Мемуары генерала барона де Марбо
Я был сержантом всего месяц и должен признаться, что в этой атаке и в захвате орудий я не делал ничего особенного по сравнению с тем, что делали мои товарищи, но, как я уже говорил, ни один из этих храбрых эльзасцев не чувствовал себя в состоянии быть командиром и офицером. Итак, они единогласно назвали меня, а главнокомандующий учел и то предложение, которое ранее ему сделал генерал Сера. Возможно, и я должен об этом сказать, он хотел доставить также приятное и моему отцу. Во всяком случае, именно так понял этот жест отец, поскольку, узнав о моем быстром продвижении, он тут же написал мне, что запрещает мне принимать этот чин. Я подчинился. Но поскольку отец написал примерно в том же духе и генералу Сюше, то последний ответил ему, что главнокомандующий будет, безусловно, уязвлен тем, что один из его дивизионных генералов хотел бы воспрепятствовать назначениям, которые он делал властью, данной ему правительством. И тогда мой отец разрешил мне принять этот чин, и таким образом я стал младшим лейтенантом 10 нивоза VII года (декабрь 1799-го).
Я был одним из последних офицеров, получивших повышение от генерала Шампионне, который, не будучи в силах удержаться в Пьемонте против превосходящих сил противника, должен был снова перейти Апеннины и привести армию в Лигурию. Этот генерал испытал такую боль и такое горе, видя, как части его войск таяли по дороге, поскольку у него не было средств их кормить, что 25 нивоза, через 15 дней после того, как он меня повысил в звании, он умер. Отец, будучи одним из первых дивизионных генералов, был временно назначен главнокомандующим итальянской армии, штаб которой находился в Ницце. Он отправился туда и поспешил отослать в Прованс остатки кавалерии, по-
скольку в Лигурии не было больше кормов. 1-й гусарский полк вернулся во Францию, но отец задержал меня с тем, чтобы я выполнял функции его адъютанта.
Во время нашего пребывания в Ницце отец получил от военного министра приказ принять командование авангардом Рейнской армии, куда с ним должен был отправиться и его начальник штаба полковник Менар. Мы были рады этому новому обстоятельству, поскольку нищета на наших глазах разрушала итальянскую армию, приводя ее в состояние полного хаоса. Казалось, что у нас больше нет сил удержаться дольше в Лигурии. Отец был отнюдь не против уехать из армии, находящейся в полном упадке, поскольку в конечном счете это должно было привести к позорному отступлению, вплоть до отхода на территорию Франции, за реку Вар. Отец готовился к отъезду, но он не хотел уезжать до того, как генерал Массена, назначенный на его место, прибудет сюда, и поэтому он отправил в Париж своего адъютанта г-на Го, для того что.бы он купил там карты и провел необходимую подготовку для новой кампании на Рейне. Но судьба распорядилась иначе, место могилы для моего несчастного отца было уготовано на итальянской земле.
Массена по прибытии обнаружил только тень армии: войска без содержания, почти без одежды, без обуви, получавшие только четверть рациона, умирающие от истощения или от страшных болезней, порожденных невыносимыми лишениями. Госпитали были переполнены, медикаментов не хватало. Банды солдат и целые полки ежедневно покидали свои посты и отправлялись в сторону моста через Вар, перейдя через который они отправлялись во Францию, рассеивались по Провансу. И при этом все они в один голос заявляли, что готовы вернуться, если им будут давать хлеб и провизию. Генералы были не в силах бороться против нищеты своих войск. Их отчаяние увеличивалось с каждым днем. Все просились либо в отпуск, либо под каким-нибудь предлогом, например, сказавшись больными, старались уехать.
Массена, конечно, надеялся, что в Италию к нему соберутся многие из тех генералов, которые помогали ему сражаться с русскими в Гельвеции. Среди этих людей были Сульт, Удино, Газан. Но ни один из них не приехал, и нужно было назначать новых, поскольку в этом была большая необходимость.
Массена родился в Турбин, городке в небольшом княжестве Монако. ()н был очень хитрым итальянцем. Он не был знаком с моим отцом, но с первого же взгляда понял, что это человек широкой души, любящий « вою родину больше всего на свете. Он сразу решил уговорить его остаться, надавив на самое больное место, а именно необходимость спасать страну. Он изо всех сил старался объяснить отцу, насколько было бы почетнее для него остаться служить в несчастной итальянской армии, чем ехать на Рейн, где дела Франции были во вполне хорошем состоянии. Он добавил даже, что готов взять на себя ответственность за неисполнение тех приказов правительства в случае, если он решит остаться. Отец, соблазненный этими речами и не желающий покинуть нового главнокомандующего в столь затруднительном положении, согласился остаться. Он не сомневался, что полковник Менар, его друг и начальник его штаба, откажется ехать на Рейн, как только узнает, что Марбо остается в Италии, однако все сложилось иначе. Менар предпочел выполнить полученный приказ, хотя его уверяли, что приказ будет аннулирован, если он согласится остаться в Италии. Отец тяжело переживал его отказ. Менар поспешил вернуться в Париж, где он принял предложение быть начальником штаба генерала Лефевра.
Отец отправился в Геную, где вступил в командование тремя дивизиями, из которых состояло правое крыло армии.
Несмотря на нищету, карнавал в этом городе прошел очень весело. Итальянцы любят развлекаться. Нас разместили во дворце Центуриона, где мы и провели конец зимы 1799 и 1800 годов. Отец оставил в Ницце Спира с основным багажом. Он пригласил полковника Сакле быть начальником его штаба. Это был очень уважаемый человек, хороший военный, с мягким характером, но деловой и серьезный. Секретарем у него был очень милый молодой человек по имени Колиндо, сын банкира Трепано, из Пармы, которого он подобрал в результате многих, слишком сложных для того, чтобы здесь на них останавливаться перипетий. Колиндо стал моим хорошим другом.
В начале весны 1800 года отец узнал, что генерал Массена назначил командующим правым крылом генерала Сульта, только что прибывшего и гораздо менее опытного, чем он. Отец получил приказ вернуться в Савону и принять командование над своей бывшей третьей дивизией. Он подчинился, но его самолюбие было уязвлено.
Глава XI
Битвы при Кадибоне и Монтенотте. — Отступление правого крыла французской армии на Геную. — Отец ранен. — Осада и сопротивление Генуи. — Последствия. — Мой друг Трепано. — Смерть отца. — Голод и сражения. — Непоколебимая жесткость Массены
Немало больших событий зарождалось вокруг нас в Италии.
Массена получил некоторое подкрепление, восстановил порядок в армии, и началась подготовка знаменитой кампании 1800 года, той самой, которая привела к незабываемой осаде Генуи и битве при Маренго. Снега, покрывающие горы и разделяющие обе враждующие армии, начали таять. Австрийцы напали на нас, и их первые атаки были направлены на третью дивизию правого крыла, которую они хотели отрезать от центра и от левого фланга, отбросить ее от Савоны в сторону Генуи.
Как только начались военные действия, отец и полковник Сакле отправили в 1еную всех неспособных принять участие в сражениях. Ко-линдо был среди них. Что касается меня, то я в этот период испытывал огромную радость. Меня приводил в восторг вид марширующих войск, шумное передвижение артиллерии. Неудержимое желание, свойственное молодому военному, принять участие в военных операциях переполняло мне грудь. Я был далек от мысли, что эта война обойдется мне столь дорого.
Дивизия отца, подвергшаяся жестокой атаке несравнимо превосходящих наши сил противника, в течение двух дней защищала знаменитые позиции у Кадибона и Монтенотте. Но, опасаясь окружения, она была вынуждена отступить к Вольтри и оттуда повернуть на Геную, где и соединилась с двумя другими дивизиями правого крыла.
Я слышал, как самые опытные генералы сожалели о необходимости отдалиться от центра нашей армии, но я в то время еще так мало понимал в войне, что ничуть не был обеспокоен этим. Я, конечно, понимал, что мы разбиты.