Классическая проза Дальнего Востока

Наполнив до краев чашу с вином из раковины "морского попугая", она подала его Ли и запела застольную песню:
 
 
"Выпейте, выпейте
 
полную чашу вина -
 
Тысячелетия
 
ваша продлится весна,
 
Тысячелетия
 
будут у вас впереди:
 
Влаге живительной
 
рад был и ханьский У-ди.
 
Не оставляйте же,
 
выпейте это вино,
 
Сладкое, горькое ль -
 
пейте его все равно.
 
Жалок не выпивший,
 
напоминая скупца, Чьи драгоценности
 
вдруг уплыли из ларца. Жизнь оборвется -
 
кто скажет вам: "Выпей винца?"
 
Живы покуда -
 
давайте же пить без конца!
 
Милый вдали от меня...
 
Как хотелось бы мне
 
С ним повстречаться сегодня
 
хотя бы во сне.
 
Чувства нахлынули -
 
и не прогонишь их прочь,
 
А между тем отступила,
 
рассеялась ночь!.. "
 
 
( Стихи в повести даны в переводе Г. Ярославцева.)
Юноша слегка захмелел и попросил Чхунхян:
- Повесели меня еще!
И Чхунхян спела еще одну песню:
 
 
"За домиком, крытым травою,
 
кукушка: "Ку-ку!"
 
Куда мне деваться! Не скрою,
 
не спрячу тоску.
 
В "ку-ку" этих слышу с досадой
 
лишь "он" да "она"...
 
Не надо, кукушка, не надо,
 
лети от окна!
 
Незваная гостья забора,
 
любви не взыскуй,
 
Лети-ка в пустынные горы
 
да там и кукуй!"
 
 
Ли тем временем осушал чарку за чаркой и до того опьянел, что понес всякий вздор: ведь когда начинает говорить вино - разум молчит.
- Что это Большую Медведицу так скрючило? - пробормотал он.
Чхунхян показалось это скучным.
- Луна уж опустилась, глубокая ночь, а вы все чепуху болтаете!
- Вот и хорошо! - воскликнул юноша. - Разденься, ляг!
- Нет, сперва вы, - промолвила Чхунхян.
Они стали было препираться, но тут Ли предложил:
- Я порядком захмелел, может, попробуем друг друга стихами утешить.
Они выпили вина, которое полагалось пить молодым на свадьбе, и юноша стал читать подряд все, что знал:
 
 
"День нашей встречи предопределен.
 
Запишем слово "встреча" знаком "пон".
 
Мы рядом сели - хорошо двоим.
 
Для "хорошо" знак "хо" употребим.
 
Сто лет продлится радостный наш брак.
 
Знак "радости" здесь иероглиф "нак".
 
Вот в третью стражу при свете лупы
 
Друг перед другом мы обнажены.
 
Для "обнаженья" иероглиф "тхаль",
 
Точнее знак отыщется едва ль.
 
В одной постели мы вдвоем поспим.
 
"Сон" обозначит иероглиф "чхим".
 
Мы на подушку головы кладем.
 
Знак "ва" для слова "класть" мы изберем.
 
Объятья рук, переплетенье ног,
 
Два тела были - стал один клубок.
 
"Пхо" для "объятий" самый точный знак,
 
Иначе их не выразить никак.
 
Слиянье в поцелуе жадных губ,
 
Для "поцелуя" символ "не" не груб.
 
Я у тебя ложбинку разгляжу.
 
"Ложбинку" знаком "ё" изображу,
 
На выпуклость мою смотреть изволь.
 
Для "выпуклости" - иероглиф "тхоль".
 
 
- Мне теперь все нипочем, как говорится, "большие Южные ворота стали, что вход в нору краба". А ведь любовь может быть все равно, что колокольчик на хвосте у сокола, что контора, где принимают налоговый рис, вроде мелкой монеты!
 
Небо и земля завертелись у него перед глазами, все смешалось, и, полный восторга, он проговорил:
- А мы с тобой связаны судьбой, вот почему и встретились друг с другом. Давай споем песню о судьбе, так, чтобы каждая строка заканчивалась словом "человек".
 
 
Судьба захотела, чтоб в чаще зеленой
 
мне встретился близкий один человек.
 
Луна осветила высокую башню,
 
здесь много людей - не один человек!
 
Сравнил бы я нынешний век процветанья
 
с тем веком, что древний познал человек!
 
Я через дворцовую прыгнул ограду -
 
не встретился мне ни один человек.
 
За тысячи ли, на чужбине далекой,
 
старинного друга нашел человек.
 
Ветвистые ивы вокруг зеленеют -
 
в дороге о друге грустит человек.
 
Мост Ло обезлюдел, но снегом и ветром
 
средь ночи назад возвращен человек.
 
 
Уважаемый человек, большой человек, нищий человек, старый человек, молодой человек, многие люди связаны судьбами. Два человека соединены брачными узами и радуются бесконечно!
Чхунхян на это говорит:
- Молодой господин сочинил песню со словом "человек", а я попробую придумать песню, где в каждой строке будет слово "лета".
 
 
На дождь моросящий и непогоду
 
судьба обрекает не на сто лет.
 
Любому из нас ненавистна старость,
 
но не вернуть уже юных лет.
 
Резвятся фениксы - дружная пара,
 
им целый год угомона нет!
 
Вокруг пустынно, бедна природа
 
не мало, не много - уж сотню лет!..
 
Воспитывать нужно дух благородный
 
у тех, кто не вышел из детских лет.
 
Год уж в пути до границы далекой!..
 
Сколько же минет их, долгих лет?..
 
Не замечаешь, живя на покое,
 
куда-то вдаль убегающих лет...
 
 
Один год, десять лет, тысяча лет, прошлый год, а в этом году нас случайно судьба связала на сто лет, а сто лет - ведь это, говорят, очень много лет!
- Мы с тобою связаны любовью на десятки тысяч лет, - согласился юноша. -
 
 
Час настанет с миром распроститься -
 
Будешь ты не феникс, не кукушка,
 
Не фазан, не утка-говорушка!
 
Станешь ты лазоревою птицей.
 
Я умру - и разольюсь водою:
 
Хуанхэ не стану я рекою,
 
Девятью истоками не стану -
 
Я ручьем Инь-Ян тебе предстану,
 
Чтобы ты, лазоревая птица,
 
На моих волнах могла резвиться.
 
Станешь ты кымсонскою ольхою,
 
Мне плющом бы стать всего верней:
 
Летом обовью тебя, укрою
 
От корней до кончиков ветвей.
 
Тесно перевьются ветви, плети -
 
Единенья истинного знак!
 
И тогда уже ничто на свете
 
Разлучить не сможет нас никак!