Баллада о неудачниках (СИ)

А прислуга в доме все же нужна!
Пока я запихивался капустой, де Бов дочитала. И доела, кстати говоря. И даже спасибо не сказала.
— Действительно, ничего общего, — глубокомысленно изрекла она. А я говорил! — Давай попробуем с другой стороны. Ты закончил?
Я запихнул в рот последнюю ложку капусты и утрамбовал хлебом. Говорить не получалось, поэтому я просто кивнул. Тарелка взлетела в воздух и с плеском ухнула в таз с водой. Де Бов пихнула мне через стол распотрошенные свитки.
— Диктуй мне основные данные. Пол, возраст, особые приметы, где пропал.
Я вытер руки о штаны.
— По порядку от первой пропажи?
Де Бов задумалась.
— Без разницы, просто дату называй.
— Так. Сейчас. Мэгги, девять лет. Волосы черные, глаза темные. Нет переднего зуба. Пропала у озера…
Де Бов разодрала бумагу на мелкие клочки и теперь торопливо на них корябала той самой красной палочкой. Так вот почему у нее середина пачкалась! Даже обидно как-то. Никакого волшебства. А вообще, удобная штука — не разливается, как чернила, и не пачкается, как уголь. И бумага, кстати, хороша. Плотная, белая, гладкая. Не жалко же человеку такие листы на ерунду тратить.
— … пасли гусей, — отложил я в сторону последний свиток. — И?
Де Бов ловко распихала обрывки по карте, накрыв пострадавшие деревни. На некоторые пришлось по паре обрывков — там, где дети пропадали дважды. А что, может, и стоящая идея. Я обошел стол и встал рядом с де Бов. Господи, ну и почерк! Хуже, чем у моего писаря. Угловатые буквы скакали вразнобой, как кузнечики в траве.
— Это что?
— Где?
— Вот. Бр.
— Брюнет. А бл — блондин. Места мало же, я сокращала.
Я понял! Призвание де Бов — писать секретные донесения. Цены бы ей не было на этом поприще.
Я таращился на карту. Де Бов тоже.
— Ясно, — сказал я. — Есть идеи?
— Ага. Если вот так вот точки соединить, то зайчик получается, — голос у де Бов был унылый, как заупокойная месса.
Вот же глупости. Так и знал, что ерунда выйдет. Не похоже это на зайчика. На хорька похоже.
Де Бов грызла губу.
— Слушай, ну не так же. Эти вот пасли гусей — значит, дело было у пруда, — она сдвинула бумажку пальцем.
Ну точно же!
— Этот землянику собирал, — передвинул я второй клочок, накрыв им симпатичную светло-зеленую кляксу в границах Рокингема. — Тут, на окраине, хорошие места, много солнечных полян. Наверняка мальчишка туда пошел.
— А этот белье полоскал. У реки, — поправила еще одну бумажку де Бов. — И что теперь?
Белые обрывки выровняли фронт, как конница перед наступлением, предусмотрительно загнув фланги. Де Бов провела серые линии от каждой, и жирно обрисовала точку пересечения.
— Вот! Вот оно. — И прежде чем я успел выразить восхищение отличной работой, тоскливо выдохнула, — Ох ты ж мать твою…
— Что? — я вылупился на карту. Ничего, что объясняло бы такую бурную реакцию, там не было. — Обычный кусок леса, деревья кусты и коряги. Думаешь, дети там? Послать солдат?
Ну или то, что от детей осталось. Что намного вероятнее. Зачем кому-то живые дети?
— Не то чтобы именно там. Но где-то в этом районе, — де Бов обвела круг пошире. Такой прочесывать и прочесывать. Особенно если чадолюбивые засранцы не сидят на месте, а туда-сюда шастают. Или вообще приходят изредка — так, под настроение. Ну, надо — значит, надо.
— Ладно. Сниму людей откуда смогу и загоню в лес. Пускай ищут. Скажу Паттишаллу, что ты распорядилась. Можно, кстати, крестьян поднять. Их детвора — пускай они и бегают. А что искать-то? Тела? Разбойничий лагерь?
Кто о чем, а голодный о хлебе. Глупости говорю. Зачем разбойникам дети?
— Понятия не имею, что там. Найдем — посмотрим.
— Не понял. То есть как это — понятия не имеешь?
— А вот так. Я знаю, где локализуется проблема. Но я не знаю, в чем именно она заключается.
Мда. Хреново. Впрочем, де Бов действительно старалась, а я понимаю разницу между усердием и равнодушием.
— Уже половина дела. А вторую половину узнаем, когда лес прошерстим.
Де Бов задумалась, наматывая на палец темный локон.
 
— Не знаю, не знаю… Возможен вариант, при котором детей мы не найдем, а людей — потеряем.
Я помолчал, переваривая новую информацию.
— Погано. Но я достойно заплачу семьям погибших — как только выбью из шерифа деньги.
— Ты так спокойно готов пожертвовать своими людьми, — изогнула черную бровь ведьма.
О боже. Женщины. Они и дьявола пожалеют — неудобно бедняге на двух копытах бегать.
— Мы вообще-то о стражниках говорим, ты не забыла? Если эти олухи не хотят рисковать — пускай в пастухи идут.
— Мне такой подход не нравится.
— Мало ли что кому не нравится. Можно подумать, у тебя есть другие предложения.
— Вообще-то есть. Сэр Марк, не хотите пригласить даму прогуляться по лесу? Никакой толпы стражников, только ты и я.
Ага, как только, так сразу. Это тебе не служанка, это жениться надо.
— С чего это вдруг?
— Потому что я маг и могу противостоять угрозе.
— Серьезно? Ты даже не знаешь, в чем эта угроза заключается.
— У меня есть предположения.
— А у меня есть сотня воинов с мечами и арбалетами. Извини, но я доверяю железу больше, чем магии.
— Шутишь?! Да твоя сотня и десять минут против боевого мага не продержится. Не путай профессионалов с вашими занюханными любителями. Но дело вообще не в этом. Если в лесу находится то, о чем я думаю… Твои бойцы даже за оружие не схватятся. Ну подумай сам! Дети же сами уходят, их никто не тащит, посторонних следов вообще нет! Тот, кто их зовет в лес, не вызывает никаких подозрений.
— Нельзя сравнивать ребенка и взрослого.
— Нельзя сравнивать стражника и опытного мага! Я, в отличие от твоих олухов, смогу отличить иллюзию от реальности.
Вот уперлась же. Хуже осла, которому яйца калиткой прищемило. С места не сдвинешь. Как ее муж терпит. Или потому до сих пор в Нортгемптоне и не показывался, что от дорогой супруги скрывается? Я бы так скрылся — хрен бы с собаками нашли.
— Ладно. Уговорила. Я поставлю людей частой цепью — так, чтобы каждый видел соседа. И мы тоже пойдем в цепи.
Лично эту паршивку под ручку поведу, чтобы вторую ногу не сломала.
— И как ты это себе представляешь? Я не смогу контролировать всю цепь! Даже если каждому по маячку раздам. Кромлех слишком близко, помехи адовы, через десять шагов посыл гаснет. Если бы не эманации эти долбаные, я бы сама все просканировала и источник нашла, там работы на пять минут. Но я не могу — поэтому нужно идти. Да послушай же меня, Марк!
Слова сыпались на меня, как горох из дырявого мешка, и я почувствовал, что перестаю соображать. Мне нужно было остановиться и все обдумать. Но де Бов разве что за рукав не теребила, и я с усилием согнал разбредающиеся мысли в кучу. Хрен с ним, с непонятным. Потом разберусь. Основную идею я уловил.
— Не можешь, и бог с ним. Если стражники найдут что-то подозрительное, сразу же позовут тебя. И не переживай ты так из-за риска. Этим болванам за риск платят.
— Да мать же твою! Опять по кругу! Марк! Если стражникам и удастся что-то найти, они должны будут позвать меня. Так почему бы мне это не найти самой?!
— Потому что за тебя король шерифу голову оторвет, а шериф — мне!
— Ясно, — лицо у де Бов стало серьезным и разочарованным. Ни дать ни взять совенок, которому вместо живой мыши проса дали. — Я поняла твою позицию. Хорошо. Я поеду сама.
Да что ж такое!
— Нет!
— Что значит — нет? Я могу просить власти Нортгемптона в твоем лице о помощи, но могу и не просить. Сейчас — не прошу. Более того, настоятельно требую, чтобы ни одного стражника в пределах Рокингема сегодня не появлялось. Уверена, шериф согласится с моей позицией.
Да ясен хрен, согласится! Еще бы он спорил!
— Ты с ума сошла.
— Я абсолютно нормальна. Это моя работа, и я делаю ее так, как считаю нужным. Уверяю тебя, моя квалификация позволяет мне принимать подобные решения. Иначе бы я тут не сидела.