бы специально подвергать меня опасности. Или Ники. Не думаю, что кто-то из нас мог понять, насколько это опасно. И я понимаю, почему ты это сделала.
— Понимаешь? — Я прикусываю губу, глядя на подругу, и она медленно кивает.
— Я понимаю. Но это не значит, что я считаю, что это было правильно. Ты должна была поговорить со мной. Я бы помогла. У меня есть сбережения…
— Я не могла просить тебя об этом…
— Это было бы лучше, чем если бы ты продавала наркотики. — Дарси резко выдыхает. — Я знаю, что тебе трудно полагаться на других, Мила. Правда, знаю. Но ты должна была довериться мне. Мы бы нашли способ. Ты мне как сестра. Я забочусь о Ники как о брате. Мы бы во всем разобрались.
— А что сейчас? — Шепчу я, и она вздыхает, бросая взгляд на дверь.
— Я думала об этом всю прошлую ночь, и сегодня утром. Я должна сказать, что мне нужно пространство, что я собираюсь дать себе некоторое время и посмотреть, хочу ли я все еще быть частью этого. Я видела, как Лоренцо смотрел на тебя, не думаю, что он куда-то уйдет. — Дарси проводит рукой по волосам.