Классическая проза Дальнего Востока

и в морях иссякнуть воде!.. "
Стихи девы привели юношу в восторг. Но тут ему показалось, что красавица собирается покинуть павильон. Желая удержать ее подольше, Хон обратился к ней с вопросом.
- Смею ли я узнать, из какого рода вы происходите и какое носите имя? - спросил он.
Дева, печально вздохнув, так отвечала:
- Ваша недостойная собеседница происходит из рода Киджа, предки мои - иньские властители. Когда древний мой прародитель получил во владение эту местность, он во всем - в ритуалах и музыке, в канонах и наказаниях - наставлял народ с помощью восьми заповедей. Оттого-то более тысячи лет процветала наша страна и распространялось в ней просвещенье. Но пришло лихое время, Небо лишило нас своей благосклонности, разом обрушились на страну засухи и прочие беды. Государь, мой покойный отец, потерпел поражение от безвестного простолюдина, и пришлось ему покинуть храм своих царственных предков. Ви Ман, воспользовавшись смутой, похитил его трон. Злой рок постиг страну Чосон. Я же, слабая девушка, охваченная горем и смятением, решила ценой жизни сохранить верность трону. Вдруг мне явился некий святой и, ласково утешая меня, сказал: "Я - один из основателей этого государства. Как только закончился назначенный мне срок царствования, я удалился на остров посреди моря и приобщился к сонму бессмертных. Тому уже не одна тысяча лет. А ты, девушка, готова последовать за мной в Пурпурный чертог и в Потаенную столицу, чтобы жить там привольно и радостно?"
Я сказала, что готова. Тогда он взял меня за руку и повел за собой. Он поселил меня одну в павильоне и стал приносить мне эликсир бессмертия с Потаенных островов. Так прошло несколько дней, и вдруг я почувствовала, что тело мое обрело легкость, а дух окреп; мне даже стало казаться, будто все существо мое переродилось. С той поры я свободно летаю между небом и землей, достигаю самых отдаленных пределов вселенной, побывала в десяти землях и на трех островах - в тех блаженных местах, где в гротах обитают бессмертные.
Однажды, когда ярко блистало осеннее небо, а яшмовый свод был прозрачен и ясен, когда свет луны потоком струился на землю, я запрокинула голову и стала смотреть на лунную жабу и коричное дерево. И тут во мне родилось неодолимое желание полететь на луну, и я полетела, взошла там в обитель Холода и Пустоты и в Хрустальном дворце преклонила колени перед Чан-э. Она же, видя, что я целомудренна, скромна и к тому же сведуща в науках, обратилась ко мне с такой речью:
- Хотя и зовут у вас обитель бессмертных краем блаженства, сотворена она из праха и из пыли. А как чудесно ступать по синеве небосвода и впрягать в колесницу белого феникса, упиваться нежным ароматом под сенью алого коричного дерева и, словно покрывалом, окутывать себя прохладными лучами в небесной лазури, праздно бродить по Нефритовой столице и купаться в Серебряной реке!
И велела мне Чан-э прислуживать при алтаре с благовониями и помогать ей во всем. Наслаждалась я там блаженством, какого и не передашь словами.
Но нынешней ночью мною вдруг овладели думы о родине. Посмотрела я с высоты на этот бренный мир, недолговечный, как мотылек-однодневка, отыскала знакомые с детства места. Все здесь осталось, как прежде, только близких людей уже нет. Лунным сиянием залиты поля былых сражений, белая роса омыла нагромождения развалин. Я рассталась с прозрачной твердью, опустилась поспешно на землю, поклонилась могиле предков. А потом мне захотелось побродить над рекой у павильона, дать выход глубокому чувству... Тут я встретила вас, ученый юноша, и меня охватили радость и смущение. И дерзнула я своей грубой, бесталанной кистью прибавить несколько строк к вашему драгоценному творению. Не потому, что нашла у себя дар слова, но лишь затем, чтобы поведать о своих чувствах.
Хон упал на колени и, коснувшись лбом земли, произнес:
- Я, низкорожденный и невежественный, не смел даже надеяться, что дева из царского рода, небесная фея откликнется на мои строки!
Он приблизил к себе листы с ее стихами, проглядел их еще раз и тут же запомнил. Затем снова почтительно склонился и сказал:
 
- Не просветленный благодатью, я глубоко погряз в грехах и не в силах вкусить пищу бессмертных. Поистине чудо, что я хоть немного разбираюсь в письменах и рисунках и слышал кое-что о заоблачных напевах. Я, разумеется, не могу и мечтать о всех четырех удовольствиях жизни, но прошу вас написать мне в назидание сорок двустиший на тему: "Любуюсь луной осенней ночью в беседке над рекой".
Красавица кивнула, насытила тушью кисть, взмахнула ею - и на бумаге словно завихрились тучи и заклубился дым. Миг - и стихи были готовы:
 
 
"К павильону Плывущей лазури
 
лунной ночью упала роса.
 
Млечный Путь
 
нежным светом омыл небеса.
 
 
 
Тень павлоний -
 
не преграда палящей жаре.
 
Лунный мир
 
потонул в серебре.
 
 
 
Здесь двенадцать террас -
 
и по-своему все хороши.
 
Ветерок
 
пробудился в душистой глуши.
 
 
 
Он коснулся
 
утомленных, поникших ресниц,
 
Будит их,
 
словно дремлющих птиц.
 
 
 
На бегущих волнах
 
остроносые лодки видны,
 
И жилье бедняка
 
освещается светом луны.
 
 
 
Виден остров,
 
где густые цветут камыши,
 
И сдается - звучит
 
затаенная песня в тиши.
 
 
 
Красота этих мест
 
в изумленный вторгается взор.
 
Все вокруг
 
словно яшмовый высек топор.
 
 
 
Так прекрасен дворец,
 
где владыка - подводный дракон.
 
Мир - как царство умерших,
 
где факел огромный зажжен.
 
 
 
Гун-юань и Чжи-вэй
 
побывали тут вместе со мной.
 
Лунный свет
 
падал вниз, как поток ледяной.
 
 
 
И пугал
 
в царстве Вэй длиннохвостых сорок
 
Что за зной -
 
даже ветер не впрок!
 
 
 
Озаряет луна
 
черных буйволов княжества У...
 
Вся земля
 
в эту пору глядит на луну.
 
 
 
Мы замок
 
нашим старым ключом отомкнем
 
И вдвоем
 
веселиться пойдем.
 
 
 
В эту пору Ли Бо
 
подымать свою чарку любил,
 
И У Ган
 
ствол коричный упорно долбил...
 
 
 
Белой ширмой
 
восхищен вознесенный мой взор:
 
На шелку
 
вышит пестрый узор.
 
 
 
Надо мной
 
колесо ледяное - луна,
 
Над моей головой,
 
словно зеркало, блещет она,
 
 
 
Под луной
 
на бегу золотится волна.
 
И вокруг -
 
тишина, тишина...
 
 
 
Острый меч подниму
 
и коварную жабу убью.
 
В западню
 
зайца лунного я заманю.
 
 
 
Дождевая
 
с края неба развеялась мгла
 
И дымок
 
с горных троп увела.
 
 
 
Выше старых стволов
 
этой древней террасы порог,
 
А к реке
 
пролегли десять тысяч дорог.
 
 
 
Кто не сыщет
 
верный путь свой у этой реки -
 
Пропадет
 
на чужбине с тоски.
 
 
 
Я вернулась домой,
 
на родимую землю свою.
 
Друга встретив,
 
с ним рядом стою.
 
 
 
Поверяем друг другу
 
мы заветные чувства сейчас,
 
И вино
 
чем-то сблизило нас.
 
 
 
Сочиняя стихи,
 
мы устроили нынче какчхок
 
И глотком
 
провожаем каждый глоток.
 
 
 
Пусть в жаровне
 
потемнел уже уголь давно,
 
Но горит
 
в наших чарках вино.
 
 
 
Пена бьет через край,
 
и куренья струят аромат.
 
Журавли
 
между сосен тревожно кричат.
 
 
 
Донеслось до меня
 
заунывное пенье сверчка -
 
Я опять
 
загрустила слегка.
 
 
 
Вижу, словно сквозь даль:
 
вот с Инь Хао на башне Юй Лян...
 
Как время летит!
 
Где башня была - там бурьян.
 
 
 
А на кленах,
 
у развалин стены крепостной,
 
Сверкает роса,
 
все сильнее блестит под луной...
 
 
 
Желтизну камышей
 
на лету взволновал ветерок,
 
Небосвод
 
над волшебной страною широк.
 
 
 
Здесь когда-то
 
красовался дворец-исполин,
 
А теперь -
 
только груда руин.
 
 
 
Остается от нас
 
только имя на камне седом!
 
Журавли,
 
расскажите вы мне о былом!
 
 
 
Острый месяц
 
округлился над морем листвы.
 
Человек -
 
лишь поденка, увы!..
 
 
 
Был когда-то дворец,
 
а теперь - только храм на холме.
 
Прах царей
 
затерялся в лесах и во тьме.
 
 
 
У опушки
 
блуждают рои светляков.
 
Полон дом
 
голубых огоньков...
 
 
 
О минувшем грущу
 
и о том, как летят времена.
 
Но ведь жизнь
 
и сегодня тревоги полна.
 
 
 
Только кости
 
от Тангуна остались в Монмёк,
 
От Киджа -
 
только камень да мох.
 
 
 
Словно единорог
 
спрятал след свой в пещерную тень,
 
А в полях
 
наконечники стрел сушэнь...
 
 
 
Но, Ткачихой подхлестнут,
 
поспешает зеленый дракон,
 
И Лань-сян
 
возвратилась на трон.
 
 
 
Утомленный стихами,
 
кисть и тушь отодвинет поэт.
 
Расстаемся...
 
Для бесед уже времени нет.
 
 
 
Фея кончила песню,
 
свой затихший конху унесла,
 
И слышны
 
только всплески весла".