Баллада о неудачниках (СИ)

Колючка слезла с подушки, забралась на колени к Вилл и завалилась на спину, растопырив лапы. Пузо у нее было круглое, розовое и тугое, как полковой барабан. Вилл почесала этот розовый барабан пальцем. Колючка зажмурилась и затарахтела.
— Это первое нормальное предложение за последний год. Хоть что-то, похожее на настоящее дело, — Вилл сосредоточенно гладила пальцем розовый живот. — Я ужасно боюсь, что облажаюсь. Пожалуйста, не делай все еще хуже.
Это да. Это она права. Перед боем обязательно нужен правильный настрой. Хороший солдат знает, что он непобедим и бессмертен. Я улыбнулся как можно увереннее.
— Не облажаешься. Здесь же не облажалась.
— Думаешь?
— Уверен. Не дергайся, все будет отлично. Главное — не лезь на рожон. Держи свой щит, или что там ты держишь, и не высовывайся.
Может, Вилл оттуда завернут? Посмотрят, что хромая приехала, и обратно отправят? Нет, Вилл, конечно, расстроится, но это беда поправимая — в отличие от откушенной головы.
Отведу Вилл в «Золотой кабан», куплю ей вина, а захочет, можем и дома надраться. Пускай обругает всех главных мудаков, напьется, мне поплачется — я послушаю…
— Не дуйся, — пихнула меня плечом Вилл.
— Я не дуюсь.
— Дуешься. Молчишь и сопишь.
— Нет. Просто задумался.
— Честно?
— Могу поклясться.
И не совру. Какое тут, мать его, дуешься. Я не дулся. Я был в ярости. Это кто ж там такой, мать его, памятливый? Год они, значит, о Вилл не вспоминали, нормальной должности не дали, а как дракон за жопу укусил — так сразу на тебе.
Сами свой гребаный прорыв затыкайте! Нам и без вас есть чем заниматься.
Суки.
  
Глава 24, в которой Марк получает кольцо
 
Вилл переложила Колючку мне на колени, подошла к столу и зарылась в разворошенную груду побрякушек.
— Вот, держи, — протянула она мне тонкое серебряное кольцо.
— Эй, давай без таких вот подарков на память! Вернешься через неделю — тогда возьму.
— Марк. Денфорд. Просто. Надень. Кольцо.
Вид у Вилл был загадочный и до чертиков довольный. Это настораживало. Я внимательно посмотрел на кольцо. Узкое, плоское, ни тебе загадочных узоров, ни таинственных надписей. Дешевка.
— Зачем? Что это?
— Сюрприз. Надевай, не бойся. Вот, смотри, — Вилл надела такое же кольцо на средний палец, сжала и разжала кулак. Ничего не произошло.
— Кто боится? Я боюсь?! Да оно просто на меня не налезет!
Я надвинул колечко на кончик мизинца, ожидая, что оно упрется в сустав, но дьявольская железяка скользнула дальше, растягиваясь, как дождевой червяк.
— Эй! Что ты мне дала?!
— Сейчас, подожди, — Вилл поднялась и захромала к выходу.
— Чего ждать?
— Просто подожди. Посиди тихонько.
— Так ждать-то чего?
Вилл изобразила лицом высшую степень загадочности и вышла из комнаты. Пожав плечами, я уселся поудобнее на развороченной кровати. Ждать — это я умею. Мне вон Паттишалл жалованье уже вторую неделю задерживает — и ничего, жду. Сижу тихонько.
Сидеть было скучно, и я почесал Колючке пузо. Заурчав, она растопырила лапы и радостно впилась в руку. Моей ладони перегрызли глотку, выцарапали глаза и выпустили кишки могучими ударами задних лап. Четвертовали и съели. Больше ни во что Колючка играть не умела, только в желуди и убийство. Возиться с этой меховой дурищей было так же весело, как совать руку в шиповник. У меня, конечно, мозолей хватает, но зубы у паршивки были острые, как иглы.
«Сюрприз!» — взорвался голос Вилл у меня в голове. Вздрогнув, я завалился набок и врезался затылком в стену.
— Твою мать! Рехнулась?!
— Извини, — повинилась Вилл.
Я видел ее. Не знаю, как, но видел. Вилл стояла в темной каминной зале, через закрытые ставни на ее лицо падали косые полосы света. Я закрыл глаза. Каминная зала проступила под закрытыми веками еще четче, словно с пыльного витража смахнули пыль.
Стоящая у стены Вилл подняла руку, и тонкие солнечные лучи лизнули ее пальцы.
— Что я сейчас делаю?
— Машешь рукой.
 
— Точно. Молодец, — улыбнулась Вилл. Солнечный зайчик плясал на ее скуле. — Слышимость нормальная, помех нет?
— Э-э-э-э… Видимо, нет.
Откуда я знаю, что в колдовских делах нормально, а что нет?!
— Вот и отлично. А сейчас немного потренируемся. Я разорву связь, а ты меня вызовешь. Покрути кольцо, представь меня и позови.
Мгновение — и Вилл в моей голове исчезла, оставив странное ощущение потери. Уцепившись за него, как за ниточку, я снова представил бледное лицо, мягкий широкий рот, темные глаза… От Вилл пахнет горькими осенними цветами, у нее маленькие, почти детские руки и мягкая прохладная кожа. Когда Вилл улыбается, она морщит нос и запрокидывает голову, обнажая тонкую шею…
Из темноты под веками медленно проступали очертания, наполняясь осязаемой плотностью, как кубок — вином.
— Я тебя вижу, — прошептал я в пустоту спальни.
— И я тебя, — беззвучно ответил мне голос Вилл. — А ты быстро схватываешь, сэр Марк.
— Наконец-то ты оценила мой острый ум.
— И живое воображение. Признаюсь честно — я думала, с визуализацией придется долго возиться.
Не знаю, с чем она там собиралась возиться. Как по мне, магия оказалась на удивление легкой штукой.
Может быть, я прирожденный колдун? Выпрут с должности начальника стражи — построю хижину на опушке леса и буду овечью вертячку лечить. Здесь с баранами, там с овцами — никакой, в сущности, разница.
— Если в Нортгемптоне что-то случится — сразу же вызывай меня, — прервала мои размышления появившаяся в дверях Вилл. — Заряда маны на пару недель точно хватит, так что без связи не останемся. И вот еще что…
Вилл подошла вплотную, и на короткое неловкое мгновение мне показалось, что она хочет меня поцеловать. Вместо этого Вилл набросила мне на шею дешевую серебряную цепочку.
— Уменьшает кровотечение при ранах и снижает риск заражения. Надеюсь, не пригодится, но мне так будет спокойнее.
— А тебе можно такие штуки раздавать? — усомнился я.
— Конечно, нельзя. Но мы никому не скажем.
Забросив на плечо сумку, Вилл улыбнулась мне короткой дерганой улыбкой.
— Ну, я пошла?
— Я провожу.
— Куда?
— Ты ведь к кромлеху.
— К какому кромлеху? Разве ты что-то знаешь о кромлехе?
— О. Да, точно. Тогда хотя бы до ворот.
Хмыкнув, Вилл, присела на корточки, ухватила спящую Колючку за отросший хвост. Паршивка открыла один глаз, зевнула, широко разевая ярко-розовую влажную пасть, и тут же перевернулась пузом кверху.
— Марк, ты же не сильно занят?
Ну как сказать.
— А что ты хотела?
— Заходи сюда хоть пару раз в день, а? Колючка от тоски рехнется.
— С ума спятила? Делать мне нечего — к твоей блохастой кошке бегать.
— Колючка маленькая. Ей страшно.
— А я тут при чем? Скажи служанке, возня по дому — это ее работа.
— Эмми будет заходить, чтобы покормить Колючку. Но я же сейчас не о еде говорю. Я про общение.
— Вот пусть Эмми и общается.
— Колючка ее не любит. Она любит тебя.
— Увы, чувства Колючки невзаимны. Пускай привыкает — этот мир жесток.
— Ма-а-арк!
Ненавижу, когда она так делает. Просто терпеть не могу.
— Нет. Я не буду играть с твоей кошкой.
— Ты черствый и бездушный человек.
— Зато с мозгами.
Вилл последний раз погладила Колючку по круглому животу, встала и отряхнула коленки.
— Потом тебе будет стыдно.
Мне будет стыдно, если я буду заниматься такой ерундой. Очень, очень стыдно.
— Схожу на исповедь. Давай сюда сумку.
— Я ее все равно к седлу приторочу.
— Я сам приторочу. Давай.
  
Глава 25, в которой Марк интересуется зоологией