Греховные уроки

— Спасибо, - говорю, возвращая стакан ему в руку, позволяя своему пальцу снова коснуться его ладони.
 Он сжимает челюсти, а его ноздри раздуваются, отчего всё во мне сжимается.
— Я не думал, что ты нарушительница правил, Камилла. Бездельница, да, но тебя посылали ко мне всего один раз.
 У меня сводит живот, когда я гадаю, почему он помнит это и есть ли какое-то значение в том, что воспоминание застряло у него голове.
— Возможно, я поддалась давлению сверстников, - отвечаю ему.
 Глаза профессора вспыхивают чем-то неразличимым.
— Правда? - Голос становится чуть ниже. — Ты беспокоишься о наказании, которое получишь от моей руки за сегодняшний вечер?
 В его тоне слышится чувственность, как будто он говорит о чем-то запретном.
 Я тяжело сглатываю.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, сэр.
 Он ухмыляется.
— Думаю, в глубине души ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, Камилла. - То, как он произносит мое имя, заставляет мое тело вспыхнуть пламенем. — Есть причина, по которой тебя больше не отправляли ко мне, и это не потому, что ты боишься назначенных мной наказаний, как большинство других учеников. - Он качает головой со знающим видом. — Это потому, что ты не понимаешь, почему получаешь от этого удовольствие.
 Такое чувство, что он вскрыл мой череп и читает мои мысли, как открытую книгу. Пульс беспорядочно бьется, пока я смотрю на мужчину-бога рядом, задаваясь вопросом, почему он напоминает о моей поганой реакции на тот единственный раз, когда наказал меня. Знает ли он, что тогда я стала такой мокрой, какой не была никогда в жизни? Или что не могла перестать мечтать о том, как он причиняет мне боль и заставляет кончать ночь за ночью?
 Я с трудом сглатываю.
— Не понимаю, о чем Вы говорите.
 Он смеется совсем не дружелюбно.
— Ты ужасная лгунья, Камилла.
— На что вы намекаете, сэр? - Я спрашиваю.
 Мой вопрос как будто выводит его из оцепенения, и он трясет головой. Янтарные глаза становятся холодными и отсраненными, когда он встает и хлопает в ладоши, привлекая к себе всеобщее внимание.
— Как бы весело это ни было, мне не очень удобно пить с несовершеннолетними в баре. А теперь все должны вернуться в академию.
 Все ворчат в ответ на то, что Ниткин прервал наше веселье, и я не могу отрицать, что часть меня разочарована. Я хотела посмотреть, куда именно он собирается завести разговор.
 Действительно ли он знает, как я была возбуждена, когда он наказывал меня в тот день?
 Тренер Дэниелс встает.
— Остынь, Гэв. Пусть дети повеселятся.
 Я замечаю, что его внимание приковано к Адрианне. Он всерьез не хочет отказываться от преследования, и подмигивает ей, из-за чего на ее красивом лице появляется самое яростное выражение, которое я когда-либо видела.
— Хочешь потанцевать?- приглашает он Адрианну.
 Она отрицательно машет.
— Нет, спасибо.
 Профессор Ниткин качает головой.
— Арч, ты же несерьезно? Где, черт возьми, Оак?
 Тренер Дэниелс пожимает плечами.
— Хрен его знает. Мне все равно. - Он бросает взгляд на Адрианну. — Потанцуй со мной, хотя бы раз.
 Она испускает разочарованный вздох, прежде чем вложить свою руку в его, позволяя мужчине-шлюхе вытащить ее на танцпол. Удивительно, как она согласилась.
— Mu’dak, - ругается по-русски профессор Ниткин, наблюдая за тем, как его друг провожает Адрианну на танцпол.
 Надо признать, что тренер Дэниелс настойчив, если не сказать больше, ведь она ясно дала понять, что не заинтересована. Он чертовски горяч, но я понимаю, почему Адрианна не хочет прыгать к нему в постель, – у мужчины было слишком много учениц за эти годы. Для него это как игра.
 Профессор Ниткин неохотно опускается обратно на стул рядом со мной, его внимание перескакивает с одного студента на другого.
 Не уверена, то ли это алкоголь, то ли мои бушующие подростковые гормоны, но я кладу ладонь на его мускулистую руку и сжимаю.
— Да ладно, профессор. Что плохого в небольшом веселье? - Спрашиваю, чувствуя, что моя рука горит от прикосновения к нему.
 
 Его челюсть сжимается.
— Ты бы не пережила такого веселья, Камилла.
 От мрачного, садистского взгляда по моей спине пробегает дрожь. Я облизываю нижнюю губу, что, кажется, притягивает его взгляд, и все, о чем я могу думать, это о том, как хорошо было бы поцеловать этого мужчину.
— Вы уверены, сэр?
 Он сдвигается на стуле и поправляет брюки, привлекая мое внимание к твердой выпуклости в его промежности. Мои бедра сжимаются, когда я понимаю, что он возбужден, и мне интересно, не я ли тому причина. Волнение внутри нарастает, когда я чувствую, как пульсирует жилка между моих бедер. Гаврил Ниткин имеет надо мной такую власть с тех пор, как я себя помню, но еще больше – с момента первого и последнего наказания, которое он применил ко мне.
 Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо.
— Очень немногие справились бы. А такая невинная маленькая девочка, как ты, никогда не смогла бы понять извращенные желания монстра.
 По позвоночнику пробегает дрожь, я отстраняюсь от него и заглядываю ему в глаза.
— Может, я не так невинна, как Вы думаете.
 На его губах расплывается совершенно греховная улыбка, когда он качает головой и понижает голос.
— Я за милю чую девственницу, мисс Морроне.
 Меня охватывает сильный жар, и кажется, что я сгораю изнутри от его взгляда. Я девственница. Но как, черт возьми, он узнал об этом?
 Я облизываю пересохшие губы, позволяя себе оставаться рядом с ним, хотя каждый инстинкт подсказывает мне отвернуться.
— У Вас что-то типа радара?
 Он качает головой.
— Нет, обычно я держусь подальше от невинных маленьких девственниц, потому что они не могут со мной справиться.
 В его словах есть кое-что наводящее на размышления, и я знаю, что давить на него опасно, но ничего не могу с собой поделать.
 Мои ноздри раздуваются, когда я снова опускаю взгляд на выпуклость в его штанах.
— И прямо сейчас?
 Его челюсть сжимается, а глаза полны такого огня, что мне хочется потянуться вперед и притянуть его к себе, почувствовать эти прекрасные губы на своих.
— Прямо сейчас, я думаю, что ты выглядишь довольно аппетитно в этом платье.
 Я с трудом сглатываю, волнение и страх воюют друг с другом. С одной стороны, это безумие, что профессор Ниткин вообще говорит мне такие вещи, потому что я знаю, каким мрачным и извращенным он может быть, но у меня такое чувство, что я погрузилась в один из своих грязных снов наяву, который, кажется, не могу остановить.
— Потанцуем? - Спрашиваю так тихо, что даже не знаю, услышал ли он меня вообще.
 Его ноздри раздуваются, а глаза сверкают.
— Я не уверен, что это хорошая идея.
 Меня охватывает разочарование, но оно быстро проходит, когда он снова наклоняется ближе и кладет грубую руку на мое голое бедро.
— Но если ты действительно хочешь, я не могу тебе отказать.
 Я вздрагиваю. Тепло его кожи приводит мое тело в состояние повышенной готовности. Тихий стон срывается с губ прежде, чем я успеваю его остановить, заставляя его ухмыльнуться.
— Пошли.
 Он отодвигается и предлагает мне свою руку.
 Я смотрю на неё несколько секунд, размышляя, какого черта я делаю. А потом вкладываю руку в его и позволяю ему вытащить меня на танцпол.
 Я замечаю, что Адрианна выглядит довольно раздраженной, когда смотрит на Арчера Дэниелса, в то время как он пытается задобрить ее, пока они танцуют. Боюсь, что он ведет проигранную битву, когда дело касается ее. Из всех людей, которых я знаю, Адрианна – самая упрямая.
 Жесткое тело Гаврила прижимается к моему, когда он притягивает меня к себе, его руки твердо лежат на моих бедрах.
— Скажи мне, Камилла, как тебе удается так хорошо избегать неприятностей?
 Я тяжело сглатываю, глядя в его неповторимые, почти потусторонние глаза.
— Ч-что Вы имеете в виду?