Сезон гроз
Он засопел, сплюнул, топнул.
– По коням! Уходим отсюда!
Они отъехали, припеваючи и посвистывая. Хуторянин с семьей хмуро поглядывал им вослед. Геральт видел, что губы его шевелятся. Нетрудно было догадаться, какой судьбы и каких оказий желает он Шевлову и его отряду.
Хуторянин и в смелейших фантазиях не мог надеяться, что пожелания его исполнятся один в один. И что случится это очень скоро.
* * *
Доехали до перекрестка. Путь, ведущий на запад, оврагом, изрыт был колесами и копытами, как видно, туда двинулись возы плотников. Туда же направился и отряд. Геральт шел за конем Юлы, на веревке, привязанной к луке седла.
Конь едущего во главе Шевлова заржал и встал на дыбы.
На склоне оврага что-то внезапно взблеснуло, разгорелось и превратилось в молочный, опалесцирующий шар. Шар исчез, на его месте появилась странная группа. Несколько обнимающихся, переплетенных друг с другом фигур.
– Что за черт? – выругался Кочерга и подъехал к Шевлову, который как раз успокаивал коня. – Что оно такое?
Группа разделилась. На четыре фигуры: щуплого, длинноволосого и несколько женственного мужчину, двух длинноруких великанов на кривых ногах. И горбатого карлика с большой арбалестой о двух парах стальных рогов.
– Бууэх-хххррр-ээээххх! Буээх-хээх!
– К оружию! – заорал Шевлов. – К оружию, быстро!
Щелкнула сперва одна, а следом и вторая тетива большой арбалесты. Пораженный в голову Шевлов погиб на месте. Кочерга, прежде чем выпал из седла, некоторое время глядел на свой живот, сквозь который стрела прошла навылет.
– Бей! – все в отряде, как один, выхватили мечи. – Бей!
Геральт не намеревался бездеятельно дожидаться результатов стычки. Сложил пальцы в Знак Игни, пережег связывавшие его руки путы. Цапнул Юлу за пояс, сдернул на землю. Сам вскочил в седло.
Что-то сверкнуло ослепительно, кони стали ржать, брыкаться и молотить воздух копытами. Несколько всадников выпали из седел, орали, затаптываемые. Сивая кобылка Юлы испугалась, прежде чем ведьмак успел ее успокоить. Юла вскочила, кинулась, вцепилась в узду и поводья. Он отшвырнул ее ударом кулака и пустил кобылу в галоп.
Склонясь к шее лошади, не видел, как Дегерлунд очередными магическими молниями распугивает коней и слепит всадников. Как на всадников набрасываются, рыча, Буэ и Бэнг, один с топором, второй с широким скимитаром. Не видел брызг крови, не слышал криков тех, кого убивали.
Не видел, как гибнет Эскайрац, а сразу за ним и Сперри, словно рыбины, распластанные Бэнгом. Не видел, как Бэнг опрокидывает Флоквета вместе с конем и как после из-под коня вытаскивает. Но ломающийся визг Флоквета, голос петуха, которого режут, ведьмак слышал еще долго.
До того момента, как свернул с большака и погнал в лес.
Глава тринадцатая
Коли заливайку махакамскую приготавливать, то вот каким способом: ежли летом, то цыплят, ежли осенью, то утят бери. Ежли зимою либо же пред весною выпало такое дело, возьми грибов сушенных горсть поболе. В казанке водой залей, на ночь замочи, утром посоли, половину луковицы вбрось да готовь. Отцеди, но бульона не выливай, слей его в посудину, кою допрежь вымой, чтоб без грязи, коя наверняка б на дне осела. Картоху приготовь, кубиками порежь. Возьми шмат жирной грудинки, порежь, прожарь. Лука нарежь с полтарелки, в жиру, из грудинки топленого, его прожарь, покуда едва почернеет. Возьми котел покрупнее, вбрось в него все, да и о грибочках не позабудь. Залей грибным отваром, воды добавь сколь надобно, залей по вкусу молочной закваски – а как такую закваску сделать, в другом месте расскажу. Приготовь, солью, перцем и майораном приправь по вкусу и желанию. Приправь топленой солониной. Сметаной по вкусу забели, но имей в виду: сие супротив нашей краснолюдской традиции, сие по человеческой моде – заливайку сметаной забеливать. Элеонора Рундурин-Пиго. Махакамское куховарство совершенное, наука подробная способов варки и приуготовления блюд из мяса, рыб и овощей, а такоже как заправлять разнообразнейшие соусы, как жарить конфитюр, готовить копчености, консервы, вина, водки, купно с всякоразными секретами кухонными и поварскими, необходимыми кажной доброй и старательной хозяйке
Как почти все почтовые станции, эта тоже стояла на перекрестке, на пересеченьи путей. Крытый дранкой дом с подпертым столпами навесом, пристроенная к дому конюшня, дровяной сарайчик, все среди черно-белых берез. Пусто. Никаких, казалось, гостей и подорожных.
Загнанная сивая кобылка спотыкалась, шла едва-едва, покачиваясь, свесив голову до земли. Геральт вел ее, потом отдал вожжи служке.
Служка был годков, на глаз, сорока и крепко под грузом тех сорока лет горбился. Погладил шею кобылки, глянул на ладонь. Смерил Геральта с ног до головы, после чего сплюнул ему прямо под сапоги. Геральт покачал головой, вздохнул. Не удивлялся. Знал: виноват, что перебрал с галопом, да к тому же по непростой местности. Хотел побыстрее оказаться как можно дальше от Сореля Дегерлунда и его слуг. Понимал, что это скверное объяснение, сам он тоже был не лучшего мнения о людях, которые доводили лошадок до такого вот состояния.
Служка ушел, уведя кобылку, бормоча себе под нос – и нетрудно было угадать, что бормочет и что думает. Геральт вздохнул, толкнул дверь, вошел в дом.
Внутри приятно пахло, и ведьмак вдруг понял, что постится уже сутки с гаком.
– Коней нет, – упредил его вопрос почтмейстер, выходя из-за прилавка. – А ближайшая курьерская – только через два дня.
– Я бы съел чего-нибудь. – Геральт глянул вверх, на балки и стропила высокого потолка. – Заплачy.
– Дык нет же ж.
– Ну-ну, господин почтмейстер, – раздался голос из угла. – Разве так следует принимать странника?
За столом в углу восседал краснолюд. Желтоволосый и желтобородый, в вышитом кабате[44] цвета бордо, украшенном медными пуговицами на груди и манжетах. Щеки краснолюда были румяны, а нос – изряден. Геральт порой видывал на рынке картофелины с непривычно розовым цветом кожуры. Нос краснолюда был сходного цвета. И формы.
– Мне ты предложил заливайку, – краснолюд смерил почтмейстера суровым взглядом из-под пышных, кустистых бровей. – Не станешь же утверждать, что только одну тарелку оной женка твоя и готовит. Поспорю на любые деньги, что и для господина подорожнего хватит. Садись, путник. Пива выпьешь?
– Сердечно благодарю. – Геральт уселся, высыпал монеты из тайника на поясе. – Но позвольте уж мне угостить вашу милость. Противу ложного впечатления, я не бродяга и не люмпен. Я – ведьмак. Выполняю работу, оттого и одежка потрепана, и вид небрежный. Уж простите великодушно. Два пива, почтмейстер.
Пиво возникло на столе молниеносно.
– Заливайку жена сейчас подаст, – проворчал почтмейстер. – А за это – не обижайтесь. Еду я должен готовой держать. Пусть бы какой вельможа в путешествии, гонцы королевские или почта… Если не хватит и подать им окажется нечего…
– Ладно-ладно. – Геральт поднял кружку. Знаком он был со многими краснолюдами, потому знал, как с ними пить и какие тосты провозглашать.
– За удачу дела верного!
– И сучьим детям на погибель! – договорил краснолюд, стукнув кружкой в его кружку.
– Хорошо выпить с кем-то, кто знает обычаи и протокол. Меня зовут Аддарио Бах. Вообще-то – Аддарион, но все зовут Аддарио.
– Геральт из Ривии.
– Ведьмак Геральт из Ривии. – Аддарио Бах отер усы от пены. – Слыхал я о тебе. Бывалый ты парень, не удивительно, что обычаи знаешь. А я сюда, представь, из Цидариса доехал курьерским дилижансом, как его на Юге зовут. И жду пересадки на курьерский, что из Дориана в Реданию идет, в Третогор. Ну, вот и заливайки дождались. Проверим, как она. Лучшую заливайку, надобно тебе знать, наши бабы в Махакаме варят, больше нигде такой не попробуешь. На густой закваске из черного хлеба и ржаной муки, с грибочками, с лучком крепко прожаренным…