Рыжики для чернобурки (СИ)
— Чай, — после долгих раздумий выбрал Лютик.
— Отлично. Ты — чай, я — кофе.
— Пропиваешь задаток за Воронову ферму?
Знакомый голос сочился ехидством. Адель обернулась, раздумывая, может ли она себе позволить хлесткий ответ.
«Нет, не могу».
— До задатка еще как до луны, — отмахнулась она, изображая озабоченность. — Ильзе, а ты не боишься на патруль нарваться? Вчера по рядам прошли. Лисиц не трогали, документы проверяли только у альф, но кто знает, что им сегодня в голову придет?
— Я пока только знакомых встречала, — ответила Ильзе. — Бывший мой явился со своей калекой. Приятеля с собой таскают, которого я покойником считала. Не ярмарка, а дом свиданий.
— Бывшего видела, — кивнула Адель. — Жена у меня варенье забрала. Её родители много лет покупают, начали еще у свекрови покойной, потом у Артура продолжили.
— Как тесен мир, — усмехнулась Ильзе. — Но вообще-то — да, на патруль нарываться неохота. Моими портретами половина Лисогорского воеводства обклеена. Я по делу забежала. Пустишь на пару недель пожить после ярмарки?
— Нет. Ко мне инспектор явится, после ярмарки всегда проверки тех, кто на особом контроле. Если заметит, что кто-то лишний на ферме появился, всю душу вынет. Он Роя с Джерри постоянно трясет, хотя я ему договоры предъявляю. Знает, что они у меня работают, и каждый раз докапывается. Все углы обнюхивает, под каждый стог сена заглядывает, пустые бочки переворачивает. Тебе это в первую очередь может боком выйти — вызовет омоновцев, прочешут лес, в чащобе не отсидишься. После Покрова всегда снег ложится, следы будут как на ладони.
— Ладно, — Ильзе — по крайней мере, внешне — приняла отказ спокойно. — Кого-нибудь другого спрошу. Забыла, что проверки. Ты сейчас куда? Я договорилась с Комаром, он меня на фургоне до промзоны подбросит, там два отапливаемых гаража, можно переночевать, хоть до конца ярмарки живи. Хочешь — давай со мной.
— Я угол сняла. Мне покупатель варенья наводку подкинул, — Адель озвучила Ильзе ту же версию, что и всем. — Только раскладушка и на цыпочках в ванную. Зато почти даром.
— Повезло.
Они пошли по рядам к западным воротам, увертываясь от тележек, сталкиваясь с разбредающимися торговцами и запоздалыми покупателями. Адель проводила Ильзе до фургона, убедилась, что та залезла в кузов, взяла Лютика на руки и направилась к стадиону, помахивая тючком.
Туман становился все гуще: Камул напоминал подданным, что нужно поторопиться — грешить и проворачивать тайные делишки, прячась под Покровом. Через три дня зябкую морось сменит снег. Чистый лист, записывающий следы — именно об этом Адель напомнила Ильзе. Пара недель — до настоящих снегопадов, быстро скрывающих отпечатки лап и ног — будет раздольем для сыщиков и ревнивых мужей.
«На ночную службу с Лютиком не пойдешь, только к заутрене. Выйду седьмого пораньше, кину скрутку в жаровню возле Чаши-на-Склоне. Пройду сквозь Врата-в-Зиму, поблагодарив Камула за лучший Покров в моей жизни. Одарил. Побаловал».
Увлеченная своими мыслями, взбудораженная грядущими переменами, она не сразу заметила, что с Валерианом что-то неладно. Кофе решили выпить возле Черепашьей аллеи — узкого парка с двумя пешеходными дорожками, петляющими между мозаичных чаш-черепашек разных размеров. Весной и летом аллея привлекала туристов, фотографировавших розы, растущие в панцирях. Разноцветье и тонкий сладкий запах дурманили голову — кроме чаш на аллее было несколько беседок, оплетенных вьющимися розами. Сорта подбирали с расчетом длительного цветения, и в теплую осень аллея радовала горожан и приезжих до середины октября — пока розы не чернели от ночных заморозков.
Аллея начиналась Чашей-на-Ветру, алтарем Хлебодарной, который появился там задолго до создания парка. Чаша оправдывала свое название — не было ни часовни, ни стен. Только беседка, купол, поддерживаемый тремя столбами. Ветер выметал золу, разгонял дым от скруток и трепал привязанные к столбам шелковые ленты — обещания хранить друг другу верность и вступить в брак, когда исчезнут препятствующие обстоятельства. Адель об этом городском обычае позабыла. Согласилась на кафе возле аллеи — Валериан сказал, что там готовят отличный кофе и можно взять «на вынос» — и вспомнила, когда увидела возле Чаши-на-Ветру нескольких прихожан и жреца Хлебодарной, раздающего желающим стаканы с тыквенным желе. Покров густел, скрывая купол беседки, размывая силуэты, пряча дорожки и черепашек в туманном лабиринте. Лютик заинтересовался происходящим и сказал, что будет пить чай только рядом с чашей, и больше нигде. Чай он доверил нести Валериану, дорогу перешел, держась за руку Адели, а потом вырвался, добежал до беседки, нарезал два круга вокруг чаши, путаясь под ногами у прихожан, и отказался от желе, предложенного жрецом.
— Не дергай! — остерегла Адель, когда Лютик взялся за чью-то ленту.
— Я бы хотел узнать твою новость, — негромко сказал Валериан, глядя на два подноса — с желе и со скрутками и спичками. — Если нужно — отойдем в сторону. Там есть скамейки. Как-нибудь найдем, для этого туман не помеха.
Тут-то у Адели словно глаза открылись. Молчание во время езды было не признаком сосредоточенности на дороге. Капитан Кшесинский по-прежнему серебрился, и это мерцание скрывало затаенное напряжение — как будто в кармане форменной куртки был припрятан приговор, который необходимо огласить.
Окатило волной настороженности — стояла бы на лапах, поднялась бы шерсть дыбом от хвоста до загривка. Вспомнилось, как вовремя подошли к прилавку Тёма с Даней, прямо к медовикам. А если Валериан подошел к ней в парке по чьей-то отмашке? Повели от кафе или от почтамта, передали сигнал по рации... Что это может быть? Попытка внедрения от разведывательной службы УБЭТ? Только этого сейчас не хватает — вляпаться в игру конкурирующей силовой структуры.
«Сразу сказал, где служит... это, в принципе, не помеха. Может заявить что угодно: увольняюсь по состоянию здоровья, поживу у тебя на ферме, всегда в глубине души сочувствовал «лесным братьям», а сейчас внезапно проникся... А я поплыла как дура. Или?.. Или это совместная операция и его пустят вперед, как потенциальную угрозу, усиливая доверие к незапятнанным медведям?»
О самом худшем варианте — что и Брант, и Валериан дремлющие агенты «лесных братьев» — Адель решила не думать. Крайне маловероятно. Хотя, не исключено.
Царапалось что-то еще, какая-то фраза, чье-то замечание, услышанное сегодня. Адель отложила просеивание воспоминаний на потом, и попробовала выиграть время и получить дополнительные сведения.
— У тебя тоже была новость. Говори первый.
Она спохватилась и улыбнулась, чтобы смягчить внезапно прорезавшийся приказной тон. Прихожане уходили по дорожкам, скрываясь в тумане, Лютик пересчитывал ленточки на столбах: «раз», «два», и сбивался.
— Я подал заявление об увольнении, — сообщил Валериан. — По состоянию здоровья. Слабая попытка избежать увольнения по потере доверия. Я прочитал твое личное дело.
— Понятно.
На самом деле — нет. Непонятно. Правда могла лежать на поверхности: прочитал, ужаснулся, сделал выбор. За такой кредит доверия придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. А если это игрища — начальства, УБЭТа или «лесных братьев»... можно и поиграть. Есть шанс, что капитан Кшесинский в итоге ей достанется.
Да, у Адели уже вызрела та самая необъяснимая уверенность «это мой альфа», которая была знакома по связи с Артуром. Надо же... дважды встретить истинного. Повезло.
— А мне предложили продать ферму. Лютик!
Она спасла ленту и замерла, услышав голос жреца Хлебодарной.
— Подойдите на минутку.
Ворохнулось подозрение: «подставной, в сговоре с Валерианом...» Адель потерла виски и велела себе не придумывать лишнего.
— Тут три стаканчика желе и три скрутки. Не хочу оставлять возле чаши — ветром собьет, разбросает по газонам. К утру обещают усиление. Возьмите. Даже если вы чтите Камула, стаканчик желе на завтрак не помешает. А скрутки сгорят во исполнение желаний.