Ключик (СИ)

— Я сама пойду! — она выпрямилась, но в голове поплыло, и она вынуждена была снова привалиться к Сейму.
— Да ты чего дергаешься-то? — Кирос чем-то вытер ее потное лицо.
— Я не хочу, чтобы вы видели. Мне стыдно! — призналась Эмма, закрывая глаза, перед которыми все бешено вращалось.
— А мне не стыдно было, когда я голышом перед тобой светился? — возразил Сейм. — Ничего, стерпел, и ты потерпишь.
Лейтенант развернул девушку к себе и поднял на руки. Быстрым шагом он двинулся к зданию казармы. Эмма смотрела снизу на мужчину и видела, как гневно прищурены его глаза, и челюсти сжаты так, что желваки выпирали, придавая еще большей жесткости резким чертам его лица. На мощной шее и посреди лба бешено пульсировали вздутые вены. Но при этом руки, способные крушить все вокруг, держали с поразительной бережностью и нежностью. Даря не только помощь и опору. Наполняя ее чувством безопасности и уверенности в том, что он будет рядом. Такой, что, однажды родившись и напитавшись настоящим доверием, не покидает уже никогда. Все это вместе дарит бесценное знание — сильнее разума и логики, не поддающееся осмыслению. Знание о том, что именно этот человек — единственный, рожденный только для тебя. Тело было словно ватным, разум — будто пьяным и не способным удержать глупый язык неподвижным.
— Если бы у меня был шанс провести с кем-то всю мою жизнь, я бы выбрала только тебя, — пробормотала девушка и, протянув дрожащую руку, провела по плотно сжатым губам Сейма.
Головокружение делало все каким-то нереальным, и говорить подобное было легко и не стыдно.
Черты лица мужчины чуть смягчились, и он сдержанно улыбнулся Эмме.
— Это радует. Потому что ты и так проведешь только со мной всю свою жизнь. И никакого выбора у тебя нет, и никогда не было. Ты моя, Джимми. Моей навсегда и останешься, — ответил Сейм и поймал пальцы Эммы губами.
— Да чтоб я сдох! — пробормотал рядом Кирос.
  
Глава 19
 
Сеймас внес Джимми в ее отсек и уложил на постель. Девушка выглядела слабой и отрешенной от всего происходящего. Так, словно физическая слабость отобрала у нее способность испытывать эмоции. После неожиданной вспышки откровения это было особенно отчетливо. И хотя слова Джимми о том, что она выбрала бы его, будь у нее возможность, захлестнула и самого Сейма, и его монстра настоящим ликованием, мужчина понимал, что торжествовать пока нет причин. Во — первых, Джимми в этот момент сложно было назвать на 100 процентов адекватной. А во-вторых, существовало еще столько обстоятельств и препятствий, которые нужно преодолеть, чтобы иметь возможность просто счастливо и облегченно улыбаться от подобных слов любимой женщины. Право радоваться и радовать Джимми еще нужно было отвоевать, неважно какими средствами. И его интуиция подсказывала, что это странное недомогание Джимми словно запустило обратный отсчет оставшегося у них времени, за которое Сейму нужно решить, как же все-таки быть.
— Кир, останься с Джимми, пока Пич не придет, — приказал Сейм. — Мне нужно переговорить кое с кем.
— Да без проблем, — охотно согласился блондин.
— Нет, пожалуйста! — вяло запротестовала Джимми. — В этом нет необходимости.
— Одна ты не останешься. Не переживай, Джимми, Кир будет паинькой и даже ни разу не ляпнет ничего неподобающего! — с нажимом произнес лейтенант и пристально посмотрел на Кироса.
— А, типа, раньше я только и делал, что нес похабщину, — наигранно поджал губы Кир, но Сейм продолжал давить на него взглядом, и тот сдулся и махнул рукой. — Ой, ну ладно, клянусь моим правым яй… то есть глазом, что буду сказки тебе, маленькая птичка, рассказывать, пока командир не вернется, или пока ты не уснешь. Так сойдет?
— Вполне. Постараюсь вернуться как можно скорее.
Лейтенант укрыл девушку и, прежде чем уйти, окинул ее долгим тоскующим взглядом. Джимми свернулась клубком, будто одинокий оставшийся без матери котенок. Такой она выглядела еще меньше и настолько нереально хрупкой, что даже не верилось, что она настоящая живая девушка. Монстр заурчал внутри, наполняя грудь Сейма уже привычным жадным благоговением и нестерпимым желанием окружить собой, прильнуть, обернуться вокруг, отбивая у всего остального мира. И так и лежать часами и днями, впитывая тепло, и насторожено оскалившись, защищая, как мифический дракон свою драгоценность. Но он должен был уйти, потому что монстр с его примитивными инстинктами не смог бы защитить Джимми от того, что ей грозит. Для этого требовался опыт и мозги, а не стихийная грубая сила. Покосившись на Кироса, с удобством устроившегося на подоконнике, лейтенант встретил очень серьезный взгляд друга. Кир мог сколько угодно дурачиться и пошлить, но в его преданности и умении четко и адекватно оценивать ситуацию Сеймас не сомневался. То, что Кирос никогда не давал никому, кроме него, увидеть другую, настоящую часть себя, тонко чувствующую и тоскующую, никогда не могло обмануть лейтенанта. Так же, как и за стальной маской, которую Сейм являл всему миру, Кир всегда видел его самого. Кирос кивнул ему, ободряя и понуждая действовать, и слов им не было нужно.
Сеймас шагал по коридору, взвешивая все варианты собственных возможных действий. Если он прямо сейчас пойдет к полковнику Ранзони и потребует объяснений самочувствия Джимми, ссылаясь на то, что она теряет боевую форму, это может дать подонку шанс потребовать девушку в свой отдел для дополнительных тестов и тогда наверняка найдет способ уже не выпустить ее из своих загребущих ручонок. Значит, этот вариант отпадает. Одно дело, когда научный отдел настойчиво клянчит девушку себе, и совсем другое, если жалоба на ее профпригодность поступит от него, как от непосредственного представителя боевого отдела и прямого командира. Поэтому первым делом Сеймас зашел в комнату управления и быстро настрочил отчет о сегодняшней удачной тренировке. Способности Джимми он указал как чрезвычайно полезные и крайне эффективные. Так же на отлично оценил ее приспособляемость и восприимчивость к изменению условий задания. На завтра он запросил для всей группы суточную увольнительную, так как заданий не намечалось. Это прикроет пока им спину, хотя бы на несколько дней, пока девушке или не станет лучше, или Сейм сможет определиться с четким планом действий.
Мужчина задумался, глядя в прозрачный экран. С чего ему начать, в самом деле? Пытаться снова поговорить с Лейном и открыть ему все карты и свои намерения насчет Джимми? Нет, похоже, это тоже не вариант. Сейму не нужно быть сверх чувствительным или уметь читать мысли, чтобы понять — та мрачная фанатичность, что горит в глазах подпола, однозначно говорит о том, что скорее уж он позволит девушке сгнить на подземных этажах, чем даст им хоть малейший шанс быть вместе. В чем причина? Сейчас совершенно бессмысленно пытаться разгадать основу этой патологической неприязни Лейна к полукровкам и особенно к нему. Ясно только, что союзника из него не получится. Если подпол и захочет помочь вырваться из этого ада Джимми, то наверняка костьми ляжет, только чтобы убедиться, что при этом Сеймас никогда больше не сможет до нее дотянуться. Монстр вскинулся и яростно лязгнул зубами от таких мыслей. С каждым днем любое упоминание о том, что Джимми могут отнять, делало его все более опасным и менее управляемым. Вожделение монстра становилось все тяжелей и насыщенней, а грань терпения все тоньше. Он восхищался и преклонялся перед своей лучезарной девочкой. Но еще он и желал ее. Тяжко, неодолимо и неистово. Хотел вкуса, запаха, когда она будет истекать возбуждением. Жаждал стонов, низких и первобытных, которые издает женщина, только потерявшись в своем наслаждении, утратив всякий контроль и отдавшись без остатка мужчине, для которого именно ее бесконечный экстаз и является верхом блаженства.
Сейм одернул разошедшегося монстра и унял собственное воображение. Сегодня он уже дважды прикасался к любимой, впитывал ладонями тепло и свет, ласкал губами кожу. Он и так хренов счастливчик, так что нечего совсем уж срываться с цепи. Для этого не время. Сейчас нужна холодная голова, способная просчитывать все возможные ходы.