Никогда больше (ЛП)

И так я рисовал до восхода солнца с ощущением стеснения в груди, похожим на осколок стекла, который я не мог вытащить. Я едва смотрел на свой холст, оттенки выбирали для меня конечный пункт назначения. Моя рука онемела, когда я почувствовал движение сзади. Я обернулся и увидел Аврору, одетую только в мою рубашку, с тарелкой еды в руках.
Стеснение в моём сердце усилилось, словно в грудь вонзили нож, растекаясь кровью.
— Доброе утро, — она со смехом обвела взглядом всю студию. — Мы действительно устроили здесь беспорядок. Я приготовила типичный французский завтрак, круассан и всё такое. Под приготовила я подразумеваю, что купила, потому что больше не хочу тебя травить.
Я сглотнул, оценивая её, волна обожгла меня. Эта женщина воскресила меня.
— Спасибо, но я не голоден, — идиоту во мне пришлось солгать, я не мог сейчас снова быть рядом с ней. Мой член запульсировал, предупреждая обо всём, что я всё ещё жаждал сделать с ней.
— Тем хуже для тебя. Тогда я съем всё, — она провела длинными пальцами по тарелке, чтобы поднести круассан к своим страстным губам. Хотел бы я быть этим чертовым круассаном. — Ты уверен, что не хочешь?
Я хочу тебя, кричал мой мозг. Я хочу, чтобы твои губы обхватили мою вскоре разочарованную твердость. Я хочу глубоко погрузиться в тебя. Я хочу твоих стонов и вздохов.
— Да, — и вот я снова был хладнокровным ублюдком. Она вытерла ладони, проглатывая последний кусочек.
— Я тебе нужна? О, подожди, мне нужно переодеться, если только ты не хочешь нарисовать меня голой или что — то в этом роде.
— Да, — но на что я сказал "да"? Обнажённой части. Очевидно, обнажёнке.
Она усмехнулась.
— Ты какой — то странный сегодня утром. Если бы я не знала тебя, я бы даже сказала, что ты смущен и стесняешься, но, вероятно, я просто нарушаю твое творческое настроение.
— Нет, не нарушаешь, — я такой жалкий. — Ты никогда не беспокоишь меня, Аврора, — по крайней мере, не так, как она думала.
— Значит, тебе нравится, когда я вторгаюсь в твоё личное пространство? — она драматично взмахнула руками, прежде чем сложить их вместе.
Мне это не понравилось. По крайней мере, я думаю, что мне не понравилось это чувство зажатости и уязвимости.
Но я нуждался в этом. Нуждался в ней.
И если бы это исчезло, от меня не осталось бы ничего, кроме пустоты.
— Я бы не хотел видеть тебя где — нибудь ещё, — наконец сказал я, и она озарилась лучезарной улыбкой, которую я редко видел на её лице.
Я поспешил спрятать её наброски в ящик стола, когда она приблизилась ко мне. Они не были закончены.
— Кстати, я только что отправила первые десять глав своей рукописи, письмо с запросом и всё остальное скучное на твой электронный адрес, и не подглядывай! Это всего лишь первый набросок, но я надеюсь, что для Forever After этого будет достаточно, чтобы заинтриговаться моей историей, захотеть читать дальше и выбрать меня из тысяч талантливых писателей.
— Я передам это им, как и обещал, — я очистил руки полотенцем. — Похоже, наше сотрудничество было плодотворным.
— Очень, — она изобразила улыбку, почти извиняющуюся. Она потерла руки, и я воспринял это как то, что кто — то делает так, когда волнуется. — Не могу дождаться, когда увижу твоё сотрудничество с Ever After, — она протянула мне чек. Тот, что я дал ей. — Я не могу принять остальные пятьдесят тысяч. Ты можешь оставить их себе.
Я оттолкнул её руку.
— Они твои. Это часть нашего соглашения.
— Я не приму это. Я не прикоснусь к этому, — она скорчила гримасу и положила чек обратно в карман. Она знала, что спор со мной был безнадежным делом. — Что ж, скоро меня отвезут домой.
Мне следовало бы заняться чисткой своих любимых кистей до того, как краска высохнет и забьет их, но вместо этого они встретились с мусорным ведром. У меня не было на них времени, я был поглощен женщиной, стоявшей передо мной.
— Ты могла бы остаться.
Вот эти слова. Я всё ещё мог бы заключить другой контракт. В конце концов, отношения — это всего лишь контракты. Брак. Совместное проживание. Развод. Смерть. Рождение.
 
Её горящие глаза встретились с моими, и я сдержал новый прилив эмоций. Они обожгли меня, как будто я был деревом, охваченным огнем. Мой черно — белый фильм стал красочным. Мой пристальный взгляд блуждал по ней с вновь обретенным желанием, мой член пульсировал под брюками. Она приоткрыла губы, медленно облизывая их своим языком. Я скучал по её вкусу. Солнце согревало её кожу цветущими лучами надежды, как бывает после битвы, через которую мы прошли. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было наше дыхание.
Мир был холоден до неё.
В этот момент рукав соскользнул с её плеча, словно призрачное прикосновение, и мой взгляд инстинктивно вернулся к ней. Ни один из нас не пошевелился; её грудь была почти открыта мне, и желание пососать, заявить права, взять — было сильнее всего на свете. Она поправила мою рубашку, к величайшему разочарованию моего члена.
— Я хочу, чтобы ты была моей музой, — я подошел ближе к ней. — На полную ставку.
— Ты уезжаешь через пару дней, — указала она на этот досадный факт. — А я возвращаюсь домой.
— Почему бы тебе не поехать со мной? — я почувствовала, как судорога скривила мои губы, не думая о том, какие последствия это может иметь для нас обоих. — Твоя сестра могла бы поехать с нами.
— Ты просишь меня последовать за тобой на другой конец света? Но если бы я сделала это, то только из — за тебя. Там, куда ты направляешься, меня ничего не ждет.
Я хотел сказать ей, что я буду с ней, но это почему — то казалось неправильным. Я был эгоистом, желая заполучить её для себя.
— Я мог бы вдохновить тебя. Мы посетим все места, которые ты захочешь. Ты будешь писать истории, а я буду их слушать.
Её губы улыбались, но глаза блестели. Печаль. Это была печаль.
— На самом деле это звучит мило, но я не могу снова быть эгоисткой. Я не могу подвести свою семью. То, что у нас есть, появилось недавно — мы даже не уверены, что это продлится долго. И Луне достаточно сложно вписаться, а моя мама, она будет одна и… — она нахмурила свои брови, искра надежды покинула её черты. — Сейчас неподходящий момент. Наша жизнь — это строительная площадка.
— Подходящего момента никогда не будет, — я сосредоточился на каждой детали её лица, особенно на кошачьем цвете её глаз.
Всё это время я делал неправильный выбор, не идя за ней?
— Я нужна здесь своей сестре. Она скоро вернется в школу, и я, возможно, на грани того, чтобы иметь всё, что я хочу, с Ever After. Я не могу отказаться от своей мечты или своей семьи, — она сглотнула. — Точно так же, как ты не можешь оставаться здесь с призраками своего прошлого. Ты убегаешь.
Эгоистичный идиот во мне хотел пообещать ей, что буду ждать её столько месяцев или лет, сколько ей нужно, потому что она стоила того, чтобы её ждать. Но судороги пробежали по моим бровям по причине, которую я проигнорировал. Я не мог сказать ей этого. Не потому, что это было неправдой — это была правда. Я бы ждал всю жизнь.
Но что я мог ей предложить?
Я разрушил жизни всех близких мне людей. Я заставил своего отца возненавидеть меня, моя мать забыла меня, и я отказался от своего брата. Я не любил так, как любят нормальные люди. Я не выражал свои эмоции и не испытывал их. Она заслуживала лучшего. Кого — то, кто мог дать ей это. Романтику. Ради которого можно перелететь через весь земной шар. Я не был достоин ни заботы, ни любви, и, что более важно, мог ли я сделать её счастливой? До недавнего времени я даже не знал, что такое счастье.
— Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Мир не черный и не белый; он беспорядочный и красочный, и я хочу, чтобы ты прочувствовал каждую его частичку.
— У нас ещё есть немного времени в запасе, — знание того, что я её не заслуживал, не мешало мне хотеть проводить с ней как можно больше времени до последней минуты перед отъездом.