Воронья стая (ЛП)

Мег открыла дверь с табличкой «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ», через которую у неё был лёгкий доступ к стойке, когда она работала в сортировочной. Поставив метлу и совок рядом с дверью, она весело сказала:
— Поскольку я не жду никаких поставок сегодня утром, самое время прибраться. Может быть, ты хочешь вынести волчью кровать наружу и хорошенько вытряхнуть её.
Натан поднял голову ровно настолько, чтобы окинуть её Волчьим взглядом. Потом он зевнул и снова плюхнулся на кровать.
Рано или поздно он это сделает. И если она не будет ворчать на него по этому поводу, он может натянуть какие-нибудь штаны, прежде чем встанет в зоне доставки и вытряхнет постель на виду у всех, кто идёт или проезжает мимо. Она не думала, что хоть когда-то кто-то действительно многое видел спереди — по крайней мере, лейтенант Монтгомери ни разу не позвонил и не спросил о голом мужчине, — но поскольку в передней части офиса было два больших окна и стеклянная дверь, она много раз видела заднюю часть человеческой формы Натана.
Судя по обучающим образам, которые были её ориентиром в мире за пределами резервации, Натан имел прекрасную человеческую форму.
И, несмотря на то, что она лишь мельком взглянула на Саймона, прежде чем он нырнул под одеяло, ей показалось, что у него была прекрасная человеческая форма.
«Чистота», — сказала себе Мег. Пусть руки работают, пока ум размышляет. Так говорила Мэри Ли.
Она опрыскала переднюю стойку и вытерла её.
Наверное, ей не следовало ничего говорить о том, что Саймон был в человеческом обличье этим утром. И само собой, она ничего не сказала прямо. Их встреча была больше похожа на минутную болтовню, когда она примчалась в «Лёгкий Перекус» за своим утренним кофе и булочкой. Она даже не была уверена, что говорила связно, но Мэри Ли уловила суть. Отсюда и предложение заняться кое-какими делами, пока мысли и чувства сами собой разбираются.
Она надеялась, что её чувства разберутся сами собой. И она надеялась, что когда они это сделают, Саймон останется её другом, даже если она решит, что ей не нужен любовник.
А сейчас ей не нужен был никакой любовник. Верно?
Она потёрла нос и втянула воздух от неожиданной боли. Вбежав в ванную, она внимательно осмотрела своё лицо… и трещину на коже с внешней стороны левой ноздри.
Час спустя Мег прислонилась к столу в сортировочной и принялась листать журнал. Осознав, что всё ещё потирает руки, она закрыла журнал.
Слишком много образов. Слишком много новых вещей, чтобы думать и разбираться сегодня. И она боялась, что это повреждение кожи было признаком того, что что-то было ужасно неправильно. В конце концов, у неё не было никакой реальной уверенности, что кассандра сангуэ могут выжить за пределами резерваций, подобных той, где её продержали большую часть её жизни. Может быть, такие девушки, как она, долго не протянут.
«Не думай об этом», — одёрнула она себя, бросив взгляд в сторону двери служебного помещения. Натан был подозрительно спокоен с тех пор, как она нанесла антисептическую мазь на рассечённую кожу и вернулась в сортировочную. Если бы он почувствовал запах лекарства, разве он не завыл бы от этого? Разве он не ворвался бы в сортировочную, чтобы понюхать её и выяснить, что случилось? Или он предпочёл быть незаметным для этой охоты?
Многие виды добычи усовершенствовали искусство скрывать болезни или травмы, чтобы избежать выделения запаха, когда хищники охотились. Волки терра индигене в совершенстве владели искусством распознавать, что именно пытается скрыть добыча. Поэтому Мег не очень удивилась, когда Генри Бэагард появился в дверях между задней комнатой и сортировочной.
Очевидно, Натан решил рассказать Генри о запахе лекарства, нежели выть об этом самому.
— Как поживаешь, Мег? — спросил Генри своим рокочущим голосом.
— Я в порядке, — солгала она.
Волки чуяли страх. Как и Гризли.
Когда он пересёк комнату и встал возле сортировочного стола, он провёл большой рукой по своим лохматым каштановым волосам, спускавшимся до самых плеч. Карие глаза, изучавшие её, напоминали о том, что Генри, помимо всего прочего, был духовным наставником Двора.
 
Он понюхал воздух, но не стал комментировать запах лекарств.
— Я слышал, ты вышвырнула Саймона из постели.
Она вздохнула. Поскольку она вроде как бы рассказала об этом Мэри Ли, она не могла винить Саймона за то, что он что-то сказал. Но то, что пару дней назад казалось естественной дружбой, теперь казалось таким сложным.
— Мне приснился плохой сон. Саймон рассказал тебе о сне? — она подождала, пока Генри кивнет. — Я пинала что-то во сне, но Саймон помешал и упал с кровати. Но я не специально сбросила его с постели. С кровати. Без разницы, — она умолкла. — Он злится из-за этого?
— Он хромает, и все у него спрашивают почему. Ему неловко, потому что случившееся забавляет всех нас.
— Ну, он не должен тыкать меня носом, когда мне снится плохой сон!
Раздался раскатистый смех Генри.
— Думаю, он усвоил этот урок.
«По крайней мере, Саймон не будет называть меня Мег Брыкастый Лось», — подумала она. «Во всяком случае, пока».
— Итак, — сказал Генри. — Почему от тебя пахнет лекарствами?
Она повернула голову и указала на свой нос.
— У меня кожа треснула. Не знаю почему. Я не… резала её.
— Так вот почему тебе приснился этот сон?
— Не знаю. Может быть. За пределами резервации всё по-другому. Так много образов, но я не могу их каталогизировать, и потом они перемешиваются и не имеют ярлыков, и иногда в рабочее время я ловлю себя на том, что может пройти пять или десять минут, а я просто стою и ничего не вижу.
Она не собиралась этого говорить, не собиралась никому рассказывать о том, как её разум иногда пустеет. Иные — особенно Саймон, не позволили бы ей водить КНК или делать что-то самостоятельно, если бы знали о провалах в памяти. А теперь она взяла и рассказала всё Генри, который просто стоял и смотрел на неё, как на какую-то странную и любопытную вещицу.
— А Саймон знает об этом? — наконец спросил Генри.
Она покачала головой.
— Нам обязательно говорить об этом сейчас?
Долгий взгляд.
— Есть о чём подумать, так что мы можем отложить это в сторону. Пока.
— Спасибо.
Обсуждение было отложено, но оно не будет забыто.
— Ты пришёл только, чтобы спросить о Саймоне?
Она знала, что Генри использовал полученный Саймоном пинок, как предлог, чтобы прийти и узнать, почему от неё пахнет лекарствами.
— Человеческий целитель был здесь, осматривал офис на Рыночной Площади, — сказал Генри. — Может быть, нам стоит перезвонить ему, чтобы он посмотрел твою кожу.
— Доктор, — тихо сказала она. — Его называют доктор.
Она вздрогнула, не в силах сдержать страх, который таился в воспоминаниях о её прежней жизни.
— Для этого мне не нужно его видеть.
— Это беспокоит тебя, ты не хочешь, чтобы он был здесь, — голос Генри прозвучал как гром, предупреждающий о надвигающейся буре.
«Осторожнее», — подумала она.
— Нет, доктор Лоренцо меня не беспокоит. Он кажется хорошим человеком, и он хорошо заботился обо мне, когда я была в больнице.
Генри выжидал. Мег подозревала, что он может ждать и будет ждать часами.
— Вы впускаете другого человека из-за меня. Вот почему Саймон рассматривает возможность позволить доктору Лоренцо иметь здесь офис, не так ли? Чтобы заботиться обо мне? Но у него будет выход на Рыночную Площадь, он сможет наблюдать за всеми вами.
Генри улыбнулся.
— Сколько бы люди ни думали, что узнают о нас, мы всегда узнаем больше, Мег.
— Он будет лечить других сотрудников?
— Мы можем это обсудить, — последовало молчание. — Почему ты не хочешь, чтобы он был здесь?
— Халат, — выпалила она, пытаясь почесать кожу сквозь слои одежды. — Белый халат. Ходячие имена, люди, которые заботились о девушках в резервации, носили такие же белые халаты или белую униформу.
— Тогда он не будет носить символ страха и боли, когда будет в Дворе. Мег!