Адмирал Империи 26 (СИ)

Тем самым действиями капитана-командора Романовой, а также смелым рейдом Дорохова и Джонса, мы окончательно устранили угрозу с «тыла», и теперь нам с кавторангом Жилой можно было сосредоточить свое внимание на основных кораблях американской эскадры, которые, настойчиво продолжали вести огонь по «Афине» и «Одинокому». Наши поля пока держали огонь сразу четырех дредноутов противника, постепенно понижая фронтальные поля «Монтаны» и «Мичигана». Артдуэль велась примерно на равных вот уже почти целый час…
Коммандеры «янки», судя по переговорам в эфире, находились на грани паники, все их легкие корабли поддержки, за исключением одного фрегата, оказались, либо уничтожены, либо взяты на абордаж. Фронтальные поля их крейсеров: «Тасоты» и «Гонолулу» в противостоянии с двумя русскими кораблями были к этому моменту практически обнулены, а совокупная огневая мощь ненамного выше, чем у противника.
Мы с кавторангом Жилой не могли этим не воспользоваться. «Афина» и «Одинокий» продолжая палить по врагу из всех имеющихся стволов, медленно начали движение вперед, скорее морально начав поддавливать, для того, чтобы заставить «янки» еще больше засуетится и наконец, побежать из сектора. И вроде как все шло по запланированному, четыре американских корабля и присоединившийся к ним фрегат «Крэйвен» начали было пятиться назад под нашим напором, однако наше наступление продолжалось недолго.
— Господин контр-адмирал, в секторе новые корабли противника, — вывела меня из равновесия Алекса. — Вернее, не новые, а наши старые знакомые… Три вымпела дивизии «Золотые грифоны» которые мы отогнали несколькими часами ранее от погибающего «Баязета»… Головным тяжелый крейсер «Феникс», за ним крейсер «Трентон»… Замыкающим — фрегат…
— Ааа, старый знакомый коммандер О’Брайен, — я с силой ударил рукой по подлокотнику кресла. — Крутился все это время поблизости и решил вернуться и все-таки с нами разобраться… Черт, как не вовремя!
Действительно с появлением в секторе сражения еще трех американских боевых кораблей картина боя совершенно менялась. Помимо усиления огневой мощи американской стороны почти на треть, противник получал и фатальное для нас тактическое преимущество, ведь О’Брайен на своем «Фениксе» и с двумя другими кораблями заходил к нам с Жилой и Тасей с «фланга». Речи быть не могло, чтобы «Баязет» и только что затрофеенный фрегат «Фаннинг» смогут сдержать натиск трех свежих вражеских кораблей. Значит разворачиваться в сторону О’Брайена придется, либо моему «Одинокому», либо «Афине» кавторанга Жилы, а это точно сравнимо поражению, так как неважно с какого направления, но наши бортовые энергополя будут рано или поздно американцами выжжены.
— Ну, что снова пора начинать пятиться назад, — грустно качая головой, произнес я, бросая взгляд на тактическую карту, на которой две группы вражеских кораблей постепенно начинали зажимать нас в коробочку. — А там надеяться на ошибку кого-либо из коммандеров «янки»… Хотя это в текущей конфигурации практически безнадежное дело…
И мы начали отступать. А куда деваться!
— «Феникс» и «Трентон» входят в зону действия орудий! — доложил вахтенный офицер. — Противник открыл по нам огонь из орудий главного калибра!
Американские дредноуты, пользуясь численным преимуществом и выигрышной расстановкой в секторе, вели шквальный огонь по нашим кораблям. Мощные плазменные заряды один за другим все чаще врезались в защитные поля «Одинокого» и «Афины», заставляя их пульсировать и переливаться всеми цветами радуги.
— Продолжаем отход! — скомандовал я. — Нельзя дать им сокращать дистанцию, поэтому палите из всего, что имеете…
Русские корабли медленно пятились назад, стараясь сохранять боевой порядок. Наши артиллеристы вели ответный огонь, но сказывалось численное превосходство противника. Мы с кавторангом Жилой понимали, что долго продержаться в таких условиях не сможем.
Американцы, видя наши действия, заметно приободрились. Они усилили натиск, стремясь окружить нас с двух сторон и лишить возможности для маневра. Крейсера коммандера О’Брайена, пользуясь своей скоростью и маневренностью, начали постепенно забирать «влево», стремясь окончательно отрезать нам путь к отступлению.
 
Я взглянул на тактическую карту. Положение для наших кораблей складывалось критическое. Несколько точных попаданий в бортовые поля моего крейсера или линкора княжны — и на всем нашем сопротивлении можно будет ставить жирный крест. Потому, как это означало неминуемую гибель.
— Хреновое дело, Александр Иванович, — мрачно произнес Жила по закрытому каналу связи. — Долго мы так не продержимся. Еще полчаса и они выйдут на линию атаки…
Я стиснул зубы. Нельзя было поддаваться отчаянию. Мы обязаны были найти выход. Должен же быть какой-то способ переломить ход боя! Должен, но в данный момент я его не находил, отчего злился и нервничал, начав нести какую-то ахинею:
— Послушай, Аристарх Петрович! А что если нам с тобой разделиться? Твоя «Афина» на время возьмет огонь на себя, а я постараюсь как можно быстрей разделаться с «Фениксом» и «Трентоном»… Глядишь и получится…
— Рискованно, — с сомнением протянул Жила, покосившись на меня, как на умалишенного. — Но если вы так решили, господин контр-адмирал… Тут нормальных вариантов все равно не осталось…
— Хорошо, тогда готовься к резкому увеличению прилетов в твою сторону, — продолжал я, пытаясь хоть как-то оптимизировать свой дерзкий и практически безнадежный план, — а я прикрыв один из своих бортов трофейным фрегатом, чтобы хоть как-то уберечься, полечу на свидание с коммандером О’Брайеном…
— Понял, господин контр-адмирал…
— Ты только продержись, и «Баязет» прикрывай, а то крейсер без полей «янки» сожгут буквально за несколько минут, — напутствовал я кавторанга Жилу. — И еще правдами и неправдами перетащи Таисию Константиновну обратно на «Афину», на линкоре она будет в куда большей безопасности, чем на корабле Брагина… Хотя, чувствую, что нам в любом случае не выкрутиться…
Резко развернувшись почти на 90 градусов, тяжелый крейсер «Одинокий» начал описывать широкую дугу, представляя американцам для обстрела свой левый борт и таща за собой присобаченный сбоку на магнитных тросах трофейный фрегат в качестве своеобразного щита.
— Ну, что, коммандер, выскочим один на один, чтобы времени не терять? — хищно улыбнулся я, решив связаться с капитаном «Феникса» и попробовать расшатать его психику, а вдруг выгорит и О’Брайен на своем крейсере бросится вперед, чем сильно облегчит мне задачу, потому, как я и моя команда уже были готовы к таранным действиям, а вот противник навряд ли. — Не прячься за «Трентон» дружок, я все равно тебя вижу… Выводи корабль вперед, я уже лечу к тебе на свидание…
— «Раски» ты что держишь меня за идиота⁈ — возмутился американец, появляясь передо мной на экране.
— В смысле? — сделал я удивленное лицо. — И, кстати, почему ты замедляешь ход? Ты и твои корабли… Только не говори что ты испугался!
Я действительно к своему большому сожалению заметил что три американские корабля, как только «Одинокий» вышел им навстречу, резко сбросили скорость, включив тормозные двигатели. Более того, уже через пару минут «Трентон» и «Феникс» начали не просто пятиться назад, а разворачиваться и улепетывать из сектора со всех силовых установок.
— Что происходит? — в первые секунды не разобрался я. —
— Я все-таки рано или поздно разберусь с тобой, контр-адмирал, — были последние слова коммандера О’Брайена, перед тем, как он отключил связь.
— Ты говоришь мне это уже второй раз, но все никак не сделаешь, — обиженно отозвался я, глядя уже в пустой экран. — Блин, что не так?
— Посмотрите на тактическую карту, господин контр-адмирал, — улыбнулась мне, подошедшая в этот момент Алекса, кивая на голограмму, на которой из очередного квадрата пространства, скрытого «туманом войны» один за другим появлялись корабли малахитового оттенка.
— Это наши! — воскликнул я, но потом, сразу же сквасил мину. — А это же Красовский…