Лучшее лекарство

– Спасибо, милый. Я старалась.
– Ты лучше всех, мам. Обожаю тебя.
Тут я уже не смогла сдержать слёзы. Чтобы сын не заметил мокрых глаз, пожелала ему приятного аппетита и наконец добралась до ванной. Включила воду посильнее и позволила себе порыдать ровно минуту. Не больше. Я не хотела травмировать детей.
Схватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, я пошла заканчивать день на автопилоте.
Прибрала на кухне, проверила уроки у Динара, проследила, чтобы он положил грязную спортивную одежду в стирку, собрал все учебники в школу.
Мила сидела в своей комнате, как сыч. В любой другой день я бы постучала к ней, спросила, как дела, разговорила бы ее. Но сегодня сил на это категорически не было. Я сама старалась не развалиться на куски.
Милена вышла только, чтобы умыться и почистить зубы.
– Уроки посмотреть? – запоздало предложила я.
Дочь махнула рукой.
– Нет. Там все просто. Математику не задали.
Я выдохнула. С математикой у меня было все сложно. Ее проверял обычно Тимур. И он обязательно устраивал Миле моральную казнь, если находил ошибку или недочет.
Как я теперь буду сама проверять все эти проклятые дроби? – подумала я и чуть не рассмеялась в голос.
Дроби – это меньшее, о чем стоит теперь переживать.
– Мам, – позвала Мила. – Ты в норме?
Видимо, я задумалась и забыла, что говорила с ней.
Попытавшись изобразить невозмутимость, я махнула рукой.
– Конечно, дорогая. Спокойной ночи.
Я поцеловала Милу в щеку, обняла. Но она еще пару секунд топталась на месте, не спеша в свою комнату. Я думала, что скажет мне что-нибудь. Но Мила только очень странно и долго смотрела на меня, а потом пожелала спокойной ночи и ушла спать.
Динар следом отправился в постель.
Закончив дела, я тоже легла в кровать, которую делила с Тимом больше десяти лет. Сна ни в одном глазу. На смену шоку и отчаянию пришло какое-то оцепенение. Наверное, я снова беспокоилась о детях и сдерживала слезы, чтобы не пугать их.
Не сразу я поняла, что Мила не спросила об отце. Она могла не слышать, как он уходил, из-за музыки в наушниках. Но дочь точно знала, что он был дома и никакой командировки не планировал. Ее не удивило, что мы остались на ночь втроем.
Я закрыла рот рукой, чтобы сдержать рыдания. Долгий дочкин взгляд стал мне понятнее теперь. Будить ее и что-то объяснять, я, конечно, не стала. Сама еще ничего не понимала.
Чтобы заглушить боль, мысли и эмоции, я взяла телефон и обнаружила, что Тим прислал сообщения.
Успокоилась?
Позвони матери. Пусть она возьмет детей на выходные.
Нам надо поговорить без истерик и наедине. 
Как всегда, меня взбесили его приказы. Даже в тексте я слышала повелительную интонацию мужа. Меня всегда восхищало его умение поставить подчиненным задачи очень четко, лаконично и без возможности трактовать слова.
Но Тим приходил домой и не переставал быть руководителем. Иногда я беспрекословно подчинялась, иногда возмущалась.
В последнее время говорить об этом стало совершенно бесполезно. Он перестал меня слышать и сразу орал, заявляя, что я выношу ему мозг, придираюсь и не даю отдохнуть после работы.
Я перестала обращать внимание на его грубость, чтобы не ругаться. Но сегодня точно был не тот день, чтобы командовать мной, как своими сотрудниками. И я написала ему первое, что пришло в голову.
Договаривайся сам с матерью. Я тут при чем?
Ответ прилетел моментально.
Не надо грубить, Лена. Ты всегда договаривалась с ней. Не будем изменять традициям.
Окончательно взбесившись, я написала:
Мне изменять ты можешь, а традициям – нет. Как интересно. 
Мне моментально стало не по себе от собственной дерзости. Даже сквозь злость, обиду и боль я острее всего ощутила страх.
Моя жизнь и жизнь моих детей зависела от мужа. Если сама с собой я могла поступить радикально, отказаться от красивой жизни, то детей лишать привычного уклада у меня не хватит смелости.
Тимур точно не позволит мне диктовать условия развода. Он точно не будет милым и добреньким.
 
Едва дыша, я ждала ответа мужа и уже собиралась взять слова назад, чтобы не провоцировать его агрессию.
Но Тим не ответил. Я заметила, что он не прочитал сообщение, и скорее стерла его.
Страхи терзали меня всю ночь. Они были сильнее обиды и боли. Я ужасно боялась за детей и их будущее. Мне придется согласиться на все, что предложит муж. Только бы Мила и Динар могли ходить в нашу частную школу и жить обычной жизнью.
О себе я почти не думала. Лишь бы детям было хорошо.
Утром я открыла шкафчик, чтобы достать патчи для опухших глаз, но вместо них сразу увидела тест, который купила накануне.
Из-за потрясающих новостей от Тима я совсем забыла о задержке.
Если вчера я была уверена, что увижу две полоски, то сегодня эта надежда показалась смешной и нелепой.
– Только ребенка мне сейчас не хватало, – простонала я тихонько.
Но тест сделала.
Положительный. Две полоски.
Я не могла поверить глазам.
Знала, что ложно положительных почти никогда не бывает, но все равно стала гуглить возможность ошибки. Вторая полоска была очень бледная, но была. Я решила, что схожу к врачу обязательно.
Я не могу быть беременна от мужа, который бросил меня. Просто не могу.
 
Глава 2. Акушер-гинеколог
 
Я шла по коридору клиники, едва сдерживая слезы. Дети были в школе, муж с любовницей, а я беременна.
Беременна от него.
Вчера в это время я придумывала вкусный ужин и мечтала, как мы будем радоваться, обниматься и смеяться от счастья до слез. Из всех ожиданий сбылись только мои слезы.
Сделав срочный анализ, я убедилась, что беременна.
Руки дрожали, а ноги передвигались медленно. Я с трудом вообще воспринимала реальность. Неудивительно, что неуклюже задела плечом мужчину. Он оказался высоким и крепким. Поэтому равновесие стала терять именно я. Что и логично, учитывая мое полувменяемое состояние.
– Простите, – пробормотала я, цепляясь за его руку. – Я вас не заметила.
– Ленка? – услышала я смутно знакомый голос.
Из далекого прошлого ко мне прорвались воспоминания о теплых губах, нежном шепоте и горячих объятиях. Я с трудом соображала и не могла толком понять, почему возникли такие ассоциации. Но, взглянув на мужчину, сразу вспомнила его лицо.
– Ники… Никита, – поправилась я скорее, понимая, как неуместно звучит ласковое прозвище.
– Так точно, – улыбнулся Никита Ратманов.
Я была так ошарашена, что забыла отпустить его руку и поздороваться вежливо. Стояла и рассматривала его во все глаза, не в силах даже моргнуть.
Как может случиться такая приятная встреча в настолько паршивых обстоятельствах?
Никита продолжал улыбаться и не делал попыток вырваться из моей хватки. Он тоже рассматривал меня.
Очнувшись, я поняла, что он заметит и мои красные от бессонно слезливой ночи глаза, и круги под ними, и морщинки, и…
Все, что мой муж назвал увяданием.
– Отлично выглядишь, – неожиданно сказал Никита, чем ужасно меня разозлил.
Я вырвала руку и с горькой усмешкой сказала:
– Конечно. Очень мило с твоей стороны наврать.
– Я не вру, – сказал Никита. – Рад тебя видеть.
От его спокойного красивого голоса мне самой стало спокойнее и немного стыдно.
– Ладно. Может, и не врешь. Или не разбираешься в хорошо выглядящих женщинах. Я тоже рада встрече, Никит.
Совершенно неожиданно он сократил между нами расстояние и обнял меня. Пожалуй, это было очень мило и уместно при встрече старых знакомых. Немного странно, потому что я его очень обидела, бросив без объяснения причин.
Пусть это было сто лет назад в школе, но все равно.
– У тебя дела здесь? – спросил Ник.
– Закончила все дела. Вроде бы.
Он обрадовался моему ответу и предложил:
– Тогда выпьем кофе? Я тоже закончил.
Я только сейчас рассмотрела на нем белый халат. До этого пялилась только на лицо.