Сильнее ветра

Я не могла определиться. Что шокировало меня больше: то, что он знал, какой торт я люблю, или то, что вообще решил купить его для меня? Надпись известной кондитерской на коробке я приняла во внимание сразу же.
– Эт… – я запнулась и совсем неестественно прокашлялась. – Эм… это очень неожиданно. Спасибо.
Может, для кого-то в этом поступке не было ничего необычного. Для меня же – это огромный жест, вызывающий внутренний трепет и благодарность.
– Вилка или ложка? – уточнил гостеприимный хозяин, шумно копаясь в одном из ящиков и совершенно не замечая моего смущения.
В голове сразу всплыли уроки этикета, на которые меня заставляла ходить Оливия. В данной ситуации требовались десертные нож и вилка. Какая ложка?!
– Вилку, – тихо ответила я, утаивая свои ненужные никому познания о столовых приборах.
Он подал мне обычную столовую вилку, хотя нужно было дать десертную. Я решила благоразумно промолчать.
Уложив себе на тарелку второй по величине кусок, он перенёс стул на другую сторону острова и уселся напротив меня. Несколько секунд я ещё тупо сверлила взглядом не ту вилку, а затем медленно взяла её пальцами и отломила маленький кусочек, уже со страхом представляя своё завтрашнее утреннее взвешивание.
Но отказаться было невозможно. Торт был бесподобен. Карамель таяла во рту, а орех оставлял такое послевкусие, из-за которого хотелось ещё и ещё. Мой живот благодарно заурчал, и у меня тут же заалели щёки, когда Эйден по-доброму усмехнулся на этот невежливый звук.
– Что за история вчера произошла с твоим тортом? – спросил он, не переставая жевать.
«Сначала прожуй, а потом говори. Где манеры, Эмили?» – зазвенел в голове навязчивый голос матери.
Изыди, демон.
– Ничего. Произошла ошибка.
– Ты так расстроилась, словно тебе под нос кучку дерьма подсунули, – выдал он, прямо рукой беря с торта вафлю и засовывая её себе в рот. По кухне разнёсся аппетитный хруст.
– Ты преувеличиваешь.
– Может быть. Что хочешь попить? – запихнув очередной кусок в рот, Эйден резво поднялся с места. – Тут есть кола, лимонад, сок. – Открыв холодильник, он бегал взглядом по полкам. – Хочешь колы?
«Хочу, конечно. Какой дурак её не хочет».
Сразу же вспомнилась лекция Оливии о вреде газировки и пользе зелёного чая. Этот чай я терпеть не могла.
– Да.
– Она и так прохладная, но если нужно, я добавлю лёд, – беззаботно предложил он, доставая бутылку из холодильника и не подозревая, что своими безобидными действиями устроил мне самый настоящий праздник.
С лёгким шипением он открутил пробку и налил напиток в два стакана. Запихнув в один из них трубочку ненавистного мне розового цвета, он поставил их на стол. Не задумываясь, я сразу достала её и аккуратно положила на тарелку рядом с куском торта, чтобы не заляпать каплями стол.
– Не любишь трубочки? – Сделав несколько жадных глотков газировки, он прищурился, а затем механически облизал губы. Мой взгляд опустился на его рот. Верхняя была заметно тоньше нижней. Мокрые и блестящие.
– Не люблю розовый цвет, – с трудом оторвавшись от его губ, пояснила я.
В глаза напротив вспыхнули игривые огоньки. Он точно заметил эту постыдную заминку. Какой кошмар!
– Странно, – хмыкнул он. – Блондинка не любит розовый. Хотя знаешь, тебе гораздо больше пойдёт голубой.
Мой любимый цвет.
– К твоим глазам, – прилетело смелое дополнение. – Они очень красивые.
Стеф не раз говорила про мои глаза.
– Джо, твои глаза – это нечто. Как Париж. Увидеть и утонуть.
– Там говорилось умереть.
– Плевать. Считай, я её осовременила. Но утонуть – это же и значит умереть!
– Эта фраза из русской книги «Мой Париж». Но она не придумана русским писателем, а лишь перефразирована из итальянского высказывания «Vide Napule e po' muore». «Увидеть Неаполь и умереть».
– Боже, заткнись!
Но одно дело слышать комплименты от лучшей подруги, и совсем другое от Эйдена. От его тихого вкрадчивого голоса родились странные колючие мурашки и пронеслись атакующей армией от макушки до смущённо поджимающихся под столом пальцев ног.
 
Лично я не видела в своих глазах ничего особенного. Они были слишком большие и слишком голубые. Подруга не уставала повторять, что я очень красивая. Но сложно объективно оценить саму себя, когда женщина, проживающая со мной на одной территории, никогда не упускает возможности уколоть тем, что до идеала ещё очень далеко.
– Спасибо, – сконфуженно пробурчала я, отламывая новый кусочек торта.
Эйден уже доел и, расслабленно развалившись на стуле, непринуждённо улыбался, демонстрируя свои очаровательные ямочки.
Почему-то всё его поведение не вязалось с образом того мальчишки, который утром заходил к нам в гости. Хотя, почему? Он просто был вежлив и вёл себя ровно так, как и подобает вести себя со старшими и, тем более, незнакомыми людьми. А мгновенная волна негатива, направленная на любого, кто проявит симпатию по отношению к моей матери – явный признак нездоровых отклонений.
В таких ситуациях мне всегда хотелось орать: «Вы её совсем не знаете! Не знаете, что за закрытыми дверями она превращается в далёкую от светских бесед бездушную женщину!». И иногда, в процессе наших с ней разговоров, я действительно ожидала увидеть длинный раздвоенный язык. А когда не находила, искренне расстраивалась. Досадное и непростительное упущение природы. Он бы идеально вписался в её образ ядовитой гадюки.
Я опять зациклилась на своей матери!
– Давай дружить, – буднично сказал он, и я перестала жевать удивлённая его внезапным предложением.
«Дружить? Но со мной ведь тяжело дружить».
– Не знаю, Эйден. – Я отвела взгляд в сторону и уставилась в окно, с лёгким недоумением отмечая, что жаркое солнце закрыли серые тучи. На улице поднялся ветер и небрежно раскачивал зелёные листья пальм из стороны в сторону. Странно, сегодня обещали солнечно.
– Ладно, я понял. Давай начнём с чего-нибудь попроще.
– Например? –  Нахмурив брови, я вернула все своё внимание ему.
– Считай, это такая игра. Я задаю вопрос, а ты отвечаешь мне честно. Потом ты мне. Это чтобы узнать друг друга получше и решить, стоит ли нам дружить, – с видом умника изложил он мне свой нелепый план. – Можешь начать первой.
Истинный джентльмен.
– Ладно, – неуверенно протянула я, убирая руки под стол, чтобы скрыть волнение. С этим я точно справлюсь.  – Откуда ты узнал, какой торт я люблю?
Такую широкую улыбку на его лице я видела впервые с момента нашего знакомства.
– Это просто, – ответил он, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Мне сказала Стефани.
Что?! Когда она успела?
– Она – единственная с кем ты общалась на празднике. Ты расстроилась, я заинтересовался и спросил у неё сам.
Он спросил? Сам? Это было неожиданно. Я даже не знала, мне её придушить или поблагодарить, потому что Эйден с каждой секундой нравился мне всё больше.
– Теперь моя очередь, – заявил мой, возможно, будущий друг, краем глаза тоже посматривая в окно. С улицы стали раздаваться странные звуки: шорох, свист, скрежет. Ветер разгулялся не на шутку, и я тайно надеялась, что всё закончится проливным дождём. Да хоть градом, только не…
– У тебя напряги с предками?
Я задержала дыхание.
Это что, настолько очевидно? Видимо, игра моей матери на публику была не столь безупречной, как я всегда считала. Где-то произошёл сбой, раз человек за пару коротких встреч смог увидеть то, что некоторые не видели годами. Та же Стеф не подозревала, насколько плохо мне жилось в этой семье, пока однажды я не выдержала и от полного бессилия не вылила на неё годовой запас осадков страны. А может, никакого секрета вовсе не было, и Эйден просто являлся очень проницательным и наблюдательным парнем.
Его участливый взгляд вызывал стойкое желание рассказать всю правду прямо здесь и сейчас. Но я не относила себя к категории наивных идиоток, умела пользоваться мозгами и думать наперёд. Ведь он не Стеф, которая, скорее, зашьёт себе рот самой толстой иглой из вышивального набора, чем выдаст чужие тайны.