Ключик (СИ)

Эмма смутилась и стала опять нервно теребить покрывало.
— И да, и нет.
— Это как может быть?
— Ну, мурашки были, но… Мне кажется, совсем не такие, как нужно. Уж скорее какие-то чертовы здоровенные противные тараканы. Наверное, я какая-то неправильная, — пробормотала Эмма.
На самом деле в тех романах, которые она читала, стоило герою обнять и поцеловать героиню, и та тут же становилась «расплавленным воском, сгорающим в пламени страсти». Вот прямо минуту назад терпеть героя не могла, а стоило прижать покрепче, и куда все мозги сразу девались. Но Михей прижимал, еще как прижимал, но что-то Эмма не почувствовала не только того, чтобы что-то там расплавилось. Да, собственно, нигде даже не потеплело. Скорее уж наоборот.
— Дурочка ты, Джимми. Ничего в тебе нет неправильного. Просто Михей не тот мужчина.
— В смысле?
— В прямом. Неправильный мужик, не та обстановка, неподходящее место. Джимми, возбуждение, это ведь не тот процесс, который просто так включается, если тебя любой смазливый придурок станет ласкать в нужных местах. У парней с этим гораздо проще. А у нас, понимаешь ли, с этим все замороченней. Особенно в первый раз, когда нет опыта, и чего и ожидать-то не знаешь. Но есть одна важная вещь. Если, когда ты просто смотришь на мужчину, у тебя не щелкает что-то здесь и здесь, — Пич настойчиво ткнула пальцем в лоб и в грудь Эмме, — то не стоит надеяться на то, что, если ты позволишь ему лапать себя достаточно долго, что-то может измениться. Он должен тебе хотя бы нравиться, быть приятным, не вызывать отторжения. Хотя есть среди нас и те, кому нравятся все без разбора. Ну, ты видела Флеш. Для неё любой, у кого на неё встанет, достаточно хорош. А ты ведь у нас, как ни крути, похоже, романтичная натура.
— С чего это ты взяла? — тут же ощетинилась Эмма.
— Да не напрягайся ты опять! Это неплохо… В принципе. Просто в таком месте, как это, может стать проблемой. Связь на одну-две ночи явно не для тебя, Джимми. А по поводу долгосрочных отношений в тех условиях, что мы существуем, я тебе уже говорила. Может, для тебя действительно самое лучшее решение — завести нормального парня снаружи?
— А может быть моё первоначальное желание не заморачиваться ни на что вообще самое удачное?
— Может и так, Джимми, — задумчиво сказала Пич. — Каждый из нас ищет свой способ уберечь свою душу от ран и боли.
— Давай поговорим о чем-то другом, Пич? — попросила Эмма. — А то как-то все это отстойно и грустно!
— Да ради Бога! — покладисто согласилась Пич. — О чем будем болтать?
— Я уже давно хотела спросить. Просто не знаю, насколько это уместно. Короче, там, на задании, когда вы с Киром одновременно укусили этого демона… Зачем? Разве нет других методов?
— Думаешь, мне приятно тащить в рот всякую гадость? — усмехнулась Пич. — Есть, конечно, у нас с собой и шокеры. Но они действуют не всегда и не на всех. Да ты и сама видела, тупо иногда на их применение не остается времени. А мой яд — нейротоксин, и он, к сожалению, разрушается на воздухе буквально за секунды. Его нельзя хранить или применять удаленно. В чистом виде он способен убить кого угодно за пару минут. Но в сочетании с ядом Кира при одновременном введении он действует как парализатор длительного действия на абсолютно все виды демонов, кроме разве что высших. Но с такими нам, слава Богу, сталкиваться еще ни разу не случалось. Скорее всего, при такой встрече никто бы из нас не выжил.
— Так выходит, что мой первый день здесь вполне мог стать и последним, когда ты разозлилась на меня. Я, типа, Сейму жизнью обязана?
— Ну, как бы тебя это ни злило, то уже вообще-то дважды, — пожала плечами Пич. — Не уверена, что я бы тогда зашла так далеко, чтобы убить тебя, но тот демон точно не собирался поиметь тебя для взаимного удовольствия. Так что, может, забьешь на его сегодняшний финт? Даже обычные мужики иногда странные. А что же говорить о здешних. Знаешь, быть наполовину монстром не так уж прикольно и романтично, как в кино показывают. Никогда не нужно забывать, что человек ты тоже только наполовину, и далеко не всегда эта половина главная.
— Ну, на самом деле выхода-то особого у меня нет, — тяжко вздохнула Эмма. — Нам ведь служить дальше. Так что придется смириться с тем, что я его так выбешиваю.
В этот момент в дверь снова постучали, но в этот раз громко и решительно.
— Ждёшь кого-то? — удивилась Пич.
— Да нет.
Эмма подошла босиком к двери и распахнула её. Сеймас замер в проеме, почти полностью загораживая его своими широкими плечами.
— Нужно поговорить, — сказал он, спокойно входя внутрь, словно и не орал на неё какой-то час назад. — Пич, можешь нас оставить?
— Слушай, Сейм. Может не стоит… — начала темнокожая девушка.
— Пич! — в одном слове было столько властного приказа, что девушка и не пыталась больше возражать. Просто встала, ободряюще кивнула Эмме и вышла.
Сейм плотно закрыл за ней дверь и повернулся к Эмме, замершей посреди комнаты в ожидании очередной его гневной отповеди. Мужчина смотрел исподлобья и молчал, будто это ей самой нужно было начать разговор. Но она не собиралась этого делать и упрямо уставилась себе под ноги, не готовая встретить снова этот злой взгляд. Сам факт присутствия лейтенанта словно вытеснял из и так не слишком большой комнаты воздух и стремительно повышал температуру. Эмме даже стало казаться, что пол под её босыми ступнями стал нагреваться. На крошечный миг она испугалась, что на них двоих не хватит в этом замкнутом пространстве кислорода, если они так и продолжат стоять и молчать. Даже избегая взгляда Сейма, Эмма не могла избавиться от совершенно отчетливого его давления, реального прикосновения повсюду к её телу. И от этого по коже словно шла мелкая обжигающая рябь, которая рождалась на поверхности, но с каждой секундой все больше пробиралась вглубь. И самое поразительное, что это ощущение при всей непривычности не было ни пугающим, ни неприятным. Страшило другое. То, что Эмма испытывала, шло по нарастающей и, значит, по всем законам вселенной в какой-то момент может случиться перебор. И какая-то глубоко первобытная часть её сознания шептала, что это будет не просто перебор, а гигантский взрыв. Выдержки Эммы не хватило больше терпеть усиливающееся напряжение, и она вскинула голову, решаясь смело встретить гнев мужчины своим собственным. Но едва не отшатнулась, натолкнувшись снова на ту самую, темную, затягивающую бездну, что обратила её в легкую щепку, неминуемо утаскиваемую в огромный океанский водоворот. И никакая сила в мире не может остановить это вращение в её голове, что, все ускоряясь, волочит её к краю.
У девушки вырвался прерывистый всхлип, и этот звук был словно выстрел в оглушающей тишине комнаты. Сейм резко повернул голову, разрывая жгуты этой гравитации, и Эмма почувствовала себя словно выныривающей с глубины. И тут же гнев вернулся. С какой стати этот мужчина так на неё действует? Желание обороняться было словно удар хлыста, приводящий в чувство с помощью обжигающей боли.
— Если ты пришел… — начала Эмма, стиснув кулаки.
— Я пришел извиниться, — низкий хриплый голос лейтенанта прервал девушку, мгновенно заставляя забыть то, что хотела сказать.
— Что? — её собственное горло почему-то смогло произвести только какой-то жалкий писк.
— Я пришёл извиниться за то, что был груб с тобой сегодня. Я, конечно, твой командир, но это не дает мне права вести себя так, как сегодня. Просто был… неудачный момент.
Эмма уставилась на профиль этого огромного мужчины, который упорно смотрел в стену и хмурил густые брови. Что ему ответить, она просто не знала. Сеймас же резко выдохнул, и Эмма увидела, как несколько раз дернулся его кадык, когда он сглатывал. Это движение мощного горла будто приковало её глаза, и только когда лейтенант продолжил, девушка смогла перевести взгляд на его рот.
— Просто мне показалось, что тебе не слишком нравится, что этот засранец жмется к тебе. Но если я ошибся… — нижняя челюсть мужчины на секунду напряглась, а желваки резко обозначились. — Если я прервал ваши, мать их, заигрывания, то прошу прощения. Все, что происходит по согласию, ни хрена не касается меня.